KnigaRead.com/

Богдан Сушинский - Батарея

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Богдан Сушинский, "Батарея" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Некую новизну привносила разве что белая башня Воронцовского маяка, к которой с двух сторон подступали мощные, из огромных блоков выстроенные «волнорезы», защищавшие гавань от штормовых волн.

За Пересыпью дорога стала петлять между степными пригорками, с которых открывался вид на дальний рейд, на котором теперь почти не видно было торговых или пассажирских судов, только два эсминца, словно стражи в серых доспехах, стояли по обе стороны залива, охраняя его от всякого, кто «посмеет посягнуть»…

Засмотревшись на море, Гродов не сразу обратил внимание на натужный дребезжащий звук, долетавший из глубины приморской степи, и лишь со временем сумел различить в поднебесье звено тяжелых бомбардировщиков, идущих на город уже как бы с тыла, со стороны Николаева, откуда их появления ожидали меньше всего. А за ним – еще и еще одно звено, причем все они шли под прикрытием истребителей. И, наконец, в арьергарде этой армады развернутым строем двигались шестеро немецких штурмовиков, таких знакомых комбату по боям на плацдарме.

На подлете к городу вся эта воздушная эскадра разделилась на два потока, один из которых пошел в сторону порта, другой – на промышленные пригороды: Пересыпь, Слободку, Молдаванку… В районе порта тут же подала голос зенитная батарея, послышались выстрелы и где-то в глубине Слободки. Но, остановив мотоцикл на загородной возвышенности и осмотревшись, комбат сразу же обратил внимание на то, как слабо защищен город от авиации противника, и на то, что в небе пока что не появился ни один советский истребитель.

Он перевел взгляд в ту сторону, где располагалась его батарея. Нет, похоже, эта часть предместья пилотов пока не интересовала. Приказывая «рулевому» гнать мотоцикл дальше, капитан был уверен, что доберется до командного пункта батареи без приключений. Но через несколько минут, на выходе из пике, немецкий пилот заметил мотоцикл, идущий вслед за появившимся из-за поворота грузовиком.

Решив, что дорожные цели более беззащитные, нежели те, что находятся в порту, и что в коляске мотоцикла наверняка сидит офицер, он опять снизился и пошел в атаку. Но еще до этого Дмитрий успел крикнуть своему ординарцу: «Лево руля! В кювет!» и, вырвав из рук мичмана карабин, успел выстрелить в надвигавшийся на них фюзеляж вражеского самолета. Он был уверен, что попал, тем не менее грузовик, находившийся метрах в ста от них, мгновенно вспыхнул и, уже неуправляемый, стукнулся о придорожное дерево, а пилот, прострочив щебеночную дорогу буквально в полуметре от мотоцикла, увел самолет в сторону лимана.

Пробнев хотел броситься к пылающему грузовику, но Гродов вовремя успел схватить его за плечо и заставил вернуться, чтобы залечь вместе с ним в кювете. Мичман благоразумно последовал их примеру. А еще через минуту раздался такой мощный взрыв, что куски кузова и металла буквально усеяли все пространство вокруг них.

– Что ж он такое, бедолага, вез, что так аховски рвануло? – отряхивал себя от пыли и комков земли Юраш, усевшись рядом с мотоциклом.

– Судя по всему, бочки с горючим, – ответил капитан, – а немец, сволочь, видать, прошил его из своего крупнокалиберного зажигательными…

Они вместе взглянули на мотоцикл, рядом с которым лежал мичман, и увидели, что передок коляски насквозь прошит куском какого-то железа.

– Видно, комбат, – крестясь, проговорил Юраш, – ты не только сам прибыл, но и войну с собой на прицепе привез.

– Зато с этой минуты на двух обстрелянных бойцов на батарее станет больше. Поверь, старшина, в бою это дорогого стоит.

* * *

Возвращение комбата старший лейтенант Лиханов встретил как избавление от мук душевных и телесных. За время «задунайского рейда» Гродова на батарее прошло несколько инспекционных проверок, каждая из которых начиналась и завершалась учебной тревогой. И все бы ничего, но всякая придирка проверяющего вызывала у вспыльчивого заместителя командира батареи желание дерзить, сопровождая свою дерзость мрачным юмором.

Выслушав его, Гродов лишь сочувственно улыбнулся.

– То, что всякий проверяющий ниспослан дьяволом, знает каждый командир, но «задунайский рейд» показал, что самым жестоким инспектором все-таки оказывается война. И буквально через несколько дней мы в этом убедимся.

– Считаете, капитан, что румыны и немцы все-таки окружат Одессу?

– Теперь уже так «считает» сама судьба этого города. У войны свои законы, желаниям и эмоциям нашим не поддающиеся.

– Да не может быть, чтобы такой город, такой прекрасный порт наши войска оставили врагу! Сюда перебросят корабли флота, подтянут живую и бронированную силу, нанесут серию таких контрударов, что враг откатится назад, к границам.

– В том-то и беда наша, мичман, – с грустью в голосе произнес комбат, – что слишком много таких вот романтиков, как ты, оказалось в наших штабах, причем самых высоких.

Вряд ли мичман в состоянии был понять, что имеет в виду капитан. Да Гродов и не старался разъяснить ему суть своих слов, а тем более – убедить его в своей правоте. Другое дело, что в эти минуты ему вспомнился стрелковый корпус, на который была возложена оборона всего огромного междуречья Дуная и Днестра, но который тем не менее вступил в войну, не имея на своем вооружении ни одного танка. Наверное, до конца дней своих будет помнить он текст телеграммы штаба Черноморского флота, который обещал прислать на плацдарм в помощь его десанту тысячу краснофлотцев, но с условием, что зажатая на одном из узких рукавов пограничной реки, теряющая корабли и людей флотилия изыщет возможность хоть как-то вооружить этот полк.[7]

А еще ему вспомнился кровью и мужеством добытый плацдарм у Килии-Веке, на который не только не перебросили подкрепление, но и тут же сняли с него лишь несколько дней тому назад направленный на плацдарм стрелковый полк. Разве мог он забыть признание штабистов флотилии о том, что сотни добытых во время задунайского рейда его, Гродова, бойцами трофейных румынских винтовок пошли на вооружение призывников корпуса и ополченцев, поскольку иного оружия в распоряжении штаба корпуса попросту не оказалось? И дожились они до такого состояния дел только потому, что те, кто еще недавно радостно рапортовал о готовности армии, флота и населения к отражению любой агрессии, не позаботились даже о создании достаточного запаса личного стрелкового оружия.

– В том-то и дело, мичман, – задумчиво произнес он, – что нет у нас пока что такой – ни живой, ни бронированной – силы, которая способна была бы остановить врага на подступах к Одессе. Не существует ее, старшина батареи, вот в чем беда. Где-то там, на Днепре, на Дону, может, и остановим, однако на этом этапе войны, – решительно покачал головой, – нет. Ни в коем случае. И это не паникерство, а трезвая оценка реального положения на фронтах. Так что все будет зависеть теперь от мужества и находчивости каждого из нас, каждого бойца. Вот такая получается у нас «агитка Бедного Демьяна».

6

В бухарестском аэропорту баронессу встречал обер-лейтенант из румынского управления абвера. Поместив ее в отеле «Бавария», в котором обычно селились германские офицеры, он до позднего вечера старался находиться рядом, сопровождая ее то в расположенный на первом этаже ресторан, то в ближайший магазин, буквально заваленный германскими и итальянскими товарами. Самого города война тоже пока еще не коснулась, да и потери на фронтах казались не столь ощутимыми, чтобы они способны были погружать столицу в траур, тем более что корреспонденты газет и авторы уличных плакатов по-прежнему ликовали по поводу возвращения королевству его исконных восточных земель.

Понимая, что находится под плотной опекой обер-лейтенанта, который сразу же признался, что происходит из семьи русского офицера царских времен, подполковника Веденина, баронесса пригласила его вечером к себе в номер и за рюмкой коньяка прямо, хотя и с игривой улыбкой на лице, поинтересовалась:

– Скажите-ка мне, господин Веденин, как русский русской: в качестве кого вы приставлены ко мне – соглядатая, гида, охранника?

– Поставим вопрос иначе: в качестве кого вы хотели бы видеть меня, баронесса? – Они были ровесниками и одного чина, к тому же в номере находились одни, поэтому ничто не мешало им слегка пофлиртовать.

– В качестве телохранителя, – томно произнесла Валерия, потянувшись к нему выразительными, контрастно очерченными естественной коричневатой линией губами. И в этом «телохранителя» прозвучал свой смысловой подтекст.

– Поверьте, с сегодняшнего дня это превратится в мою мечту: на всю жизнь остаться вашим «телохранителем».

– Первый шаг к этой мечте вы сделаете, точно так же откровенно ответив мне на вопрос: «Какой приказ относительно меня вы получили из Берлина?»

Угловато скроенный, белобрысый, с откровенно неаристократическими чертами лица, обер-лейтенант явно принадлежал к той категории российских дворян, матери которых неосмотрительно «позаботились», чтобы в их жилах текла кровь московских или питерских ямщиков.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*