Шарип Окунчаев - Месть по иронии
Военнослужащие из числа командиров в основном находились в нетрезвом состоянии, вот они и отдавали приказы стрелять по людям. В таких случаях можно было иногда увидеть в глазах некоторых солдат слезу, которые в растерянности и нерешительности не могли нажать курок автомата.
Люди ходили толпами по комендатурам и другим инстанциям, искали своих родственников. Это были, главным образом, женщины или старики, которые искали кто сына или дочь, брата или сестру, внуков и так далее. Молодым мужчинам, ребятам призывного возраста было небезопасно не то что ходить, а то и вовсе показываться на улице. Забирали их без всяких объяснений.
Люди находили места массовых захоронений. И были благодарны Всевышнему за то, что нашли труп покойного, чтобы достойно, по всем канонам ислама, похоронить и оплакивать его. Ведь нет ничего хуже, чем всю жизнь ждать с надеждой возвращения без вести пропавшего родного человека.
Услышав разговоры на повышенных тонах, не успев толком что-то и предпринять, Тумиша выбежала во двор. Первое, что она увидела, это были военные, в основном в платках, вооруженные до зубов. Один, видимо, командир, отдавал приказы, чтобы заняли позиции и проводили обыски. В большинстве своем военные были зрелого возраста, молодых среди них было мало.
— Документы ваши и кто дома? — громко произнес тот, который отдавал приказы.
— Осмотрите все тщательно, чтобы мышь не проскочила, — обращаясь к подчиненным, произнес он.
— Оружие есть дома? — спросил он у Адлана.
— Какое оружие? Мы мирные граждане, — с волнением выговорил Адлан, протягивая паспорта.
— Знаем мы, какие вы мирные. Чеченцы мирными не бывают, одни бандиты, — процедил он со злостью.
— Нас вчера только проверяли, у нас все нормально, — не выдержала и вмешалась в разговор Тумиша. — Почему вы нас причисляете к бандитам, мы мирные люди и нечего оскорблять.
— Помолчи лучше, женщина, у нас у всех нервы не в порядке, — крикнул на нее командир.
— Молчи, мать, — спокойно произнес Адлан.
Тумиша заметила сильное волнение на лице Адлана, было видно, что он сдерживает себя от произносимых оскорбительных слов командира, с использованием грубого матерного лексикона.
«Только бы сдержался», — подумала она, зная вспыльчивый характер мужа.
Вдруг один из военных дал короткую очередь в сарае.
— Что случилось? — крикнул ему командир.
— Да тут за коровой что-то шевелилось, я и выстрелил, — послышался ответ.
— Что вы делаете? Там же маленький теленок. Разве можно так?! — заорала Тумиша. — Спросили бы сначала.
— И кого ты там? Посвяти фонариком, дурень, — крикнул командир.
— Да, это точно теленок тут в углу, по крайней мере, был. Я его наповал, — с ухмылкой произнес военный.
— Ладно, проверяйте дальше. По двуногим животным надо стрелять, а ты теленка бедного загубил, впрочем, какая разница, тут все животные, — с ненавистной иронией произнес командир, изредка бросая взгляд на паспорта.
— Что вы, изверги что ли? — не унималась Тумиша.
Но ее никто не слушал. Везде были слышны выстрелы, а вокруг — крики о помощи, плач женщин. Видимо, в поселке творилось что-то ужасное.
— Что вы возитесь во дворе? Быстро в дом, проверьте везде, они оружие и бандитов умеют прятать, — крикнул на других командир.
Двое уже были в доме, проводили обыск, забирая все ценное, забежал еще один, остальные остались на улице, заняв позиции. Следом за ним забежала Тумиша.
— Куда?! Отставить. А ну назад, — приказал солдат Тумише. Но она уже успела забежать внутрь дома и о чем-то спорила с военными.
— Быстро выведи ее из дома, — приказал командир одному из стоящих во дворе.
Военный забежал в дом и силой выталкивал Тумишу из дома. Та сопротивлялась, как могла, выкрикивая в адрес «пришельцев» слова возмущения.
Адлан, который стоял как вкопанный и с ужасом смотрел на происходящее, не выдержал и крикнул:
— Не трогай ее! — и только сделал шаг, как услышал приказ.
— Стоять! Еще один шаг и ляжешь.
Он понял, что это не просто угроза и дал команду Тумише:
— Остынь и успокойся.
Но Тумиша не унималась. Главное ее беспокойство — дети. Она забыла второпях лестницу, что вела на чердак. Люк закрыла, а лестницу забыла.
Вдруг из дома вывели рыдающих девочек, которые сразу подбежали к матери и сильно за нее ухватились.
Все трое обратно вошли в дом, переворачивая все вверх дном, выискивая что-то ценное.
Адлан даже не понял, сколько времени прошло, хотя все происходило быстро, как вдруг дрожь по телу прошла, ноги не слушались. Какая-то непонятная слабость появилась во всем теле, когда он увидел, как военные выводили Рамзана.
Тумиша не выдержала и кинулась к сыну.
— Вай Аллах! Вай Аллах! Не трогайте сына, он еще мальчик, — в голове проносились мысли: «А где же Расул?» — сама себя утешила тем, что, видимо, хорошо спрятался.
Действительно, Расул забился в самый угол крыши, как раз у входной двери, в козырьке между потолочной доской и шифером. Козырек был односкатный, как бы пристроенная крыша, дополнительно над ступеньками у входа в дом. Так как козырек был чуть ниже основной крыши, там в лазейке Расул нашел укромное место. Рамзан был здоровее и в эту расщелину не смог пролезть, потому его и заметили, спрятавшегося за трубой дымохода.
Кроме того, козырек был еще не достроен, то есть не обит фронтонной доской, и Расул четко видел все происходящее во дворе, командир как будто бы стоял перед ним, а отец спиной к нему. Он разглядывал командира, у которого один глаз слегка подергивался в тике, глаза были как у пьяницы — с обвисшими веками. Шрам на левой щеке и на носу, чуть затрагивал губу, из-за чего был виден пробел в редких усах. Расулу иног да казалось, что он смотрит на него, хотя это было невозможно, если только чем-то не выдать себя.
— Ты говорил, что в доме больше никого нет, а откуда этот бандит? — произнес командир, обращаясь к Адлану. — И где его документы?
Адлан в растерянности и с волнением произнес:
— Да это… это сын… мальчик еще. Я думал, его дома нет, — чуть приврал он.
Адлан не мог сказать внятных слов, в горле пересохло. Ожидая, что-то страшное, он был в такой растерянности, что абсолютно не знал, что предпринять. Из-за поведения «пришельцев», да и криков, раздававшихся со всего поселка, его охватила страшная тревога. С волнением и с надеждой на «развязку» он обратился к главному:
— У меня его документ, командир. Вот, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака справку, удостоверяющую личность Рамзана, и протянул ему.
Тот взял справку, посмотрел, то есть пробежал глазами:
— Ничего мальчик, здоровенный бугай, — сказал тот и порвал справку со словами: — Это не документ, я знаю, как вы можете подделать любую бумагу, — и обратился к Рамзану. — Подойди поближе. И где же твое оружие?
— У меня нет оружия… — только и успел произнести Рамзан, как получил удар в челюсть, да так сильно, что не удержался на ногах и упал.
Тумиша с криком кинулась к сыну, пытаясь защитить его собою и помочь встать. Рамзан хотел встать, но тут же второй военный нанес удар ногой в живот. Рамзан от боли в гримасе согнулся. Тумиша прикрыла его собой с криком:
— Сволочи! Нелюди! Что вы делаете?
— Закрой ей рот, — крикнул командир.
Тот, который ударил ногой Рамзана, нанес ей сильный удар прикладом по голове, от которого Тумиша упала и больше не шевелилась. К ней кинулись с рыданием дочки:
— Мама, мама…
Тумиша лежала без чувств.
В это время Адлан, скрепя зубами, стоял под прицелом двоих военных. Один держал дуло автомата прижатым к горлу, второй к животу.
— Подонки, с детьми воюете, — только и «прорычал» сквозь зубы Адлан.
К нему вплотную подошел командир и процедил сквозь зубы:
— Животные, вас приказали мочить, а мы выполняем приказ, ясно? Будем мочить всех вас, ясно говорю? …Мать вашу, — крикнул он в лицо Адлану, видно было, что он выпивший, потому как Адлан слегка отвернулся от пьяного угара.
— Собака ты пьяная, — только и произнес Адлан и резким движением вывернулся, нанес удар в лицо командира, отчего тот еле удержался на ногах. Не успел он что-то предпринять, как тут же получил удар прикладом. Адлан упал, только хотел встать, как услышал приказ командира:
— Расстрелять!
— Хьо вуй ма хаиталахь, хIара диц ма делахь[5], — кричал Адлан, чтобы услышал Расул, понимая, что он где-то рядом.
— Может не надо? Они и так получили свое, — произнес один из военных, самый молодой среди них.
— Что он мелит на своем? Расстрелять я сказал. Ты кого учишь?! Заодно с ними? Расстрелять я сказал и точка.
— Да я думаю… — только и произнес молодой.
— Не надо думать, здесь я думаю. Только вчера, да и не один раз прокручивали вам видеозапись, как они наших пацанов резали. Тебе мало? Еще показать?
