Александр Тамоников - Компромат на генерала
— А трупы куда?
Потапов сорвался:
— Ко мне домой, твою мать! Не знаешь, куда трупы отправляют?
— Извините, товарищ генерал! Все понял!
— А понял, какого хрена стоишь? Работай! Я с докладом в управление! Буду нужен, найдешь по мобильнику. Все! Вперед!
Майор отдал приказ на срочное построение личного состава своей штурмовой группе и подразделению авиасоединения.
Потапов же, сев на заднее сиденье «Мерседеса», закурил. Водитель, прекрасно знавший характер и привычки шефа, заведя двигатель и положив руки на руль, ждал команды начать движение. Но генерал молчал. Он смотрел на черные проемы окон кабинета Оболенского. Раздался сигнал вызова его станции. Куратор, выслушав сообщение, проговорил:
— Хорошо! Присоединяйтесь к основной группе!
Задумался. Андрей так и не поверил ему! Да, согласился на предложение, но до конца так и не поверил. А ведь куратор действительно мог сохранить ему свободу. С оборотнями, конечно, скорее всего ничего не получилось бы, так как доказательной базы сотрудничества с боевиками Джуры Потапов не имел, а показания боевиков — ничто для следствия, которое — и в этом был прав Москвитин — велось бы под контролем чинов, вплотную связанных с предателями. Да и вряд ли дожили бы Джура с Батыром до начала следствия. Оба ранены, а это значит — санитарный изолятор, откуда вполне возможно попытаться бежать. Ну, а при такой попытке, по Уставу и особой инструкции, охране пришлось бы стрелять. Да, как ни крути, а отвертелись бы Оболенский с Остаповым, не говоря уже о Большакове. Открутились бы и даже должности сохранили, если бы не майор Москвитин. Тот лишил оборотней надежды на спасение! Но почему он не поверил куратору? Ведь мог бы и как-то по-другому построить разговор, но Андрей так и сказал — не верю я вам, генерал, не верю. Значит, и в нем, в Потапове, Москвитин видел потенциального сообщника Оболенского. И вот это очень обидно! Генерал и в мыслях не допускал какого-либо контакта, кроме огневого, с бандитами. Но Москит не поверил! А жаль! Жаль, что таких офицеров, к огромному сожалению, в строю остается все меньше и меньше. А вот типы наподобие Оболенского, Григоряна, Лопырева и иже с ними, напротив, плодятся. И крутят свои темные делишки под крышей очень высокопоставленных чиновников, своими руками за американские доллары продолжающих пытаться столкнуть собственную страну в пропасть междоусобицы. На Кавказе это пока получается. Но ограничится ли война только Кавказом? Ответа на этот вопрос даже у весьма осведомленного и влиятельного генерала ФСБ не было!
Прозвучал сигнал вызова спутникового аппарата.
Машина куратора была оснащена системой космической связи. Генерал снял с боковой панели трубку, напоминающую небольшую портативную рацию.
— Генерал Потапов!
— Полковник Карцев!
— Я ждал твоего звонка, Игорь Иванович. И вопрос, который задашь, предугадываю. Поэтому сообщаю, Москит уничтожил Оболенского, а вместе с ним еще пару высокопоставленных оборотней.
— А сам?
— Что сам?
— Андрей как?
— Андрей? Погиб, полковник! Подорвал себя в кабинете Оболенского, ну заодно и всех остальных. Такие вот дела, Игорь!
Молчание немного затянулось, затем полковник попросил:
— Разрешите прилететь на похороны Москвитина!
Потапов ответил не раздумывая:
— Прилетай. Да и вещи все свои прихвати. Службу принимать будешь. Вместо Оболенского. Твое новое назначение я согласую сегодня же, завтра получишь приказ.
— Одно условие, Николай Викторович.
Генерал удивился:
— Условие?
— Да, условие.
— Ну, говори.
— Отряд «Гарпун» должен принять либо Лемешев, либо Панов, но не мой штатный заместитель, подполковник Иванов.
— Почему?
— Я его с собой возьму!
— Это единственная причина, по которой ты против назначения Иванова командиром отряда?
— Да!
Куратор согласился:
— Хорошо! В принципе, назначать командира боевой группировки — прерогатива руководителя спецслужбы. От меня требуется лишь согласие. Считай, вопрос согласован, только определись, пожалуйста, с преемником до возвращения в Москву.
— Есть!
— У тебя все?
— Вы видели, как все произошло на даче Оболенского?
— Я не мог видеть, как складывалась обстановка в кабинете, но связь с Андреем держал вплоть до подрыва.
Потапов повесил на место трубку спутниковой связи, приказав водителю:
— На Лубянку!
Взрыв в доме увидел из леса и Слава Павлов. Поняв, что произошло непоправимое, он прижался щекой к шероховатой коре старой березы.
Так вот какой план ты выбрал, Андрей! Себя вместе с подонками! Зачем? Ведь вместо них придут другие! Такие же твари, готовые продать мать родную, а не то что Родину, ради собственного благополучия. В этой стране, где власти все подчинили одному — деньгам, продажных оборотней не вывести! Неужели ты этого не понял, Андрюша?
Оторвавшись от березы, разведчик пошел к машине. Не разбирая дороги, повел ее прочь от этого проклятого места. И только на шоссе заметил, что видит трассу размыто. Ему мешали слезы. Десантник плакал. Первый раз в своей взрослой, богатой на опасности и унижения жизни. И не стыдился этих слез.
* * *Похороны Москвитина состоялись в среду, 23 июня. Майора хоронили в закрытом гробу на Дальнем кладбище, в самом его конце, у оврага, где в ряд стояли десятка два одинаковых памятников. Если памятником можно назвать небольшую гранитную плиту, на которой значилась только фамилия, имя, отчество, а также даты рождения и смерти умершего. И больше ничего, никаких фотографий, ритуальных рисунков, надписей, никакой должности и воинского звания. Здесь лежали люди, отдавшие свои жизни, будучи офицерами спецслужб. Гриф секретности сопровождал их и после гибели, отраженный скудной информацией на отшлифованном граните. Грузовая «Газель» и два «Мерседеса» подъехали к черной яме на краю аллеи ровно в 11.00. Стоявшая накануне последнюю неделю теплая солнечная погода сегодня с утра вдруг сменилась ненастьем. Тучи не по-летнему затянули небо, и начался мелкий, нудный, затяжной дождь. У могилы до прибытия траурного кортежа уже находились люди. Они подошли по одному с разных сторон и остановились в одном месте, оглядев друг друга. Это были капитан-десантник Слава Павлов, бывшая проститутка Оксана и дворник, обслуживающий территорию спецслужбы. В прошлом один из первых спецназовцев нового времени, полковник госбезопасности в отставке Михаил Анатольевич Водолеев. Наверное, они познакомились бы и до траурной процессии, но подъехал кортеж, и началась церемония прощания с погибшим. Четверо крепких парней с автоматами за спиной извлекли из кузова «Газели» обитый кумачом гроб. Недорогой, простой. Появились два табурета, на которые установили его. «Газель» отъехала, из иномарки вышли еще четверо. Среди них генерал-лейтенант и полковник в парадной форме. Остальные в черных строгих костюмах.
Оксана спросила у Павлова:
— Это вы мне позвонили?
— Да. Таково было одно из последних желаний Андрея.
Прибывшие с кортежем люди окружили гроб. Генерал, произнеся небольшую речь, передал слово полковнику. Тот тоже был краток и мрачен. Карцев отошел в сторону, работники кладбища опустили гроб в могилу под трехкратный автоматный салют. И уже через минуты на месте ямы вырос высокий холм, который покрыли венки, извлеченные из той же «Газели», и цветы Оксаны, Павлова и Водолеева.
А вскоре автомобили увезли сотрудников спецслужбы и дворника, оставив у могилы только Вячеслава и Оксану. Павлов и подумать не мог, что в первой машине, где вместе находились Потапов и Карцев, речь шла о нем. Начал разговор командир отряда, вернее уже руководитель спецслужбы, спросив генерала:
— А что за молодые люди, кроме наших спецов, присутствовали на похоронах? Случайные прохожие? Ведь родственников, насколько я знаю, у Андрея не было!
— Да, родственников не было. Он, как и многие из нас, на это просто права не имел! А насчет этой пары, мужчина — товарищ Москита, в прошлом герой-афганец, разведчик-десантник. Он помогал Андрею в захвате Оболенского с компанией. Ты же знаешь, что следствие проводили мы, так вот отпечатки следов этого капитана Вячеслава Павлова были обнаружены в сторожке усадьбы. Кстати, уехал он оттуда на машине сына нашего уважаемого Анатольича! Женщина мне неизвестна, думаю, она подруга либо Павлова, либо самого Москвитина.
— Надеюсь, вы не намерены привлечь офицера-афганца к какой-либо ответственности?
— Нет, конечно! А вот тебе, Игорь Иванович, следует обратить на него внимание. Если сам Москит взял этого Павлова в напарники, то капитан стоил того. И вообще, надо посмотреть личные дела ранее уволенных из спецслужбы ребят. Среди них много толковых парней! Сам знаешь, как в свое время начала реформ выгоняли лучших, оставляя лично преданных. А нам надо усилить боевую группировку и исключить даже минимальную вероятность появления в Службе новых оборотней. Один такой мерзавец может очень большой вред нанести общему делу, в чем мы с тобой благодаря Москвитину имели «удовольствие» убедиться!
