Грэм Грин - Наемный убийца
Дверь открыла сестра в белой униформе – пожилая женщина с морщинистым злым лицом и выбившимися из-под несвежей косынки седыми волосами. Халат был грязный, в пятнах жира, запачканный то ли кровью, то ли йодом. Она принесла с собой резкий запах лекарств и хлорки. Увидев, что Ворон держит у рта платок, женщина произнесла:
– Зубной этажом ниже.
– Мне нужен доктор Йогель.
Женщина подозрительно оглядела его с головы до ног, взглядом оценивая темную фигуру в потрепанном пальто.
– Доктор занят.
– Я подожду.
Грязный коридор за ее спиной был освещен свисавшей с потолка лампочкой, голой, без абажура.
– Доктор не принимает пациентов в столь позднее время.
– Я заплачу за беспокойство, – сказал Ворон.
Она рассматривала его, словно швейцар в ночном клубе самого низкого пошиба. Потом сказала:
– Хорошо. Входите.
Он вошел за ней следом в приемную: такая же голая лампочка, стул, круглый дубовый стол, закрашенный темной краской. Сестра захлопнула за собой дверь в соседнюю комнату, оставив Ворона взаперти. За дверью послышался ее голос. Женщина все говорила и говорила. Ворон взял со стола журнал «Советы по домоводству» – других не было, да и этот двухгодичной давности, – и стал читать, механически, не вникая в смысл слов: «Сегодня очень модны голые стены, без украшений. Достаточно одной картины, чтобы создать необходимое цветовое пятно…»
Сестра открыла дверь и махнула ему рукой:
– Доктор вас примет.
Доктор Йогель мыл руки в тазу, укрепленном позади длинного желтого стола с вращающимся стулом. В кабинете не было другой мебели, кроме кухонного табурета, шкафчика и длинной кушетки. Доктор оказался жгучим брюнетом, похоже, он красил волосы – те, что еще остались: редкие черные, тщательно прилизанные пряди едва прикрывали лысину. Он обратил к Ворону полное, притворно добродушное лицо с чувственным ртом и жестким взглядом и произнес:
– Итак, чем мы можем вам помочь? – Чувствовалось, что он больше привык иметь дело с женщинами, чем с мужчинами.
Сестра стояла позади в напряженном ожидании.
Ворон отнял платок ото рта.
– Можете вы что-нибудь сделать с этой губой? Только по-быстрому.
Доктор Йогель подошел и пощупал губу пухлым указательным пальцем.
– Я ведь не хирург.
Ворон сказал:
– Я хорошо заплачу.
Доктор Йогель ответил:
– Но это дело хирурга. Это совсем не по моей части.
– Я понимаю, – сказал Ворон и в этот момент увидел, как быстро переглянулись врач и сестра. Доктор Йогель приподнял губу с двух сторон. У него были не очень чистые ногти. Внимательно посмотрев на Ворона, он сказал:
– Если бы вы могли прийти завтра, в десять… – от него слегка попахивало коньяком.
– Нет, – сказал Ворон. – Я хочу, чтобы это было сделано сейчас, немедленно.
– Десять фунтов, – быстро сказал доктор Йогель.
– Идет.
– Чеков я не беру.
– У меня деньги с собой.
Доктор Йогель сел за стол.
– Теперь, пожалуйста, назовите ваше имя…
– Вам незачем знать мое имя.
Доктор Йогель сказал очень мягко:
– Любое имя.
– Ну, скажем, Чамли.
– Ч-а-л-м-о-н-д…
– Нет, напишите просто Чамли.
Доктор Йогель заполнил листок и передал его сестре. Та вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Доктор Йогель достал из шкафчика поднос с инструментами. Ворон сказал:
– Свет слабый.
– Я привык, – возразил доктор Йогель. – У меня хорошее зрение. – Но когда он поднял к свету скальпель, рука его слегка дрожала. Он сказал мягко:
– Вам придется лечь на кушетку, старина.
Ворон лег.
– Я знал одну девушку, – сказал он, – которая к вам сюда приходила. Ее фамилия Пэйдж. Она говорила, вы все ей сделали очень здорово.
Доктор Йогель посетовал:
– Не надо бы ей об этом болтать.
– Ну что вы, – успокоил его Ворон, – я в жизни не подведу того, кто ко мне нормально относится.
Доктор Йогель взял из шкафа чемоданчик, с виду похожий на патефонный, и поставил его рядом с кушеткой. Извлек оттуда длинную трубку и маску. Мягко улыбнулся и сказал:
– Обезболивающих уколов мы не делаем, старина.
– Стоп, – остановил его Ворон, – не подумайте меня усыплять.
– Без этого вам будет очень больно, старина, – сказал доктор Йогель, подходя с маской, – чертовски больно.
Ворон сел и оттолкнул маску.
– Не хочу, – сказал он. – Только не это. Меня еще никогда не травили газом. Никогда не усыпляли. Предпочитаю видеть, что происходит.
Доктор Йогель тихонько рассмеялся, шутливо потянул Ворона за губу:
– Пора привыкать, старина. Через пару дней нас всех начнут травить газом.
– Как это?
– Похоже, война намечается, верно? – торопливо заговорил доктор Йогель, разматывая трубку, поворачивая какие-то ручки, волнуясь, но не переставая действовать. – Не могут же сербы вот так убить министра обороны и отделаться легким испугом. Италия готова вступить в войну. Франция собирается с духом. Недели не пройдет, мы тоже ввяжемся.
Ворон сказал:
– И все из-за какого-то старикашки… – потом добавил: – Я еще не читал газет.
– Жаль, меня заранее не предупредили, – доктор пытался поддержать беседу, тем временем закрепляя баллончик с газом, – я бы себе состояние составил на акциях оружейных фирм. Они ведь взлетели до небес. Ну, старина, откиньтесь поудобнее, это и минуты не займет, – доктор снова придвинул маску. – Только надо дышать поглубже.
Ворон сказал:
– Повторяю, усыплять я не позволю. Зарубите это себе на носу. Можете резать как угодно, но усыплять не дам.
– Ну и глупо, старина, очень глупо, – сказал доктор Йогель. – Вам будет нестерпимо больно.
Он вернулся к шкафчику и снова взял скальпель. Рука дрожала теперь еще заметнее. Доктор явно был чем-то напуган. И тут из-за двери Ворону послышался слабый отзвон, какой бывает, когда снимают телефонную трубку. Ворон вскочил. В кабинете было очень холодно, но доктор Йогель весь взмок от пота. Не в силах произнести ни слова, он застыл у шкафчика со скальпелем в руке. Ворон сказал:
– Тихо. Ни слова, – и рывком открыл дверь. Там, в маленькой, плохо освещенной передней стояла с телефонной трубкой у уха старуха сестра. Ворон встал боком, так, чтобы одновременно видеть обоих.
– А ну положите трубку, – сказал он. Женщина опустила трубку на рычаг, неотрывно глядя на него маленькими тупыми и злобными глазками.
Он процедил сквозь зубы:
– Ах вы, шкуры двуличные… Пришить бы вас обоих.
– Старина, старина, – залопотал доктор Йогель, – вы все совершенно не так поняли.
Но сестра не произнесла ни слова. Это она была стержнем их партнерства, она – закаленная долгими годами нелегальной медицинской деятельности, подпольных абортов и многочисленных летальных исходов.
Ворон сказал:
– А ну прочь от телефона.
Он вынул скальпель из руки доктора Йогеля и кромсал и пилил, пытаясь перерезать телефонный провод. В душе его возникло странное, никогда прежде не испытанное чувство, и слова комом застряли у него в горле. Несправедливость была совершена людьми, которые, как и он сам, существовали вне рамок закона. Второй раз за день его предавали те, кто, как и он, не ставили закон ни во что. Он всегда был одинок, но такого одиночества, как в этот момент, он не испытывал никогда. Телефонный провод, наконец, уступил его усилиям. Ворон не произнес больше ни слова: боялся, что не совладает с собой и начнет стрелять, но сейчас стрелять было нельзя. Сбежал по лестнице, не в силах избавиться от нахлынувшей черной тоски, и, прикрыв лицо платком, остановился на углу. Из радиоприемника в окне магазина донеслось: «Мы получили следующее сообщение…» Тот же голос звучал ему вслед, пока он шел по улице, доносясь из окон жалких бедняцких квартир, – хорошо поставленный бесчувственный голос, четко вещавший из каждого дома: «Скотленд-Ярд сообщает. Разыскивается преступник. Джеймс Ворон. Возраст: около двадцати восьми лет. Особая примета – заячья губа. Несколько выше среднего роста. Носит темное пальто и черную фетровую шляпу. Любая информация, способствующая поимке…» Ворон шел прочь от этого голоса в шум и суету Оксфорд-стрит, в сторону южных кварталов Лондона.
Слишком многое было ему непонятно: эта война, о которой толковали все и каждый; зачем им понадобилось подводить его под монастырь. Нужно было разыскать Чамли; сам Чамли мало что значил, он только исполнял приказ, но если бы удалось этого Чалмондели найти, уж он бы вытряс из него… Ворон был растерян. Одинокий и загнанный, он нес в душе горькое чувство совершенной по отношению к нему жестокой несправедливости и в то же время – странную гордость. Шагая по Чаринг Кросс Роуд мимо магазинов и ларьков, он буквально раздувался от гордости: в конце концов это ведь из-за него должна начаться война, видно, и он что-то значит!
Ни малейшего представления о том, где живет Чамли, у него не было, только адрес до востребования. Можно бы подождать у магазинчика, где Чамли получал письма: была слабая, очень слабая надежда, что Чамли там появится. Однако то, что Ворону удалось сбежать, укрепляло эту надежду: новость уже передавали по радио, она появится в вечерних газетах. Чамли, несомненно, пожелает на некоторое время исчезнуть. И может случиться, что, прежде чем уехать, он зайдет за письмами. Правда, только в том случае, если он получает в магазинчике письма не от одного Ворона. Ворон и не рассчитывал бы, что у него есть хоть один шанс из тысячи, если бы Чамли был не такой дурак. Не требовалось с ним вместе не только пуд соли – пуд мороженого съесть, чтоб это заметить.
