Николай Стародымов - Братишка, оставь покурить!
Сравнение со страусом меня опять задело. И в то же время чувствовал я в его словах некую правоту. Все услышанное еще предстояло осмыслить. А потому я решил сдержаться, чуть сбавить тон.
— Насколько я знаю, путь исторического прогресса всегда имеет несколько вариантов развития. Во всяком случае, складывается такое впечатление, когда анализируешь события того или иного исторического периода. С точки зрения истории, кто победит в Столетней войне, значения не имеет, но только один человек, Жанна д'Арк, сумел повернуть ее ход в сторону, благоприятную для Франции… Так не может ли получиться так, что и сейчас возродится на свет какой-то пра-Словен, который сумеет повернуть историю в нужное русло и спасет славянство?
Мой собеседник уже взял себя в руки, опять глядел спокойно и чуть грустно.
— Вы задаете вопрос из области абстракции, — попытался он уйти от ответа.
Пасуешь, парень! Не надо пытаться выкручиваться! Коль назвался груздем…
— Но ведь вы же сами говорили, что любая схема достаточно абстрактна, — додавливал я. — Значит, в нее теоретически можно привнести дополнительный, более или менее вероятный, фактор, который в принципе может повлиять на теоретическую модель развития ситуации в ту или иную сторону. Я не прав?
Он пожал плечами.
— Теоретически рождение пра-словена, вернее, его возрождение, конечно, можно допустить. Только сама по себе самая благая идея не имеет конструктивной силы. Сила должна обладать силой материальной, хотя я и понимаю, что это звучит сродни «масло должно быть масленым», а «экономика должна быть экономной»… Чем плохи были идеи Христа? Разве он проповедовал насилие? А сколько войн прошло под его именем, сколько людей уничтожено? А разве Магомет проповедовал, что мусульмане между собой отношения должны выяснять силой? Но откуда тогда войны между шиитами и суннитами?.. Нет, уважаемый Константин, сама по себе идея мало что стоит, а сам по себе человек с самыми благими намерениями ничего не сможет сделать против исторических закономерностей.
— Значит, мы все обречены на то, что от нас ничего не останется, и от нашего мира останутся одни только развалины культуры, как от царства хеттов или шумеров?
Этот вопрос задал не я, а один из присутствовавших молодых людей. Однако вполне мог бы то спросить и я, правда, без упоминания этих экзотических народов.
Оратор опять слегка пожал плечами:
— Не знаю. Этого никто не знает, потому что пророчествовать человеку не дано. Если история будет за нас, она обязательно даст нам шанс. Как в тринадцатом веке дала такой шанс Новгородской республике, послав им князя Александра Ярославича, а потом неведомо по каким причинам в ста километрах от города повернувшая татарскую орду обратно в степь. Тогда наши предки шансом воспользовались должным образом. Ну а кто может сказать, сумеем ли мы воспользоваться таковым же? Найдется ли в нужный момент у нас новый Александр, новая Жанна, новый Гарибальди?.. Не знаю. Знаю другое, — вдруг патетически возвысил он голос. — Во что я верю, так это в то, что если появится такой исторический шанс, всегда должны найтись патриоты, которые смогли бы им воспользоваться. Потому что только патриоты, любящие свое отечество и свой народ, смогут его возродить. Так было всегда! И так будет!
Это звучало красиво. Молодежи это понравилось. Они аплодировали.
А мне такой финал не понравился. Потому что сидеть и ждать, пока тебе и твоему народу судьба пошлет некий шанс — это не по мне. Это молодежь может думать, что у нее все в будущем. Человеку зрелому, которому осталось жить меньше, чем он уже прожил, пассивное сидение в кресле и ожидание светлого будущего непозволительно.
…О том, что именно в Сербии сейчас проходит передовой фронт борьбы славянства с силами, которые пытаются нас доразбить, доразвалить, доподкупить, дораздробить, духовно дообесславянить, на сходке не было сказано ни слова. Однако именно там и тогда я решил для себя окончательно: поеду.
Да, я понимал, что тот оратор во многом прав. Действительно, славянский мир сейчас переживает кризис. Выберется ли он из пропасти, в которую сползает, и в самом деле никто сказать не может. Более того, я вполне отдавал себе отчет, что там, в Югославии, решается не нечто вселенски глобальное, а более чем частная, с точки зрения всего славянского мира, задача. Было очевидно, что погрязший в быту славянин-мещанин ни в одной стране не поднимется на защиту своего брата — такого же православного славянина, только живущего за тридевять земель, на далеких неведомых Балканах. Я не был настолько наивен, чтобы мечтать, что крохотная Сербская Краина может стать неким детонатором, способным всколыхнуть нашу закисшую славянскую гордость и поднять все народы с колен. Я не верил, что обнищавшая православная церковь, сама раздираемая внутренними противоречиями и скандалами, сможет стать объединяющей силой, которая повела бы нас на Поле Куликово…
Все это я понимал. И в то же время во всей очевидности мне стало ясно иное. Именно там, на Балканах, я смогу сделать хоть какую-то малость, которая — вдруг! — сможет предотвратить превращение Ярослава и его будущих детей в рабов неких будущих пришельцев. Моего Ярослава, детей запавшей мне в душу Ларисы-«администрации», всех тех малышей, которых великовозрастные государственные дяди лицемерно именуют «нашим будущим».
Мне стало ясно, что и наши, внутрироссийские, беды проистекают оттуда же, из той же диалектики, о которой вещал оратор. Чтобы обескровить оплот славянства, русскую нацию, а точнее сказать, российский народ (он же советский), на протяжении двадцатого века именно против нас развязывались гигантские войны. И в ходе каждой из них решалась единственная задача: уничтожить как можно больше славян. Какие народы понесли самые большие потери в годы второй мировой? Русские, белорусы, поляки… Какие задачи мы решали в Афганистане? Ради чего я там проливал кровь подчиненных? Только для того, чтобы как можно больше смелых и активных людей сложили головы, а по им, по этим головам и за нашими спинами политики разваливали страну, которой мы служили, нувориши сколачивали свои капиталы, наверх продирались самые бессовестные. Чтобы продолжить преступление против славянского мира, штамповались «агенты влияния», которые подталкивали большие и малые народы России к максимальной дестабилизации внутриполитической ситуации. Для того, чтобы расшатать экономику страны, потоком утекали в западные банки заработанные страной денежки, за бесценок распродано достояние государства в руки богатым манкуртам. В угоду фарисейски проливающим крокодиловы слезы международным банкам и фондам, мечтающим окончательно прибрать к рукам богатства нашей страны и превратить ее необъятные просторы в всеземную свалку опасных отходов, подолгу задерживается выплата зарплаты — чтобы курильчане просились в Японию, Дальний Восток прибрали к рукам китайцы — и так далее по кругу.
…И тогда я понял главное. Каждый человек, в котором еще осталось что-то от гордых предков, ведших свой род от Словена, Ляха, Чеха, Святогора и других праславянских предков, имена которых мы напрочь забыли, от первой славянской Праматери, от той самый Уточки, из яичек которой произошло все сущее в мире, каждый человек, который еще не забыл, что он СЛАВЯНИН, должен поднять голову и восстать ото сна и от спячки. Это не значит, что все должны схватиться за автоматы и начать крушить всех неславян. Вовсе нет. Но только хватит нам призывать варягов, чтобы они правили нами. Нужно гнать тех наших правителей, которые с потрохами продались иноземцам за всемирные премии и высокие иностранные звания. Пусть политики вспомнят, из какого корня они произошли. Пусть журналисты напоминают наРОДу, из какого СЛАВного он РОДа. Пусть писатели расскажут о том, что от Балкан до Чукотки проживают РОДные братья!
Ну а мы, военные, должны быть там, где убивают НАШИХ. Потому что тогда и у нас в стране хоть что-то изменится к лучшему…
И вдруг я, словно лошадь на полном скаку, остановился, услышав в глубине души легонькое подхихикивание внутреннего голоса.
Костя, Костя, — ерничал он. Ну не дитя же, не юнец, подобный тем, которые только что разошлись с этого собрания. Не будь же так наивен! Ты оглянись вокруг! Это вот тот рыжий политик, больше всех нахапавший от приватизации, одумается и вспомнит, что он славянин? Это вот тот рыжий же поэт, громогласно и талантливо охаивающий все русское, тоже вдруг встрепенется и вспомнит, что славянин? Это журналисты самой популярной газеты, взахлеб воспевающие все, что идет в ущерб твоей стране, вдруг вспомнят, что они тоже славяне? Или ты мечтаешь, чтобы вспомнили о славянских корнях все те бессовестные военные, которые продавали и продают оптом и в розницу оружие и военное имущество при распаде СССР и при выводе войск из-за границы?.. Окстись, Костя, да какие они славяне? Даже если вдруг в них отыщется толика славянской крови, так и та проистекает из порядком подзагнившего корня…
