Александр Тамоников - Опасная игрушка для крутых парней
– Благодарю, Хайрулла.
– Для друга я готов на все. И потом, я к спиртному имею косвенное отношение. Но предупреждаю, это последнее, что ты выпьешь в Афганистане.
– О’кей, Хайрулла!
– Не говори так, Эл, не люблю! Приятных тебе ощущений.
Хайрулла вышел. Бретон приказал женщине:
– Прикройся, пока я не приму душ.
– Тебе не нравится мое тело?
– Ты хороша, но прими совет на будущее, не задавай ненужных вопросов, а исполняй то, что тебе говорят.
– Ты француз?
– А ты тупа? – повысил голос Бретон.
– Все, дорогой, молчу, извини. Я жду тебя.
Бретон сбросил халат, в который переоделся перед ужином. Прошел в душевую кабину, встал под струи освежающей теплой воды. Закрыл глаза, представляя, как он возьмет эту чертовски красивую шлюху. И вдруг перед ним, словно кадры из документальной хроники, начали мелькать сцены развратной, смертельной случки палача Гафара с несчастной Инессой Реньо. Бретон открыл глаза, дернул головой. И будто наяву услышал слова Абдалкадира: «Скоро ты станешь таким же, как Гафар».
– Черт, – проговорил Бретон, – мне еще видений не хватало, и все же ошибается Абдал, таким, как его палач, я не стану.
Он вышел из душа.
Женщина тут же сбросила с себя шелковое покрывало, присела:
– Я твоя, дорогой?!
– Выпить хочешь?
Элиза удивленно посмотрела на нового любовника:
– Выпить? Здесь? Разве это возможно?
– В шкафу шампанское. Открой бутылку, наполни бокалы.
– Прекрасно. Минуту.
Она соскочила с постели, и Бретон получил возможность оценить ее стройную, сексуальную фигуру.
Элиза с бокалами присела на край широкого топчана. Бретон лежа принял один из них. Выпил шампанское залпом.
– Гадость, конечно, предпочитаю виски, но здесь и это слишком большая роскошь!
Элиза отпила немного:
– А я люблю шампанское. Как все французы.
– Что у тебя под салфеткой на столике? – поинтересовался Бретон.
Элиза улыбнулась:
– Посмотри сам!
Она допила шампанское, забрала бокал у Бретона, поставила посуду на пол, подошла к столику, откинула салфетку. Бретон увидел различные тюбики, баночки, шары на тонкой нитке, фаллоимитатор и… плетку. Не бутафорскую, самую настоящую плетку.
– А это зачем? – он указал на плетку.
– Ты знаешь, Эл, я могу так называть тебя?
– Можешь!
– Так вот, Эл, однажды, это было давно, во Франции, я оказалась в постели у мулата. Не буду описывать, что он делал со мной, это неинтересно. Интересно другое. Мулату простого секса, хотя он изощрялся, как только возможно, оказалось мало. Никак не мог достичь оргазма. И тогда он стал избивать меня ремнем, одновременно продолжая случку. Мне было больно, я кричала, а мулат только сопел и двигался все быстрее. И неожиданно произошло то, чего я никак не ожидала. Боль вызвала у меня такой удар неожиданного кайфа, что я, извини, даже описалась. И мулат кончил вместе со мной, дико закричав на весь отель. Я потом два дня не могла встать с постели, а раны залечивала больше недели.
– Так ты мазохистка?
– Нет! Ну, по крайней мере, не большая любительница боли. Однако совсем не против, если у тебя появится желание заняться жестким сексом.
Бретон усмехнулся, вспомнив Гафара:
– Ты даже представить не можешь, что такое настоящий жесткий секс. С болью, которая сводит с ума.
Элиза с интересом посмотрела на Бретона:
– А занимался таким сексом?
– Нет. И тебе не советую. Но хватит болтать, займемся делом.
– С чего ты хочешь начать, дорогой?
– С того, что лучше всех делают француженки.
– Прекрасно! Я могу рассчитывать, что и ты не откажешь мне в оральных ласках?
– Можешь, если мне понравится твоя работа.
– Она понравится тебе.
Элиза встала перед Бретоном на колени, положила голову ему на грудь. Он схватил ее упругую ягодицу. Женщина начала целовать шею партнера, грудь, соски, постепенно опускаясь ниже. Наконец она добралась до возбужденной плоти Бретона, нежно лаская ее проворным языком. Бретон застонал от удовольствия. Ласки продолжались недолго. Элиза знала толк в сексе. Она резко перешла к активным действиям, и Бретона хватило на несколько минут… От сильного оргазма он закричал, одновременно сжав изо всех сил ягодицу партнерши. Отпустил ее, когда кайф прошел. Выдохнул воздух:
– Уф! Да, Лиза, ты профи в своем деле.
Она положила голову на его волосатую грудь:
– Тебе было хорошо?
– Я же просил, не задавать глупых вопросов. Тем более ты сама прекрасно знаешь ответ на него.
– Теперь твоя очередь.
– Подождешь. Скажи, как ты оказалась в гарнизоне западной коалиции.
– Очень просто. Завербовалась, прошла медосмотр, недолгую подготовку и была отправлена сюда в подразделение обеспечения.
– К тебе, наверное, выстраивалась очередь?
– Нет!
Бретон удивился:
– Что, неужели кто-то лучше тебя делал минет?
– Не в этом дело. Я обслуживала командира батальона. А он не желал делить меня с подчиненными.
– Не дурак, этот командир батальона.
– Но слабый по части секса, странно, что жена еще не сбежала от него.
– А до того, как завербоваться в армию, чем занималась?
– Не догадываешься?
– Проституцией?
– Любовью, дорогой, сексом. За деньги, естественно.
– А это не проституция?
– Обычные шлюхи ублажают клиентов лишь бы заработать. Они имитируют кайф, подыгрывают партнерам, но удовольствие получают крайне редко. Отрабатывают свое. Я же всегда получала кайф от случки с клиентами. А хочешь знать, кто был первым моим любовником?
Бретон положил ее ладонь на свою плоть:
– Хочу, Лиза!
Начав возбуждать Бретона, Клодель улыбнулась:
– Не поверишь, первым моим клиентом был отчим.
– Он взял тебя силой?
– Нет! Папочка был очень скромным и очень стеснительным человеком, учителем. Делал замечания, когда я надевала слишком короткую юбку.
– Как же он тогда стал твоим первым любовником?
– Мать моя часто болела. Заболела и той весной, когда мне исполнилось двенадцать лет. Отчим отвез ее в больницу. Вечер прошел, как всегда, мы поужинали, разошлись по комнатам. А ночью я пришла в их спальню. Отчим, так и понять ничего не успел. Я запрыгнула на него. Он пытался увернуться, сбросить меня, но бесполезно. Так я лишилась девственности и испытала в первый раз оргазм. Самоудовлетворение в ванной не в счет. Это баловство. Поймал кайф и папочка. Мать так и не вышла из больницы, а мы с ним стали жить уже открыто. Пока он не надоел мне и я не ушла из дома. А на улице меня быстренько подобрали сутенеры. В принципе, я этого и хотела.
– Значит, у тебя многолетний опыт в сексе.
– Добавь, дорогой, в разнообразном сексе.
– Понятно! Убери руку.
– Ты восстановился и, по-моему, что-то обещал мне.
– Конечно, дорогая.
– О! – воскликнула проститутка. – Ты назвал меня дорогой! Это хороший признак. Надеюсь, ты не отдашь меня дикарям? Ведь старший афганец подарил меня тебе?
– Ляг на спину и шире раздвинь ноги, дорогая, разговор продолжим позже!
Бретон впился в плоть Клодель, и она закричала.
Ночь пролетела быстро. На рассвете Элиза уснула безмятежным сном ребенка. Бретон, прикурив сигарету, смотрел на нее. В принципе она не дала ему чего-то такого, что он раньше не испытывал. Но ему было хорошо с этой развратной, пропустившей через себя сотни мужчин, шлюхой. А вот почему она понравилась ему, Бретон ответить не мог. Странно, но ему казалось, что он давно живет с Элизой, хотя провел с ней первую ночь. Он погладил ее спину, она поежилась и повернулась на бок. Бретон погладил ее ягодицы. Девочка хорошая. Да и не нужна ему другая. Жениться он не собирался, раз не женился в сорок лет, заводить детей тем более. Бретон терпеть не мог детей. Особенно маленьких, доставали своим криком. Ну, а как секс-машина Элиза более чем подходила ему. Он принял решение оставить Клодель при себе, тем самым по сути сохранив ей жизнь.
В 7 часов Бретон поднялся, прошел в душевую, побрился, принял душ. Проснулась и Клодель:
– Ты уходишь, дорогой?
– Да, у меня дела.
– А что будет со мной?
В ее глазах читался страх. Сейчас она больше походила на нагадившую девочку, ожидавшую наказания родителей, нежели на прожженную проститутку.
– Боишься, что я откажусь от тебя?
– Да. Ведь тогда хозяин продаст меня какому-нибудь дикарю или, еще хуже, Али. А это… это, Эл, смерть. Мучительная смерть.
– Но ты же сама говорила, что любишь, когда тебе доставляют боль?
– Боль, но не мучения. Долгие и нестерпимые.
Бретон подошел, присел на край постели, положив руку на ногу женщины:
– Ты понравилась мне. Но где гарантия, что за спасение ты когда-нибудь не ответишь черной неблагодарностью? Предательством?
Элиза схватила руку Бретона:
