Михаил Серегин - Святое возмездие
Священник отчаянно вращал головой и вглядывался в сиреневую предрассветную даль, но ни рощицы, ни леска не обнаруживал. Степь да степь, а руки уже совсем отваливались.
Он терпел еще десять минут. Потом еще пять. Потом еще три… Солнце уже приближалось оттуда, снизу, к линии горизонта, и наступил момент, когда впереди заблестела тонкая серебристая полоска великой реки. И в тот самый момент, когда светило высунуло свой раскаленный краешек наружу, он понял: все, больше он не может!
– Мишаня, стоп! Хорош! – чуть ли не прорыдал Исмаил. – Я больше не могу!
Они с огромным облегчением, без единого слова скинули свою ношу и упали рядом. Тело вибрировало от напряжения, грудь ходила ходуном, а в висках словно стучал паровой молот.
– Они близко? – хрипло спросил священник.
– Да.
– Думаешь, найдут?
– Непременно. Они идут прямо на нас. Как знают, где искать.
– Надо было в степь двигать, – вздохнул священник. – Надо же, триста шестьдесят градусов на компасе, а мы выбрали самое неудачное направление.
– Не вини себя, – тихо произнес Исмаил. – Любой нормальный человек в нашем положении двинул бы к Волге.
* * *Вскоре звук приближающейся машины слышал даже отец Василий. Они решили не вставать до последнего. Убежать все равно не удастся, а так, лежа, они имели шанс остаться незамеченными. И уж по меньшей мере могли немного отдохнуть.
Звук машины приближался. Он стал таким громким, что отец Василий даже чувствовал, как вибрирует земля. Внезапно грузовик встал, и через пару секунд они услышали голос Николаича.
– Вон они! Я же говорил, далеко не уйдут!
– Что, встаем? – спросил муллу отец Василий.
– Встаем.
Они поднялись и замерли. В зареве рассвета лица преследователей зловеще отсвечивали красным. Тимофеич и его помощник вышли из новенького «Фольксвагена» и подошли ближе.
– Вот и делай после этого добро людям, – покачал он головой. – Вот правильно мне говорили, сколько бича не корми, а он все равно добра не помнит!
Фермер повернулся к Николаичу.
– Что скажешь?
– Пусть идут работать, – хмуро сказал Николаич. – Фундамент надо готовить.
– Правильно, – кивнул Тимофеич и снова повернулся к мулле и отцу Василию. – Только честный труд сделает из вас людей. Та-ак… бревнышко подняли и бегом вперед машины!
Исмаил и священник тупо наклонились и подняли бревно.
– Вперед, я сказал! – заорал Тимофеич и вытащил кнут.
Друзья неловко развернулись и едва не зацепили бревном фермера.
– Глаза разуйте! – взмахнул кнутом Тимофеич. – Смотрите, куда идете!
Отец Василий глянул на Исмаила. Тот улыбнулся. И тогда они развернулись еще раз, и на этот раз бревно попало как раз туда, куда надо, – прямо по фермерскому котелку. Тимофеич охнул и схватился за голову.
– С-суки! Николаич, тащи ружье!
Помощник кинулся к машине, но отец Василий прибавил ходу и буквально припечатал надсмотрщика концом бревна к машине. Николаич натужно вякнул и, схватившись за живот, осел на землю. Друзья, не сговариваясь, швырнули бревно на землю и кинулись к своим обидчикам – длина цепей позволяла.
Священнику достался Николаич. Он нанес ему пару зубодробительных ударов, отшвырнул прочь от машины и кинулся помогать Исмаилу – тот еще возился с превосходящим его по массе фермером.
– Дай я, – отодвинул муллу отец Василий и с ходу вырубил мерзавца. – А теперь – в багажник!
Они подхватили обмякшее тело, затем Исмаил сбегал в машину за ключами, и через две минуты оба рабовладельца были вдавлены в багажник, как рыба в банку.
– Готово! – усмехнулся отец Василий и с усилием захлопнул крышку багажника. – Ну, что, братишка, на волю?!
Но все оказалось не так просто. Просто сесть и поехать мешало бревно. Они снова раскрыли багажник, тщательно обшарили пленников, но ключей от огромных амбарных замков ни у того, ни у другого не оказалось. В машине не нашлось даже монтировки, так что ни отвинтить, ни вырвать крюки было просто-напросто нечем. А возвращаться на ферму не хотелось.
И тогда они приоткрыли обе левых дверцы, аккуратно водрузили бревно сверху и тихо, придерживая его левыми руками и старательно объезжая малейшие кочки, тронулись в путь.
Грунтовка была на удивление ровной, и если бы не проклятущее бревно, ехать было бы сплошным удовольствием, но приближался очередной поворот, и сидящий за рулем Исмаил испуганно притормаживал – как его ни придерживай, бревно с грохотом слетало на каждом повороте и, подскакивая, катилось прочь, угрожая оторвать своим «владельцам» прикованные крепкими цепями правые ноги.
Только у самого выезда на асфальт они разыскали в куче мусора немного проволоки и приторочили опасный предмет к дверцам более-менее надежно. И все равно ехать быстрее тридцати километров в час Исмаил опасался.
– Куда теперь? – не оборачиваясь, спросил Исмаил.
– В область, я думаю. Нам с тобой так и так на силовиков надо выходить. ФСБ или УВД – без разницы, но светиться надо везде и поярче.
– Согласен. Только учти, что в центр города нас с этим, – кивнул Исмаил в сторону привязанного к дверкам бревна, – не пустят.
– У шоферов монтировку попросим.
Исмаил кивнул. Сейчас, когда солнце еще только поднялось, транспорта на ведущем в областной центр второстепенном шоссе не было вообще, но он знал, что через несколько километров, когда они выедут на одну из главных трасс, все изменится.
Они миновали еще четыре километровых столбика, и впереди показался перекресток.
– Вот шайтан! – внезапно ругнулся Исмаил.
– В чем дело?
– Гаишники.
Отец Василий вгляделся. У самого выезда на трассу внезапно показался уютно расположившийся за деревьями и потому не замеченный ими вовремя пост дорожно-патрульной службы. Но останавливаться и сдавать назад было поздно: вооруженный короткоствольным автоматом патрульный уже заметил их и теперь внимательно наблюдал за груженным длиннющим, явно ворованным столбом новеньким «Фольксвагеном».
Исмаил сердито засопел. Он понимал – тут ничего не поделаешь.
Милиционер поднял жезл, и Исмаил принялся медленно тормозить.
– Ваши права, – потребовал козырнувший и скороговоркой представившийся патрульный.
– Слышь, командир, я дома права забыл, – начал отмазываться Исмаил. – Но я сейчас привезу.
– Документы на машину, – протянул руку патрульный.
Исмаил судорожно пошарил в бардачке, но там было пусто.
– Да я все документы сдуру оставил. Вот бревно попросили отвезти, думал, пока темно, успею. Ну, пока движение поменьше.
– Выходите, – коротко распорядился патрульный и поправил сползающий с плеча автомат.
Исмаил глянул на священника. Тот пожал плечами.
– Надо выходить. Мы с этой дрянью далеко не уедем, все равно повяжут.
Мулла тяжко вздохнул и, чтобы нечаянно не сбросить висящее буквально на соплях бревно, вылез из машины через правую дверцу. Прикованная к ноге цепь жалобно звякнула.
– А это что такое? – оторопел милиционер. – А ну-ка отойди от машины!
Исмаил отошел на несколько шагов, но дальше не пускала цепь. Фуражка патрульного медленно ползла вверх, вслед за бровями. Он поднял рацию и машинально приложил ее к уху:
– Васек! А ну-ка бери ребят и ко мне!
Отец Василий вздохнул и тоже принялся вылезать из машины. Патрульный осторожно, так, словно машина была заминирована, обошел ее стороной и непонимающе уставился на кандалы.
– Что это у вас?
– Кандалы, – пожал плечами священник.
Было видно, что патрульный само слово понял, но в то, что оно отражает действительность, не поверил.
– А белое что такое торчит?
Священник глянул на свою ногу и поправил вылезшую из-под железного кольца майку.
– Подкандальник, – пояснил он. – Чтобы не натирало…
– Вы что, ребята, из Чечни? – как-то криво и неуверенно улыбнулся патрульный.
– Не, мы с Поволжья, – устало сказал Исмаил. – Местные.
И в этот момент в крышку багажника постучали. Патрульный кинул быстрый взгляд на багажник, затем на переминающихся с ноги на ногу каторжников, но трогаться с места не стал. И правильно сделал. К нему уже бежала вооруженная до зубов подмога.
* * *Когда фермера и его помощника вытащили из багажника, те были совершенно багровые от напряжения. Их немного кидало из стороны в сторону, глаза вылезали из орбит от нехватки кислорода и сдавленности, но соображать они уже начали. По крайней мере, оба сразу же начали отрицать свою причастность к «каторжанам».
– Я фермер местный, ребята, – чуть не плакал Тимофеич. – Все своим трудом! Все мозолями трудовыми! А этих граждан я впервые вижу!
– Не свисти, Тимофеич, – издевательски рассмеялся Исмаил. – Ты все равно так и так попал! Так что плачь понапрасну!
