Андрей Воронин - Умереть — непозволительная роскошь
Макар глубоко вздохнул и окинул комнату пронзительным взглядом, словно хотел найти ангела-хранителя этого зеленого мальчишки — невольного свидетеля. Однако мужчина никого не обнаружил.
И вдруг ему показалось, что ангел-хранитель — это он сам!
— Хер с ним, — прошептал Макар и, пятясь назад, не опуская пистолета с глушителем, медленно и тихо вышел из комнаты…
Таньга встретил сообщников коротким вопросом:
— Как?
Старик утвердительно кивнул головой.
— Порядок, — усталым голосом произнес он и кивнул головой на притихшего охранника. — Как у тебя?
— Тихо.
— Рассчитайся с товарищем!
Азиат вытянулся.
— Слушаюсь!
Старик и Макар молча вышли, а Таньга подошел вплотную к Байдакову.
— Как тебя зовут?
— Ю-рий… — не понимая, куда клонит странный фээсбэшник, тихо и робко произнес молодой паренек.
— Так вот, Юрий, — весело произнес мужчина, — молчание — золото! Понял?
Байдаков утвердительно закивал головой. У него сразу же отлегло от сердца, словно оттуда свалился тяжелый камень, нещадно давивший его последние десять минут.
— Да.
— Молодец, сынок, — усмехнулся азиат и дружески похлопал парня по плечу, — усвой это навсегда!
— Постараюсь.
— Надеюсь… — одновременно с негромким хлопком процедил безжалостный киллер. , Молодой человек не успел и вздохнуть, как новая, доселе неизвестная волна боли захлестнула его и кольнула в самое сердце. Юрий вздрогнул и медленно осел. Из левого уголка рта потекла тонкая алая струйка…
Глава 4
Екатерина Ершова, красивая, с прекрасной фигурой, женщина лет тридцати решительно и ловко разрезала на перроне Белорусского вокзала нахлынувшую на нее разношерстную толпу пассажиров, спешивших в первопрестольную. Она опаздывала на брестский поезд, который должен был отправиться с третьего пути.
Вслед за женщиной спешил Илья Мещерский с кофром и дорожной сумкой в руках и подбадривал подругу:
— Не спеши, Катя, успеем!
— Какое «успеем», — не оборачиваясь к Илье, бросила на ходу фотокорреспондент, — мой вагон находится в «голове» состава, а туда пилить минут пять!
— Ничего, — парировал мужчина, — в крайнем случае запрыгнешь в ближайший вагон.
Ершова бросила взгляд в начало поезда и тяжело вздохнула: пройти оставалось еще метров пятьдесят, а кое-кто из проводников уже поднимал ступеньки и закрывал двери тамбура.
— Быстрей, Илюша! — подгоняла женщина своего спутника и ускоряла шаг.
— Да куда уж быстрее? — ворчал Мещерский, но ускорял темп и петлял следом за отъезжающей.
Когда прозвучали два гудка к отправлению поезда, молодая парочка наконец-то добралась до вагона'.
В тамбуре в панике метался визажист Славик Распопин, внешне чем-то напоминавший Борю Моисеева, только намного моложе. Он нелепо пританцовывал И постоянно высовывался из вагона, высматривая опаздывающую Ершову, а симпатичная молоденькая проводница что было сил пыталась затащить его обратно в тамбур.
Не зная сексуальной ориентации Славика, она обиженно бросала на него непонимающие взгляды. При каждом прикосновении девушки Славик недовольно и чопорно отшатывался от нее как от прокаженной.
Увидев бегущую Ершову, визажист облегченно вздохнул и энергично замахал руками.
— Катя, бесстыжая! — беззлобно закричал он. — Быстрее! Поезд уже отправляется!
Проводница быстренько подняла металлический люк, а Распопин протянул руку Кате.
— Осторожнее! — обеспокоенно крикнула молоденькая проводница пассажирам.
Фотокорреспондент на ходу запрыгнула в тамбур, а Мещерский семенил рядом с отходящим поездом и подавал вещи Распопину.
— Привет, Илюша! — как можно чувственнее поздоровался с Мещерским визажист.
— Привет, привет, Слава! — ответил на ходу мужчина. — Принимай вещички!
Когда кофр и дорожная сумка оказались рядом с хозяйкой, Ершова выглянула из тамбура и с благодарностью помахала рукой Мещерскому.
— Спасибо, Илюша!
Мужчина по инерции шел следом за набирающим ход поездом и, кивнув головой, медленно поднял руку.
— Решай, Катя! — бросил в ответ Илья и, остановившись у конца перрона, долго и внимательно смотрел на любимую женщину, словно видел ее в последний раз.
На брошенную Мещерским фразу Катя никак не отреагировала, а только послала воздушный поцелуй и крикнула:
— До свидания, Илья! Я позвоню!
Произнесенные слова потонули в грохоте колес и резком августовском ветре. Ершова еще раз махнула рукой и отошла от открытых дверей в глубь тамбура…
* * *В купе, кроме Распопина и Ершовой, никого из пассажиров не было. Поезд хоть и был скорым, но не очень-то удобным по времени прибытия в Минск. Однако фотокора и визажиста он устраивал как нельзя лучше, Ребятам нужно было попасть в Минск в казино «Адмирал» на ночное шоу, в котором выступала молоденькая восходящая секс-звезда Клавдия Засулич.
С новым «проектом» и увлечением Варлама Кириллова, руководителя агентства мод, ни Славик, ни Катерина не были знакомы и даже не видели девушку на фотографии. Ребята исключительно полагались на опыт и вкус Кириллова, который пророчил Клавдии большое будущее не только как топ-модели в шоу-бизнесе, но и как одаренной драматической актрисе.
У Ершовой относительно артистического таланта новой протеже были большие сомнения, но, что касаемо «ног от ушей», бедер и грудей, у Клавдии Засулич все было в порядке. В этих познаниях Кириллову не было равных, в этом Варлам знал толк!
Впрочем, Екатерине давно уже было все равно, что творит ее бывший любовник. Единственное, что ее волновало в этой истории, так это сжатые сроки заказа и профессионализм клиентки: качественно отснять девчонку-симпапушку и вернуться домой в Москву…
Думая о своем, Ершова смотрела в окно, совершенно не слушая Славика, а тот вовсю срамил ее за опоздание, за безалаберное отношение к жизни и к своему таланту. Он все еще никак не мог отойти от своих переживаний…
— Разве так можно? — допытывался Распопин. — Нет, вот ты мне ответь по совести!
Чтобы отцепиться от взбесившегося Славика, Катя, не поворачивая головы, задумчиво ляпнула:
— Нет!
— Что нет?
Ершова удивленно повернулась к собеседнику.
— Нет совести, — настаивал гей, — или так нельзя поступать?
Женщина кивнула головой.
— Без совести нельзя, — тихо произнесла она и слегка причмокнула пухлыми губками.
Славик брезгливо отодвинулся в угол.
— Фи! О чем ты думаешь, мадам Ершова? — вздохнул визажист. — Представляешь, если бы ты опоздала на поезд, то сорвала бы съемку, а с ней загубила бы и свою, и мою светлую душу! А главное, мы подвели бы Кириллова!
Неожиданно молодая женщина очнулась и строго посмотрела на своего приятеля.
— Распопин, — отчетливо сказала она, — ты меня заколебал! Вместе со съемкой и со своим Кирилловым!
С Ершовой Распопин дружил давно и прекрасно знал, чего от нее можно ожидать, но никогда не мог привыкнуть к ее выходкам и оскорбительным выражениям. Его лощеное лицо вытянулось, как скороспелый огурец, а длинные наклеенные ресницы часто заморгали. От такой оскорбительной выходки Славик нервно запыхтел, снова бросил свое презрительное «Фи!» и, гордо откинув голову, закусил полную нижнюю губу и отвернулся от грубиянки.
Екатерина облегченно вздохнула и снова погрузилась в горестные мысли о своей непутевой женской доле: в ее распоряжении было минут пять относительного покоя, пока Славик ее не простит и снова не станет приставать с дурацкими вопросами и дружескими поучениями.
* * *Жизнь фотокорреспондента полна беготни и суеты, порой некогда даже по-человечески перекусить, не говоря уже о какой-то личной, а тем более семейной, жизни. А над этим было бы пора уже и задуматься всерьез! Нужно было что-то решать…
Об этом ей и говорил при расставании Илья, которому осточертела такая «семейная» неопределенность. Екатерина закрыла глаза и снова увидела перед собой измученный вопросительный взгляд близ-; кого человека, который уже не просил, а требовал ответа.
Молодая женщина понимала его как мужчину, как человека, но ничего не могла с собой поделать. Да, Илья Мещерский нравился ей, может быть, даже больше того, но то, что она не любила Илью, это Катеринаг знала уже точно. Раньше ей казалось, что это тот, кого она искала всю жизнь, но, как показало время, она ошиблась.
Вопрос был даже не в Илье Мещерском. Это был обаятельный мужчина, прекрасный человек, хороший друг! Дело было в ней самой!
Катя Ершова привыкла к самостоятельности и независимости. К тому же она была безумно влюблена в свою профессию. Постоянное присутствие постороннего человека, пусть даже такого, который ей нравился, начинало угнетать ее, потом раздражать. Финал Ершовой виделся только один — она останется старой девой!
