Михаил Нестеров - Если враг не сдается
— В Чечне?
Майор Глеб Ковальский. Гудермесское отделение УФСБ. Больше никого не знаю. Из гражданских в Самаре — директор «КАМАЗ Волга-Центра» Булат Ибрагимов. И почти все в центре.
— На колени.
— Что?
— На колени!
Миротворец надавил на плечи Батерского, и он рухнул на землю. В руке у старшего сержанта появился трофейный пистолет капитана Шарова. Он передернул затвор и взвел курок.
— Молись. Моли своего бога, чтобы я подарил тебе легкую смерть. Ну, что ты кричал, когда продался боевикам? Что ты кричал, когда убивал своего товарища? Кричи, сука!
— Аллах... акбар. — Земля уходила из-под ног Батерского. Он задом, спиной проваливался в бездну, которая на протяжении долгих дней всматривалась в него и манила.
— Громче!
— Аллах акбар. — Он понимал, что это конец, но противиться ему уже не смел.
— Еще громче!
— Аллах акбар!
Ал... ах... ар... — раскатилось по лесу глуховатое эхо. И коротко повторило громкий звук выстрела.
Сначала у перевернутой машины притормозил один сердобольный водитель, потом второй. Но спросить, что случилось, не успевали: Мельников показывал им дальнейшее направление стволом «Калашникова».
Наконец через десять минут он услышал долгожданный шум вертолета. Вынув из подсумка сигнальный патрон, выстрелил. В воздух взметнулась, оставляя дымную полосу, сигнальная ракета.
Миротворец стоял на дороге, подняв над головой руку с автоматом, а другой рукой помахивая зависшему в тридцати метрах вертолету. Грязный, оборванный, с банданой, повязанной на шее, он, продолжая сжимать автомат, шагнул навстречу майору Тимуру Нусинову.
— Как ты? — перекрывая грохот двигателей, крикнул комбат.
— Нормально, браток, — ответил Мельников. Как в Чечне. Как в чертовых горах. В знак приветствия он помахал рукой высыпавшим из «вертушки» спецназовцам. — Надо Седова забрать и ребят из нашей группы. И этого, — старший сержант указал за спину.
— Батерский? Что с ним?
— Я ничего не знаю. Крикнул «аллах акбар» и умер. Разрыв сердца, я думаю.
Игорь Мельников сидел у раскрытой створки вертолета, и крепкий ветер обдувал его скуластое лицо. Остатки грима слетали с него сухими чешуйками и растворялись в беснующемся воздушном водовороте. Казалось, облик его меняется, обнажая под ломким покровом грязи совсем другое лицо: опечаленное и в то же время торжественное. Как во время присяги. Текст ее не сильно изменился, но звучал по-другому, иным голосом и с незнакомыми интонациями. Для Миротворца настала пора повторного обета. «Я, старший сержант Игорь Мельников, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь...» Дальше шли слова про Родину — горячо любить и защищать. Девиз, место которому под шевроном с очертанием летучей мыши, символа военной разведки.
Игорь рассеянно кивал комбату, сидевшему рядом. «К утру расширим поиски и найдем остальных». — «Да, да, майор...»
Вертолет шел низко и на небольшой скорости. Штурман уже определил место для посадки... где никто не махнет, как Миротворец, рукой. Это сержант знал наверняка. Он и сам, будь на месте Седова, поступил бы так же. И сам Седов сделал бы для него это: опередил всех, чтобы никто, никто и никогда...
Игорь первым спрыгнул на землю, когда до нее оставалось не меньше двух метров, и побежал к лежавшим на земле телам. Он взял из мертвых рук прапорщика пистолет и вложил его в руку Магомедова.
В навеки распахнутых глазах Седова словно отпечатались его слова: «Игорь... Я должен... Я хочу сказать тебе...»
— Я знаю, браток... Теперь только один я знаю... Покойся с миром.
Эпилог
Две статьи, две правды
Москва, штаб-квартира ГРУ, полтора месяца спустя
Поздоровавшись с секретарем, полковник Артемов прошел в свой кабинет. Сегодня с утра было прохладно, и Михаил Васильевич облачился в ветровку; ее он оставил в машине и через проходную прошел в своем обычном «аквариумном» прикиде: идеально отутюженных брюках и безупречно сидящем на нем пиджаке. Идеально и безупречно.
Расстегнув пиджак и ослабив узел галстука, он с минуту неподвижно посидел в кресле и громко спросил:
— Что у нас со служебной почтой?
Первое, что он делал, приходя на работу, — это знакомился с почтой.
— Уже несу, шеф. — Сорокалетняя секретарша, работавшая в «Аквариуме» около двадцати лет, знала больше своего патрона. Менялись начальники, а она оставалась. Эти апартаменты со смежной комнатой-кабинетом стали ее вторым домом.
— Это всё? — спросил Артемов, принимая от помощницы пухлый конверт. — Почему так мало?
— Пишут, шеф. Я вам больше не нужна?
— Нужна. — Он, рутинно заигрывая, неотрывно смотрел в ее карие глаза. — Без тебя земля мала, как остров.
Когда секретарь вернулась на свое место, полковник, повертев конверт в руках, прочел адрес отправителя: М1911. И всё. Что это, номер войсковой части? Артемов вооружился очками и рассмотрел штемпель. Письмо пришло из Шатойского района Чечни. Теперь настала очередь обратить внимание на адрес получателя: Москва, Полежаевское шоссе, 76, полковнику Артемову М.В.
Да, это мне. Интересно, от кого.
— Где ты взяла это письмо? — спросил Артемов, вскрывая конверт.
— Мне его передал дежурный. Оно провалялось на рассылке два дня.
— На рассылке? Почему на рассылке?
— Откуда мне знать? Там еще полтонны бесхозных писем.
Удивление полковника продолжало расти. В конверт были вложены две страницы газеты «Известия». Две первых страницы — за 30 апреля и 20 мая. И больше ни одного клочка бумаги. Ничего, что указало бы на отправителя. Шпионские игры, многозначительно подумал разведчик.
Он пробежал глазами заголовки, которые были обведены карандашом:
ПУТЬ «ДОБЛЕСТНОГО ВОИНА». Участник нападения на Буденновск Аслан Даудов сдался федеральным властям. Теперь ему дадут новое оружие и сделают охранником в администрации Ахмата Кадырова.
ЛЕСНЫЕ БРАТЬЯ АЛЛАХА. «В мае нас будут здесь убивать...» Военная разведка в Чечне готовится к первому после референдума весенне-летнему сезону.
Также Артемов не обделил вниманием цитаты дня. «Покупать у врага мир значит снабжать его средствами для новой войны». Жан-Жак Руссо. Хорошо сказал Жак. И вторая: «Припертого к стене хамелеона не отличишь от стены». Доминик Опольский. Тоже неплохо. Но всё так же непонятно.
Конечно, обе статьи придётся прочесть, а пока нужн загрузить работой секретаря.
— Да вы что, шеф?! — помощница выкатила глаза. — Да вы завязнете в этом, пардон, дерьме. М1911. Это может быть всё что угодно. Номер подводной лодки, вертолета, ракеты, снаряда. Личный номер агента, исходящий или входящий номера. Я только перечислять буду до утра!
— Ты не погружайся так глубоко, ты не подводная лодка. Поройся в открытых источниках информации.
Проводив секретаршу взглядом поверх очков, Артемов начал чтение со статьи Вадима Речкалова "Путь «доблестного воина».[12]
На этой неделе Государственная Дума рассмотрит президентский проект амнистии в Чечне. Предлагается распространить ее на боевиков, которые добровольно сложат оружие до 00 часов 1 августа 2003 года. За последний год в самой Чечне не было месяца, чтобы властям не сдалась очередная группа раскаявшихся бандитов. Половина из них поступает на службу либо в охрану главы республики, либо в комендантские стрелковые роты. (...)
В Гудермесское отделение УФСБ Аслана Даудова привел его друг Шамиль Хатаев, бывший боевик, начальник департамента авиационного транспорта в правительстве Масхадова. Шамиль со своей бандой в 46 штыков сдался властям накануне референдума. Теперь он командир взвода, дислоцированного в селе Новые Гордапи Гудермесского района, подразделения службы безопасности Кадырова. Вместе с Даудовым сдались еще пять человек. На брезенте лежит принесенное ими оружие: автомат «Борз» местного производства, два «Калашникова», гранатомет с тридцатью выстрелами, полмешка патронов. Всё ржавое и старое.
Сотрудник ФСБ снимает на видеокамеру покаянные речи. Эту запись покажут в теленовостях, чтобы вразумить еще нераскаявшихся.
— Антигосударственная деятельность, которую мы вели, к сожалению, не привела ни к чему хорошему, — говорит в камеру Аслан Даудов. — Мы воевали с оружием в руках, но крови на нас нет. Мы благодарим Ахмат-хаджи Кадырова за то, что он наставил нас на путь примирения. Ничего зазорного в этом нет. Мы пошли на это ради нашего будущего. Да поможет нам Аллах.
Камера опускается. Аслан нагло подмигивает:
— Я всё правильно сказал?
Ему двадцать шесть лет, коренаст, самоуверен. Носит темные очки в тонкой оправе. Имеет медаль «Доблестный воин» за поход на Буденновск. В прокуратуре на него заведено уголовное дело по обвинению в терроризме. В розыске с 1999 года.
— Я пришел сюда, чтобы оставили в покое мою семью, — говорит Аслан Даудов. — Моим родственникам тоже приходилось скрываться. Потому что люди в масках приезжали в наш дом по ночам.
