Юрий Гаврюченков - Золото шаманов
– Ну, – ухмыльнулся друган, – так то барыги треплются, у них базар беспонтовый. Они, если отвечают, то деньгами. А у тебя натуральная война получилась. Я бы шмальнул этих колхозников, чё на них смотреть.
– Всех не перестреляешь, – я налил лимонада. – Дело выеденного яйца не стоит. Подумаешь, раскопщики из-за участка передрались. Зачем мусоров напрягать?
Небрежно опущенный мною стакан опрокинулся и залил газировкой пачку новеньких купюр. Я матюгнулся и подхватил посудину.
– Пардон, деньги испачкались, – огорчился я.
Ксения тщательно обтёрла пресс долларов, на который давно уже пялила глаза, и убрала его подальше.
– Деньги не пахнут, – примирительно заявил Слава, – даже мокрые.
– Ксюш, присоединяйся, – поспешил я наполнить рюмки.
– Нет уж, пас, – отрезала Ксения. – Я пропускаю.
– Твоё дело, – корефан поднял рюмку и без всякого тоста опрокинул её в глотку.
Я последовал его примеру и над столом повисла тишина, нарушаемая только чавканьем и хрустом перемалываемых золотыми клыками хрящей. Слава жрал как хлебоуборочный комбайн на тучных нивах в разгар жатвы. Наблюдать за ним было умильно и радостно для сердца.
– Ты-то что поделываешь? – спросил я.
– Чего поделываю? – цыкнул золотым зубом Слава. – Хочешь анекдот расскажу?
– Валяй, раз пошла такая пьянка…
– Значит, утро такое раннее, часов шесть, в постели парочка валяется, курит, отдыхает после бессонной ночи. Она ему лениво так предлагает: «Слушай, может поженимся?» Он глубокомысленно отвечает: «А кому мы на хрен нужны?»
– М-да, – изрёк я. Анекдот вообще-то был грустный. Бессознательное у друга чётко в нём проявилось. Лишённая смысла жизнь была пуста, а потому печальна. Ребёнка бы им, что ли, завести. Хоть бы скучать не давал. Впрочем, представляю, что из него вырастет с такими родителями.
Возникла тоскливая пауза.
– Я вчера при раскопках берестяную грамоту нашёл, – кому-то надо было оздоровить моральный климат в этом доме и я принялся распинаться о жизни средневековых новгородцев.
– Чё за грамота?
– Кора такая с письменами. Берестяная.
– Берестяная?
– В смысле, кусок берёзовой коры, на котором процарапывали буквы таким… э-э, типа, гвоздём.
– А смысл? – ещё пуще удивился Слава.
– Примерно… знаешь, как ты маляву по зоне отписываешь, так и древние новгородцы друг другу грамоты скребли.
– Они чё, сидели?
«Тяжёлый случай безграмотности», – подумал я. С водки голова несколько отупела, однако я поспешил отдалиться от скользкой темы пенитенциарной эпистоляции:
– Нет, письма писали.
– Бумаги не было?
– Увы, бумага в те времена на Руси ещё не появилась.
– Не изобрели? – уточнил Слава, сочувствуя отсталым русичам.
– Вроде того. В Европе-то бумага получила распространение лишь в тринадцатом веке, а здесь – на двести лет позже.
– А на чём же тогда это самое? – Слава изобразил щепотью несколько волнистых линий.
– Скоропись гусиным пером освоили и того позже, а до этого буквы процарапывали, – я натужно провёл жменёй по столу, показывая, как трудно приходилось предкам. – Вот эту бересту я и откопал. Причём, сдаётся мне, самую большую из всех найденных ранее, чем совершил историческое открытие первой величины. Подобных находок не так уж и много. Кстати о находках… Есть шанс обогатить науку и обогатиться самим. Поедем за гольдберговским голдом?
– Поехали, – не долго думая согласился Слава, выцеживая из пузыря последние капли. Голова его была занята более насущными вещами. – Ильюха, где там была твоя бутылка?
Усидели мы её уже к ночи. Когда я, пошатываясь, наконец направился к выходу, осмотрительная Ксения предложила остаться ночевать, благо, комнат хватало.
– Да ну, брось ты, – заплетающимся языком промолвил я, силясь обратить лицо точно в сторону хозяйки, что оказалось не так-то просто. – Я же на машине поеду, а не пешком побреду.
– Вот это и пугает, – сказала Ксения.
– Оставайся, – поддержал её Слава. – Счас сгоняем ещё за одной, а Марише позвоним. Скажешь, что ты у нас тормознулся.
– Нет, тогда лучше ехать, – одумалась Ксения. – Только давай такси вызовем.
– Да ну, в самом деле… – заупрямился я. Не люблю, когда за меня решают.
– Или вместе выйдем тачку остановить.
Идея отправиться вдвоём с Ксенией ловить машину на пустую холодную улицу показалась чрезвычайно заманчивой. Я постоял, держась за стену и пытаясь поймать ногой ускользающий туфель, сварганил было положительный ответ, как вдруг перед мысленным взором возник новенький «кольт 1911», которым недавно обзавёлся Слава, и я передумал.
– Так что, идём?
– Да ну, Ксюша, господь с тобой, – в порыве нежности я потянулся было обнять её за плечи, но маячившая позади корефанова харя мигом напомнила так некстати вылетевшую из головы десятую заповедь и я торопливо отвёл руку назад. – Я сам нормально доеду. В конце концов, жать на педали и переключать скорость даже легче, чем разговаривать. Это такие, в сущности, простые движения…
– Зато скорость реакции у тебя снизилась… – начала Ксения, но Слава похлопал её по плечу.
– Пускай едет, – примирительно сказал он. – Всё путём будет.
Я кое-как оделся, попрощался и побрёл по лестнице. Лифт я по неведомым причинам проигнорировал. «Успею ещё наездиться», – утешился я. Спотыкаясь и судорожно цепляясь за перила, я через некоторое время оказался внизу, где быстро нашёл «Ниву». К счастью, она была припаркована прямо у парадного. За это дальновидное решение я громко поаплодировал себе, предусмотрительному.
Выпятив от важности губы, я долго тыкал ключами в замок зажигания, пока не уронил их на пол. Посидел, осмысливая случившееся, и лениво полез искать. Связка завалилась за педали. Чтобы достать её, пришлось скрючиться в три погибели. Наконец, отдуваясь, я выпрямился и очень удачно с первого раза всунул нужный ключ в гнездо.
«Нет, так дальше нельзя», – решил я, собрав остатки разума. Включив в салоне свет, пролез между спинками на заднее сиденье искать аптечку. Среди мешков с походным снаряжением выцепил коробку с красным крестом, достал пузырёк с нашатырным спиртом и сделал глубокий вдох.
– А-ах! – выкрикнул я.
Нос до самого мозга пронзило чем-то холодным и острым, вроде замёрзшего до температуры абсолютного нуля штык-ножа. В голове наступила потрясающая ясность, но ненадолго. Процедуру пришлось повторить. Наконец, аммиачные пары произвели отрезвляющее воздействие и я, ошарашено дыша через рот, убрал флакон с адским зельем в аптечку.
– Ну, вот теперь поехали, – я погасил плафон, прогрел двигатель, включил фары и вырулил на дорогу.
Гражданский проспект в этот поздний час жил своей бурной жизнью. У ларьков кучковались подгулявшие люди, просто синьоры, а также бомжи. В поисках пассажиров сновали частники на таратайках и без труда находили клиентов. Даже светофор работал. Я пунктуально остановился на перекрёстке, самую малость задев краем бампера впередистоящую красную «семёрку». Пустяки, случается. Однако же, дверца сразу открылась, но тут зажёгся зелёный свет и я, памятуя, что мне надо без приключений добраться домой, сдал назад, объехал препятствие, свернул на проспект Просвещения и погнал в сторону Светлановского. «Жигуль» очень быстро возник слева от меня, обошёл и круто подрезал. Водитель, вероятно, хотел выяснить отношения, но зато я не стремился. Пришлось вильнуть в сторону и обогнать, царапнув нахала вдоль левого борта. Не пошёл бы ты в пень, дружок! Мне домой надо.
Дружок, однако, в пень не пошёл. За рулём сидел какой-то чудила, которому требовались сатисфакции. Я же, честно говоря, испугался. Ситуация выходила из-под контроля и неизвестно было, чем закончится. Не хватало ещё привлечь внимание ментов, которых много рыщет по ночному городу. «Семёрка» снова подрезала меня и, вдобавок, притормозила. Я разозлился, вцепился покрепче в руль и врезался в многострадальный бампер. Толчок бросил меня на баранку, зубы противно лязгнули. «Жигулёнок» отпрыгнул метра на полтора, моментально вспыхнули стоп-сигналы. Я дал по тискам, скинув рукоять на нейтраль. «Нива» встала как вкопанная. Я с ненавистью смотрел на «семёру». Посмотрим, что ты теперь захочешь.
Из машины выскочил рослый парень в кожаной куртке с кучерявым меховым воротником. Волос на голове пацана было куда меньше. Бакланий прикид гармонично дополняли тёмные слаксы и пегая рубашонка с круглым воротом. Бандит, наверное. Ну тогда и поговорим по бандитски. Я выдернул из бардачка волыну и вылез ему навстречу.
– Ты, козёл, что творишь?! – заорал потерпевший.
Он ринулся ко мне. Когда расстояние между нами сократилось до минимума, я резко вскинул револьвер, чиркнув противника по кончику носа. От неожиданности он отпрянул, а затем вдруг расслабился, вероятно, приняв «Удар» за газовик.
– Вот за это ты дополнительно в рог получишь, – на полном серьёзе заявил он.
