Александр Бушков - Бульдожья схватка
Пашка — уже не Пашка. Значит, его, Петра, окончательно приговорили. Манекен, изволите ли видеть…
Глава пятая
НЕСЧАСТНАЯ ЖЕРТВА БАРСКОЙ ПРИХОТИ
Выйдя из машины на заднем дворе и шагая к своему кабинету, он поневоле сохранял на лице маску слегка идиотской эйфории — именно так, со всех точек зрения, и следовало выглядеть цивилизованному бизнесмену, отхватившему практически в единоличное распоряжение свою сделку века…
Свершилось. В роскошном зале заседаний лучшего в Шантарске бизнес-центра «Лазурит» только что были подписаны эпохальные соглашения по Тарбачанскому проекту. Присутствовал отборный бомонд — элегантные до безобразия иностранные инвесторы, заметно уступавшие им в умении небрежно-уверенно щеголять в дорогих тройках местные бизнесмены из числа имевших прямое отношение к проекту, представители областной администрации, возглавляемые слегка меланхоличным г-ном Карсавиным, выставочные экземпляры банкиров с г-ном Рыжовым на первом плане и прочие вершители судеб, капитаны индустрии, владельцы заводов, газет, пароходов. Было во всем этом нечто от театрального действа — чересчур широкие улыбки, чересчур плавно-торжественные движения рук с занесенными над белоснежными бумагами бесценными авторучками, чересчур деланное воодушевление. Ну что же, вполне возможно, именно такая, строго отмеренная доза театральности и должна была наличествовать при подписании подобных договоров. Петр не мог знать точно. Свою роль он сыграл безукоризненно — столь же торжественно-лихо подмахивал бумаги, улыбался варяжским гостям и здешним чалдонам, пожимал протянутые руки, подхватывал на лету светские реплики о сияющих горизонтах, ослепительных перспективах, единстве капиталистов всего мира, и, уж непременно, о баснословном везении матушки-России, которой посчастливилось заиметь новых Третьяковых и Морозовых в лице многих здесь присутствующих и персонально П.И. Савельева.
Потом, значительно уменьшившись числом — одни только боссы и финансисты, непосредственно причастные к проекту, — перешли в соседний зал, дабы отдаться на растерзание средств массовой информации (первую скрипку среди асов телекамер играла, конечно, очаровательная Вика Викентьева в сугубо деловом прикиде — Петр свято выполнял взятые на себя обязательства, пусть и данные от чужого имени). Все, разумеется, и там прошло гладко, представители древнейшей профессии были одарены, пожалуй что, пудами высокосортной лапши для завешивания ушей. Правда, с этим суждением Петр, пожалуй что, перебрал. В конце концов, очень и очень многие из присутствующих всерьез рассчитывали, что Шантарск оросится золотым ливнем инвестиций. Да что там, подавляющее большинство. Кто мог предполагать, что пользовавшийся безукоризненной репутацией П.И. Савельев на деле всего-навсего трудолюбиво претворил в жизнь пример, подсказанный классиком французской изящной словесности? И решил вульгарно скачать денежки в личную мошну? Заикнись кому об этом, искренне ржали бы, полагая тебя идиотом и провокатором…
Шествуя к своему «мерседесу» по обширному двору «Лазурита», Петр ощущал легонькую дрожь в коленках, проистекавшую, конечно, не от выпитого только что шампанского. В голове так и вертелась бессмертная фраза Бендера: «Берегите пенсне, Киса! Сейчас начнется…»
Вот именно. Вряд ли в него сейчас всадят пулю. Простой расчет — этакая смесь разбойной логики и светских приличий — требует наступить на горло естественным людоедским стремлениям, выждать пару дней. Уж никак не годится убирать манекена в тот же самый день. Так что сегодня опасаться поганых сюрпризов не следовало — и все равно, инстинкт самосохранения заставлял сердчишко заходиться в морозной смертной тоске…
В стенах родного офиса от сердца слегка отлегло — ничего не случилось по дороге, он все еще был цел-невредим. И гораздо важнее, нежели ждать удара со всех сторон света, было ответить на коварный вопрос: был ли покойный Фомич единственным посвященным лицом или?
Но как ответ отыскать? В конторе, кстати, никто до сих пор не встревожился из-за отсутствия Козырева — ну, понятно, прошло слишком мало времени, разве что иные удивятся мимолетно, отчего это на подписании не было Фомича, коему просто-таки по протоколу положено… Однако из сотрудников «Дюрандаля» на церемонии была одна только Снежная Королева, Ирина Сергеевна, а она не из тех, кто спешит разносить сплетни. Вообще интересно, как там будет обставлено с Фомичом, со вчерашнего вечера исправно коченеющим на полу той квартирки? Позвонит какой-нибудь аноним в милицию или события предоставят их естественному течению? Если…
Мурли-ширли-мырли! Селектор закурлыкал…
— Павел Иванович…
— Да?
— К вам Ирина Сергеевна по срочному делу…
— Жанночка, пусть подождет буквально минуту… Я скажу, когда..
— Понятно, — пропела Жанна и отключилась.
«А вдруг?» — мелькнуло у него в голове. Почему бы и нет? Еще не факт, что именно она и есть помянутая Фея… но, окажись она Феей, это прекрасно уложилось бы в мозаику. Очаровательна, что немаловажно для сексуально подвинутого Пашки, умна, что в этом деле опять-таки плюс, сидит на бухгалтерии — снова ставим плюсик…
Как проверить? Да очень просто!
Он великолепным прыжком, словно берущий одиннадцатиметровый искусный вратарь, метнулся к сейфу за картиной. Выхватил оттуда ту бутылку «Хеннесси», где оставалось не более стакана, на ходу отхлебнул, проливая на пиджак и сорочку. Для надежности выплюнул большую часть отхлебнутого в горсть, втер в полы пиджака. Плюхнул на стол стакан и бутылку, распустил узел галстука. Двумя пальцами сунул в нагрудный карман невесомую плоскую пластиночку микрофона. Чтобы придать картине завершенность, плеснул коньяком прямо на парочку малозначительных бумаг, залежавшихся на столе. Нажал клавишу:
— Ирину Сергеевну х-хачу! — прямо-таки рявкнул он с интонациями Мимино, так, чтобы сама помянутая непременно услышала. — Проси!
Снежная Королева с порога, одним взглядом оценила обстановку, но бровью не повела, изящно ставя великолепные ноги, подошла к столу.
— Прошу, драгоценная! — с подъемом заявил Петр, обогнув стол и приблизившись к ней вплотную. — Украсьте своей персоной кресло!
От него должно было нести, как от винной бочки, но деловая красавица оставалась невозмутима. Села, положив ногу на ногу, держа на коленях тонкую пластиковую папочку, поинтересовалась:
— Павел Иванович, вы, простите великодушно, в состоянии серьезно относиться к делу?
— Разумеется, — кивнул Петр, стоя в величественной позе, опершись рукой на угол стола. — Я здесь, простите, немножко употребил, но излишества эти вполне понятны, если вспомнить, с какой мы церемонии вернулись… Есть повод. Не так ли?
— Я с вами совершенно согласна, — кивнула она. — Вот только нужно подписать еще пару документов… Дополнительных протоколов, касающихся передвижения денег…
— Послушайте, очаровательная, а это непременно нужно делать именно сегодня? — с капризными нотками вопросил Петр. — Никуда они и до завтра не убегут, я полагаю…
— Позвольте уж мне решать, — сказала она непреклонно. — Подпись ваша необходима мне сегодня…
— Что? — вскинул он брови, изображая легонький приступ пьяной злобы. — Дорогая, вы очаровательны, но не кажется ли вам, что и законченным красоткам следует держаться с боссом самую чуточку почтительнее…
— Так то с боссом, — протянула она вдруг, медленно, многозначительно глядя ему в глаза и улыбаясь отнюдь не холодно — с нормальным, человеческим лукавством. — Так то с боссом, дражайший господин Иванович…
— Вы это что? — спросил он с видимой растерянностью.
Однако в душе ликовал: а зверь бежит, и прямо на ловца! Все правильно просчитал…
— Я? — она улыбалась. — Дорогой Павел Иванович, так уж сложились некоторые обстоятельства, что в тайну, кроме Фомича, оказалась посвященной еще одна особа… Вам необходимо все растолковывать? Или так поймете? Вы, по моим оценкам, далеко не дурак… Не хочется надолго затягивать эти шпионские игры — пароль, отзыв, славянский шкаф… Лучше позвоните по известному вам номеру человеку, вынужденному некоторое время провести в бинтах, и попросите его одобрения…
— И позвоню, — сварливо сказал Петр. — А говорил, никто не знает… — Он взял мобильник, набрал номер, поговорил с минуту, употребляя обтекаемые формулировки, как и Пашка на том конце. Отложил телефон, осклабился: — Ваша правда, меня только что заверили: вам можно всецело доверять…
— Приятно слышать. Итак, вам следует подписать вот здесь, во всех трех экземплярах, и здесь, в двух…
— Минуточку, — проворчал он, взял бумаги и бегло пробежал.
Как и следовало ожидать, в них запутанными юридическими формулировками излагалась не столь уж и запутанная мысль: некий уполномоченный кипрский банк, возглавляемый господином Костасом Василидисом, брал на себя обязательства служить посредником на первом этапе движения инвестиций из зарубежья в Шантарск. Бумаги уже были подписаны данным греческоподданным,
