Андрей Дышев - Одноклассники
Никакого волнения, никакой дрожи в руках. Он уже все твердо решил, уже смирился с будущим, которое сам себе уготовил. Все равно отступать некуда, мосты сожжены: пистолет, который лежит на буфете под тряпкой, уже определил его судьбу. Белкин нарочно оставил на нем свои отпечатки пальцев. Пусть так будет.
Скрипнула дверь, кто-то вышел из дома. Белкин вытянул шею и посмотрел через отверстие на двор. Она! Накинув на плечи шубу, неторопливо идет к кухне. Он затаил дыхание, опустил палец на спусковой крючок и начал подводить мушку к ее голове. Все то же, будто это было вчера: каре, прямой пробор. «Чувствуешь, как пахнут волосы? Это мне папа из Сирии яблочный шампунь привез…» Как же она тогда торопилась выбраться из ямы, в которую Земцов ее столкнул! Как это было для нее важно – доказать, что власть осталась при ней, что все будет так, как она этого хочет. Не Земцов, так Белкин. Не сейчас – так через пятнадцать лет. Не ей – так никому.
Он начал плавно давить на курок. «За Земцова, за Пирогова, за Людку…» Еще мгновение, и пламя швырнет тяжелый жакан в затылок Ирине и она ничком повалится на снег.
– Не надо играть в киллера, Федя! – вдруг услышал он за своей спиной страшно знакомый голос, резко привстал, обернулся, но смог различить лишь черный силуэт.
– Кто это? – спросил он неживым голосом, щуря глаза.
– Твой судья… Пойдем, поможешь мне праздничный стол накрыть.
Белкин торопливо сунул руку в карман, вынул зажигалку, высек пламя и поднял его над головой.
Он подумал, что сошел с ума.
Глава 77
ВАЦУРА ИЗЛИШНЕ ВПЕЧАТЛИТЕЛЕН
– Человек – все равно что рыба, – говорил Кирилл. – Заглатывает наживку и не знает, что уже на крючке.
Они медленно ехали по улицам поселка. Вера, открыв бар, изучала его содержимое.
– Так его еще надо заставить схватить наживку… Хочешь мартини?
– Нет человека, который бы не держал наживку во рту, – возразил Кирилл. – Главное, разглядеть в ней крючок, а потом нащупать лесочку и по ней добраться до удочки, а оттуда уже – на бережочек. И тащить.
– Ты умеешь так делать?
– Сейчас посмотрим, – ответил Кирилл, останавливая машину у продуктового магазина.
– Не думаю, что Вешний настолько глуп, чтобы оставить свой адрес какой-то малознакомой продавщице, – с сомнением покачала головой Вера.
Они приблизились к окну магазина, посмотрели через стекло на прилавок, а затем друг на друга.
– Не она, – уверенно сказала Вера.
– К сожалению, не она, – подтвердил Кирилл. – Видимо, это ее сменщица.
– Подождем до завтра?
– Зачем? Сыграем на ее зависти и стремлении насолить сменщице.
– С чего ты взял, что она ей завидует?
– Прилавок у них один? Условия работы одни? А Вешний почему-то достался первой, а не второй. Несправедливо!
– Конечно, несправедливо! А что мы ей скажем?
– Придумаем по дороге, – ответил Кирилл, открывая тяжелую дверь магазина на ржавой пружине.
Круглолицая продавщица памятником стояла за прилавком и смотрела сквозь Кирилла. Перед ней лежал хлебный лоток, в котором ничего не было, кроме картонной таблички с надписью «Весь хлеб свежий, руками не лапать!».
– Иди сюда! Не плачь! – подозвал Кирилл отставшую Веру, притянул ее за руку и подтолкнул к прилавку. – Здравствуйте! – поздоровался он с продавщицей. – Это жена Андрея. Мы его уже второй день разыскиваем. Только вы можете нам помочь.
– Какого еще Андрея? – неожиданно тонким голоском спросила продавщица, не выказывая при этом ни малейшего интереса.
– Как? – сыграл удивление Кирилл. – Разве вы его не знаете? Высокий кучерявый блондин. По нашим данным, он вчера встречался с вашей коллегой.
– С какой еще коллегой?
– Которая стояла за этим прилавком вчера, – пояснил Кирилл.
Несколько секунд в голове продавщицы шла переработка информации. Наконец Кирилл заметил, что ее глаза ожили. Продавщица увидела в ближайшей перспективе возможность тонко нагадить сменщице. Она перевела взгляд на Веру, оценивающе посмотрела на ее лицо, грудь и, насколько позволял прилавок, на бедра, затем скривила губы.
– Так вы… э-э-э… жена?
– Жена, – полным трагизма голосом ответила Вера.
– Ага, – кивнула продавщица, не слишком стараясь справиться с губами, которые помимо ее воли расползались в нехорошей улыбке. – Есть у меня ее домашний адресок, есть, конечно… Очень может быть, что вы найдете у нее своего мужа. Очень может быть…
– Скажите, – произнесла Вера, – а они, должно быть, по коммерческим вопросам встречались? Так ведь?
– Не знаю, не знаю! – многозначительно произнесла продавщица, глубоко вздохнула и посмотрела на Веру с состраданием. – Может, по коммерческим, может, еще по каким. Это вы сами разбирайтесь. Я адресок вам дам. Но с одним условием: обо мне – ни слова. Вы меня не видели, в магазин не заходили.
– Если бы люди не желали зла своему ближнему, – философски изрек Кирилл, выходя из магазина, – мы бы потерялись на этой земле… Нам нужно купить ленту скотча. У меня была, но кончилась. Я ведь не знал, что она здесь так хорошо пойдет. Рассчитывал лишь разок замотать морду медведю, чтобы челюсть не отвисала, а здесь оказалось столько морд!
– Смотрю на тебя, и сердце радуется, – призналась Вера, садясь в машину. – В тебе столько уверенности.
– Это я перед тобой красуюсь, – ответил Кирилл. Он запустил мотор, посмотрел на датчик топлива и покачал головой. – А вообще я пессимист. Вот, к примеру, я уже огорчен, что бензин на нуле.
– Меня терзает мысль, что все это ты делаешь ради меня.
– Мне приятно что-то делать ради тебя. И само по себе это занятие мне доставляет удовольствие.
– Почему?
– Охота на медведя, придется признать, накрылась медным тазом. Остается довольствоваться охотой на людей. Но это почти одно и то же. Я пришел к мысли, что разница только в моральном аспекте.
– Ты хочешь сказать, что охотиться на человека безнравственно?
– Ошибаешься, – ответил Кирилл, разворачиваясь в обратном направлении – дом, где жила продавщица, находился недалеко от «вышки». – Безнравственно убивать зверей, потому как они не могут быть плохими. А человек бывает настолько наполнен пороками, что впору выдавать лицензии на отстрел негодяев.
Вера смотрела на него с испугом и интересом.
– А теперь давай поговорим о деле, – сказал Кирилл, провожая взглядом ослепительно красивую горнолыжницу в оранжевом комбезе и с аквамариновыми «альпинами» на плече. Она его настолько впечатлила, что он невольно качнул головой и тихо присвистнул. – Значит, о деле… Ты хорошо представляешь, насколько опасен Вешний?
– Хорошо, – ответила Вера странным тоном и отвернулась.
Кирилл так и не понял, отчего в ее голосе появился холодок. У него даже мысли не было, что Вера уже вправе ревновать.
Глава 78
ЧУЖОЙ МУЖ
Он не стал близко подъезжать к дому, свернул с дороги на обширную галечную отмель, засоренную плавунами, и заглушил двигатель. Несколько минут они молча сидели, глядя на шумную зеленоводную реку, покрытую белыми бурунами.
– Скорее всего его здесь нет, – сказал Кирилл, не желая напрасно обнадеживать девушку. – Но продавщица может признаться, когда он у нее был, когда и куда ушел. Мне она вряд ли что скажет. А тебе, если хорошо сыграть ревность и возбудить бабскую солидарность, может выдать многое. Ты сможешь сыграть ревнивую жену?
– Запросто, – ответила Вера серьезно.
– Женой еще не была, а сыграть сможешь? – скептически произнес Кирилл.
– А что такое ревность? Нормальная женская реакция на бабника, который шею свою на два оборота поворачивает при виде какой-нибудь задницы, обтянутой комбинезоном.
В ее словах так много было конкретики, касающейся лично его, что Кирилл посмотрел на девушку тем придирчивым взглядом, каким скульптор изучает голову натурщицы.
– Очень интересная тема, – произнес он. – Обязательно поговорим об этом на досуге.
– Если у меня будет желание, – ответила Вера и вышла из машины.
Они, балансируя на качающихся булыжниках, шли по пляжу. Чтобы нормально слышать друг друга на фоне ревущей реки, приходилось почти кричать.
– Ни за что не заходи внутрь, – предупреждал Кирилл. – И как следует заболтай хозяйку. Если вдруг увидишь его – сразу разворачивайся и беги к машине.
Забор, сложенный из крупной гальки, опоясывал небольшой двор и одноэтажный блочный дом, здорово смахивающий на магазин. В почве, напичканной камнями, ничего не росло, кроме ранней травы, зато хозяйка дома отвела душу на дешевом строительном материале. Из речной гальки была выложена летняя кухня с крытым мангалом и жаровней, беседка с тростниковым зонтиком, альпийская горка и даже собачья будка. Свирепый пес, проверяя цепь на прочность, начал драть голосовые связки, едва Вера зашла во двор.
Кирилл тем временем перемахнул через забор с тыльной стороны, где шумел спадающий с горы ручей. Прижимаясь спиной к стене, он дошел до угла, откуда мог наблюдать за Верой.
