Андрей Сысоин - Америка XXI век
— Фред, кто руководит шестым отделом?
— Мартин Бонз, — Ибсон дергает бровью, но не меняет позы — весь в видео.
— Что ты знаешь о нем?
— Бывший свободный журналист. До Переворота подвизался вокруг мэра — собирал для него конфиденциальную информацию. Шатался по всяким притонам. Имеет связи с уголовным миром, наркомафией. Серьезный господин, но большой авантюрист. Данаэлю в контрразведке нужен такой человек.
— Он нас угробит. Слышал об Армии Контрпереворота?
— Ты откуда знаешь?
— Поймали террориста.
— Молодцы. Что ты нервничаешь, мы готовимся. Давай лучше пить, — Ибсон делает еще порядочный глоток коньяка, — Джейн, принеси лейтенанту поесть!
Вошла Джейн, поставила передо мной большую миску супа, села напротив, лучезарно улыбнулась. У нее грубые черты лица, нос картофелиной — ирландский тип. Но когда она улыбается — становится ослепительно красивой.
— Какова моя дочка, — прищуривается сквозь бокал Ибсон, — береги ее, Эндрю.
— Я пошла варить кофе.
Майор уже порядочно напился: тупо смотрит в экран, тупо поворачивает ко мне не мигающие глаза с расширенными зрачками:
— Во Флориде идут тяжелые бои, Эндрю. Скоро волна докатится сюда. Если со мной что случится — позаботься о Джейн. Мне можно, ей нельзя погибать! — взгляд Фреда тяжелеет, — О`кей, давай-ка выпьем за Дикий Запад — скоро все там будем.
Осушив бокал, Ибсон оседает в кресле. Я доливаю доверху свой и иду на кухню. Присаживаюсь к столу.
— Выпьешь коньяку?
— Нет. Как там отец?
— Выключился. В общем — мы обо всем переговорили.
— Он сильно устает. Я не видела его дома уже неделю.
— Как дела у тебя?
— Закончила курсы медсестер, работаю в госпитале, здесь — в Джамейке. Много раненых привозят.
— А я все время читаю.
— Что же?
— Апдайка, Воннегута, Чивера, Капоте, Норриса, Фолкнера, Селлинджера, Оутс и многих других.
— Вот это да! Зачем они тебе?
— Учу ваш язык.
— Ты и так неплохо знаешь английский.
— Мне еще трудно говорить. У нас очень плохо учат.
— Ты ведь приехал из России. Расскажи что-нибудь о России, — Джейн вытирает стол, ставит две чашки, разливает кофе.
— Россия и Америка похожи. Россия тоже большая страна и в ней много беспорядка и такая же война идет на улицах. Очень вкусный у тебя кофе.
— И зачем тогда ты приехал сюда?
— Чтобы познакомиться с тобой.
— Разве у вас нет своих девушек? — Джейн лукаво наклоняет головку.
— У нас нет таких как ты.
— Почему?
— Ты умеешь быть свободной.
— Но я не американка: только два года — как мы сюда приехали.
— Это неважно.
Мы молча допиваем кофе.
— Погуляем, Джейн? У вас тут рядом неплохой лесопарк.
— Пошли.
На улице светло и тепло — май. Весь лес заполнен бездомными, живущими в автофургончиках. Джейн здесь знают, окликают, улыбаются. Бегают и шумят дети. Они тоже знают Джейн. Посреди бедлама сидит бард и напевает сонеты. Мы постояли рядом… Наконец нашли тихий уголок со скамейкой, сели. Я достаю сигареты, смотрю на Джейн. Девочка задумалась, глядя поверх деревьев на дома вдалеке:
— Все хорошо, Эндрю?
— У нас все хорошо, — кладу руку ей на плечо.
Джейн неподвижна, продолжает думать:
— Все хорошо, но мне тревожно, Эндрю. Отец молчит, но я вижу — в нем больше нет беззаботности.
— Ибсон много работает.
— Но он делает не свое дело.
Выбрасываю окурок, улыбаюсь Джейн:
— Наступают серьезные времена, девочка. Америка не успокоилась после Переворота. Накатывает мощный вал насилия.
— Война? — Джейн серьезна.
— Да. Еще много будет смертей, страну зальет кровью. Может быть, мы погибнем, — мне сейчас очень хорошо и я крепче прижимаю Джейн к себе.
— Зачем?
— Не знаю. Новая эра требует крови.
— Это вы хотите крови.
— Нет. За последний месяц в районе моего отряда убито 50 человек. Их убивали зверски, сначала мучили и уродовали. И так по всему Нью-Йорку. Каждую ночь гибнут сотни людей. Я устал от смертей.
— Но ты тоже убиваешь.
— Обязан.
— Это страшно. — Джейн кладет голову на мое плечо.
— В мире много насилия. Оно уничтожает и в конце концов уничтожит нас. Пусть мы обречены, но у нас есть оружие и мы будем убивать зло. Драться, пока хватит сил и мужества. Надейся на нас, Джейн. — Я ищу ее губы и девочка подставляет их, у нее сухие терпкие губы…
Возвращаемся, крадемся мимо спящего Ибсона на второй этаж. Джейн закрывает дверь на замок, снимает платье. Я подхожу и целую ее маленькую грудь. Медленно опускаюсь на колени. Рубашка остается в руках Джейн…
Просыпаюсь без пяти шесть и начинаю быстро набрасывать одежду. Не замечаю, как Джейн открывает глаза и тревожно смотрит на меня:
— Ты так рано уходишь?
— Меня ждет машина. Я скоро вернусь.
— Ты не успеешь вернуться, Эндрю.
Целую Джейн в лоб. Обхожу спящего в кресле Ибсона. Тэн в машине уже включил двигатель и открыл дверцу. Мчимся по утреннему Нью-Йорку. Выкуриваю сигарету, протираю глаза — окончательно просыпаюсь.
— Как прошло дежурство?
Тэн молча показывает, что все хорошо. В Буквэме посеревший после дежурства Симпсон сидит за неубранным столом и обжигается об растворимое кофейное пойло.
— Сегодня в городе тихо, — хмуро говорит он.
— Олл райт, Вильям!
Плескаю в большую кружку кофе и большими глотками выпиваю. Мне хорошо: на земле еще весна, мир, и яростное солнце заливает Нью-Йорк.
— Командир, я пошел спать.
— Давай, замком. Скоро тебя разбужу, — говорю ему по-русски.
Дегтярев хмыкает и уходит. Я отправляюсь на утреннее построение отряда…
Через час меня вызывает Ибсон. В штабе:
— Где твой террорист, Эндрю?
— Утром сдал Бонзу.
— Ты его допрашивал?
— Да, — достаю и кладу на стол кассету, — здесь запись.
— Хорошо. Теперь работаешь у меня, — Ибсон убирает кассету в стол, — но официально будешь числиться командиром отряда. Твой заместитель справится?
— Да. Что я буду делать?
— Прямо сейчас поедешь в Бронкс, 101 авеню, кафе «Гном». Посидишь там, закажешь виски и свежую «Таймс». К тебе подсядут и спросят о самочувствии Бойтона. Говори, что хочешь, но обязательно передай привет Джошуа и отдай это, — Ибсон протягивает плотный маленький конверт.
Это интересно: Ибсон что-то затевает без ведома штаба. Я на мосту через Ист-Ривер. Идет ласковый все очищающий весенний дождь. День складывается погожий и праздничный. Спешу в Бронкс.
5
Мы в Валли-Стрим — пригороде Нью-Йорка. Довольно печальный пейзаж. Куда ни кинешь взгляд: ровные квадратики дворов с одинаковыми домами. Мой отряд первый переходит мост через речку, солдаты садятся в траву на обочине. Начинается утро. По мосту еще движутся остатки отрядов, вырвавшиеся из города. Рядом со мной возникает сержант Марк Сой.
— Я расставил посты у моста, сэр.
— Хорошо.
Речку переходит отряд Моруа. Андре весь измазан кровью, форма изорвана, взгляд дикий и больной.
— Как в Нью-Йорке? — спрашиваю у него.
Моруа только дергается и уходит. Провожаю взглядом согнутую спину. Следующий отряд, перейдя мост, валится в обочину. Ко мне подходит офицер.
— Как в Нью-Йорке?
— Бежали сломя голову — по нашей казарме ударили напалмом — половина отряда сгорела. — На левой скуле офицера ожог.
Мост проезжает бронетранспортер, останавливается напротив нас. Из люка высовывается седая голова и на дорогу выпрыгивает наш командующий Карл Рас. Подходит к нам.
— Командир Сысоин.
— Командир Хаузер.
— Господа офицеры, в городе восстание, но мы контролируем обстановку. Задача ваших отрядов: держать оборону этого моста. — Рас лезет обратно в бронетранспортер.
Мы с Хаузером расходимся по разные стороны шоссе. У меня еще есть полсотни бойцов. Они лежат в кювете, у них хмурые измятые лица: спать сегодня не пришлось.
— Сержанты, ко мне!
Они неторопливо подходят, все четверо, окружают меня.
— Вадим, твоя задача держать мост, заложи мины. Сой, Бриз, следите за рекой, чтобы не было переправы. Вильям, остаешься со мной.
Смотрю на часы: восемь утра. Вадим со своим отделением залегает у моста. Остальные группы рассредотачиваются по домам вдоль реки. Мы с замкомом по очереди в бинокль рассматриваем Нью-Йорк. Там ничего не изменилось. А было ли восстание? Включается телефон:
— Внимание! Говорит комендант Нью-Йорка полковник Хьюз. Предлагаю всем полевым командирам Переворота подчиниться новым властям или сохранять нейтралитет. Штаб Переворота уничтожен. Наша 1 Освободительная Армия захватила Вашингтон, Балтимор и подходит к Филадельфии. В Филадельфии, Нью-Йорке и Бостоне власть находится в руках Армии Контрпереворота. Господа офицеры, будьте благоразумны, не применяйте оружия против соотечественников.
