Стивен Хантер - Я, снайпер
Но Боб понимал, что эта надежда — несбыточная мечта. В реальности будет хреново.
Впереди его ждет много боли.
Ему придется дорого заплатить.
И тут Боб подумал: «Черт возьми, я уже слишком стар для всего этого дерьма. Несколько лет назад я разменял седьмой десяток, и сейчас мне полагается сидеть в кресле-качалке, а не мазать грязью лицо и ползти по-пластунски тысячу ярдов вниз по склону в костюме, похожем на куст, чтобы проникнуть в дом, выбраться наружу и унести ноги, однако вместо этого мне, скорее всего, будут долго и с чувством колотить по заднице, до тех пор, пока я не потеряю человеческое обличье.
Мне это совсем не нужно».
Затем Боб огляделся вокруг, и, как обычно, рядом никого не оказалось. Если не он, то кто? Рассказать все федералам. Но это лишь откроет банку с червями, и всевозможные адвокаты, политики и прочие гады устремятся в дело, пока что такое четкое и ясное и требующее решительных мер и правосудия.
Такова реальность. Другого выхода нет.
Замаскировав лицо, Боб начал долгий путь ползком.
Ему потребовалось шесть часов. К дому он добрался в половине третьего ночи. Температура снизилась, с гор задул пронизывающий ветер. Луны не было, но кучки звезд, рассыпанные по черному небосводу, отбрасывали тусклый свет, помогая ориентироваться, к тому же Боб предварительно запечатлел в памяти расположение всех деревьев, прожекторов и теней. Он скользил между конусами света, оставаясь во мраке, продвигаясь вперед с настойчивостью пловца в вязкой грязи. Только пристальный взгляд мог уловить какое-то движение, и Боб сомневался, что у камер видеонаблюдения достаточное разрешение, чтобы на мониторе, несомненно еще черно-белом, различить его среди теней. Каждый раз, услышав незнакомый звук, Боб замирал, дожидаясь продолжения, и, разумеется, ничего не происходило. Около одиннадцати часов был момент, когда пара ковбоев вышла покурить на крыльцо. Они от души посмеялись над своим начальством, после чего один из них приложился к припрятанной фляжке. Затем оба скрылись в доме. Через двухчасовые интервалы начиналась суета: очередная смена заводила квадроциклы, проверяла двигатели и фары, а затем отправлялась объезжать периметр, производя при этом много шума. Объезд занимал около четырех часов, так что, когда первая смена возвращалась, вторая и третья еще находились в пути, двигаясь вдоль ограждения из колючей проволоки. Охраняемая территория была огромной.
Преодолев последние несколько футов, Боб прижался к стене дома. Затаив дыхание, он лежал, проверяя, что его пока не засекли. Почему здесь нет собак? Собака способна учуять запах, что не под силу ни одному человеку. Возможно, Том Констебл, непрестанно заботящийся о своем имидже, опасается, что мир увидит, как его охраняют злобные лающие псы с острыми клыками и разинутыми пастями. Он современный миллиардер, слишком спокойный, изящный и ироничный. Поэтому его телохранители скрываются за обликом ковбоев, простых местных ребят в джинсах и шляпах, совсем как в добрые старые времена. Это делает Тома более интересным для корреспондентов гламурных журналов, которых он всегда приглашает на свои многолюдные сборища.
Боб прикоснулся к окну, расположенному на уровне земли. А что, если он, проникнув в дом, наткнется на того пьяного ковбоя? Как быть? Убить его? Придушить до смерти? Какого-нибудь девятнадцатилетнего парня, который просто искал работу и в итоге стал охранником у Большого Тома? Нет, так нельзя. О, можно оглушить его, как это делается в кино. Ага, и оставить беднягу навсегда дурачком, отняв у него те баллы коэффициента интеллекта, которых у него и так не много. Как же быть? Ладно, вопросы придется решать по мере возникновения. Боб захватил с собой пару баллончиков с перцем; такие человека не оглушат, но с ног свалят. Впрочем, если дойдет до этого, дело полетит к чертям.
Боб осторожно выбрался из маскхалата, и ему показалось, что он лежит рядом с дохлым буйволом. Объемное сплетение шелковых и хлопчатобумажных тканей внешне напоминало дикие заросли. Имея хороший маскхалат, можно лечь на землю и затаиться, сотня человек пройдет рядом и не заметит, даже не заподозрит, что здесь снайпер, планирующий их убить. Этот маскхалат был очень хорош. Бобу было жалко его бросать, даже несмотря на то, что у него имелись другие.
Когда наконец Свэггер освободился от маскхалата, ветер, принеся с собой холод, проник под хлопчатобумажную рубашку, насквозь промокшую от пота после долгого, упорного передвижения ползком. Боб находился у окна. Сняв с пояса маленькую сумку, он расстегнул липучки, достал набор инструментов и пластинку жевательной резинки. Вскрыв упаковку, Боб бросил пластинку в рот — она оказалась холодной и твердой, обсыпанной сахарной пудрой, — и начал разминать ее челюстями. Достав маленький фонарик «Шурфайр», он проверил все углы окна на наличие проводов четыре угла и четыре датчика. Затем перешел к запору и обнаружил, что тот закрыт. Боб направил луч света в комнату, куда собирался влезть, и с удовлетворением убедился, что внутри нет никаких спящих людей, только сваленное барахло — по-видимому, это кладовка. Очень хорошо.
Боб вытащил из сумочки стеклорез, постучал по окну, чтобы убедиться, что это не сверхпрочный плексиглас, и в награду ощутил вибрацию стекла. Он развернул инструмент, и бурав, размещенный на противоположном конце рукоятки, оказался вверху; Боб с силой надавил на него, совершая вращательные движения. Стекло поддалось, стираясь в порошок. Вскоре отверстие стало достаточно большим, можно было зацепиться резцом. Боб быстро сделал в стекле разрез длиной четыре дюйма, развернул стеклорез горизонтально и снова принялся за работу. Совсем немного времени — и он нацарапал на стекле квадрат четыре на четыре дюйма. Затем Боб достал изо рта жевательную резинку и осторожно прилепил ее к стеклу, нажав достаточно сильно, чтобы она приклеилась, но не настолько сильно, чтобы стекло лопнуло. Боб потянул на себя резинку, и квадрат стекла площадью шестнадцать квадратных дюймов с хлопком выскочил наружу. Свэггер осторожно положил его на землю.
Кусачки оборвали центральный провод, к которому были подсоединены четыре датчика в углах, после чего Боб повернул защелку, открыл окно и проник внутрь. Он притворил за собой окно, однако теперь в квадратное отверстие в стекле проникали порывы ветра. Но тут уж ничего нельзя было поделать; ковбои этого не заметят — по крайней мере, так гласила теория.
Боб подождал, пока его глаза привыкли к темноте, не тронутой блеском звезд и отсветами далеких прожекторов. Не вызывало сомнений, что он попал в кухонную кладовку: повсюду стояли упаковки бутылок кетчупа, горчицы и других приправ, а также коробки с бакалеей. Сияющая дверь из нержавеющей стали открывала повару доступ в холодильник, где хранились скоропортящиеся продукты. Боб шагнул к входной двери, повернул ручку и чуть приоткрыл дверь. Он не заметил ничего заслуживающего внимания: унылые зеленые стены, еще несколько закрытых дверей, вероятно в другие кладовки, а в дальнем конце камера, отгороженная решеткой, где можно запереть излишне ретивых журналистов или случайно забредших пьяниц, в ожидании, когда за ними приедет полиция из ближайшего города. В противоположной стороне была лестница, Боб бесшумно приблизился к ней, поднялся до середины — заскрипит ли под тяжестью его тела старое дерево? Нет, к счастью, не заскрипело — и двинулся дальше.
Наконец он набрел на просторную комнату, ярко освещенную, но пустую. Убогая мебель из дешевого супермаркета, изрядно потертая от повседневного использования, стопки журналов, от «Оружия и боеприпасов» до «Резвых кошечек». Другими словами, хлам и беспорядок мужского общежития. Банки из-под пива, пластиковые тарелки, обертки от шоколадных батончиков — все как в любом дежурном помещении в любой точке земного шара. Боб уловил ощущение глубокого сна — кто-то храпел, кто-то громко пукал, кто-то беспокойно ворочался, мучимый кошмарами, — и рассудил, что наверху спят.
Проскользнув вдоль стены, он осторожно заглянул на кухню и увидел, что повар еще не начал готовить завтрак для утренней смены. Рядом размещался оперативный центр — Боб догадался по сероватому свечению мониторов видеонаблюдения, проникавшему в приоткрытую дверь. Там обязательно кто-то есть, один дежурный, а то и двое; там же сейф с оружием, и в нем, Боб может поспорить, спрятан тот таинственный предмет. Разве можно на всем ранчо отыскать более надежное место, чем это помещение, которое круглосуточно охраняют вооруженные ребята, имеющие приказ без предупреждения открывать огонь? Разумное предположение, если во всем этом вообще есть что-то разумное.
Боб гнал прочь всякие нехорошие мысли. Он не хотел и думать о том, что Том Констебл просто уничтожил предмет (он этого не сделает, обладание предметом щекочет ему нервы, он уверен, что всегда успеет его уничтожить, предмет имеет для него особое значение); или запер в сейфе спальни, где прежде прятали свои драгоценности его жены, а теперь гости; или постоянно носит его с собой, дорогой и желанный; или положил его в банковскую ячейку крупнейшего хранилища в мире. Нет-нет, только не это, ничего подобного, об этом не может быть и речи, такое просто невозможно.
