Чингиз Абдуллаев - Ошибка олигарха
– Вы можете решить, что у меня отшибло память, – сказал Ринат, – но я действительно ничего не могу вспомнить. Зачем мы покупаем там землю? Какое постановление Государственной думы? И зачем нам земля в Алтайском крае?
Попова снова взглянула на Плавника, словно спрашивая, кого именно он привез. И зачем им такой шеф.
– Постановление Государственной думы насчет запрета азартных игр в крупных промышленных центрах и в столице, – напомнила Надежда Анатольевна. – Правительство определило четыре зоны, в которых допустимо размещение казино и других игорных заведений. Четыре зоны, одна из которых находится в Калининграде, а вторая в Алтайском крае. Естественно, что земля в этих местах сразу вырастает в цене. В десятки, в сотни раз. Кое-кто уже начал покупку всех свободных земельных участков. По нашим прогнозам, цена вырастет в четырнадцать или в шестнадцать раз. Гарантированная прибыль…
– Подождите, – перебил Попову ошарашенный Ринат, – значит, мы собираемся покупать землю, чтобы потом спекулировать этими участками?
– Почему спекулировать? – несколько нервно спросила Попова. – Сейчас никто не употребляет подобных слов. Мы покупаем земельные участки, которые гарантированно вырастут в цене.
– Понятно, – пробормотал Шарипов. – Неплохой бизнес.
– Я не совсем понимаю, чем он вас не устраивает? – удивилась Надежда Анатольевна. – Мы говорили об инвестициях в Калининградскую область. Вы сами одобрили нашу покупку.
– Да, я вспомнил. Что еще мы собираемся инвестировать?
– Насколько я знаю, мы собираемся продавать акции Харьковского завода. И это тоже было согласовано с вами.
– Напомните, почему?
– Ваши родственники, – терпеливо напомнила Попова. – Степан и Юрий Глущенко. Они просили вас уступить им часть акций Харьковского завода. Они уже купили у вас в прошлом году акции Запорожского металлургического комбината.
– Правильно, – вспомнил Ринат. Ему было стыдно, что он ничего не помнил. Бизнесмен из него никудышный. Такие сделки он обязан был помнить. Ему звонил сам Владимир Аркадьевич, который предложил уступить акции Харьковского объединения двум своим киевским родственникам. В отличие от остальных, Юрий и Степан Глущенко знали, что их двоюродный брат жив, и должны были перевести полученные деньги не на счет Шарипова, а на банковские счета, которые им укажет сам Владимир Аркадьевич. Сумма сделки оценивалась в тридцать четыре миллиона долларов. Оба «кузена» обещали найти необходимую сумму в банке, чтобы приобрести эти акции.
– Готовьте ваши предложения по сделке и оформите все необходимые документы, – решил Шарипов.
– У нас возникнут определенные проблемы, – сообщила Надежда Анатольевна. – Дело в том, что акции Харьковского объединения не могут быть переданы вашим родственникам в Москве. Нужна ваша доверенность, чтобы с ней кто-нибудь вылетел в Киев и там оформил все документы. В Украине могут не признать сделку, заключенную в Москве с участием российских нотариусов.
– Нужно говорить на Украине, – недовольно заметил Ринат. Он вспомнил, что был когда-то хорошим журналистом.
– Нет, – спокойно возразила Попова, – сейчас правильно говорить в Украине. Они настаивают, чтобы говорили именно так.
– Ну тогда говорите именно так, – махнул рукой Шарипов. – Значит, мне нужно выписать доверенность на моего представителя?
– Верно. Вы должны решить, кто поедет в Киев, чтобы оформить сделку по акциям Харьковского объединения.
– Поезжайте вы, – предложил Ринат, – вместе с Иосифом Борисовичем. Вам я доверяю. Подготовьте на завтра необходимые документы, и я их подпишу.
– Хорошо, – согласилась Попова.
– Что еще? – мрачно спросил Шарипов.
– Финансовый отчет за этот квартал мы уже подготовили. Завтра мы его вам вручим.
– Я его посмотрю. Но у меня для вас не очень хорошие новости. Сколько человек работает в вашей компании в данный момент?
– Триста двадцать четыре человека с учетом сотрудников охраны и водителей, которые работают вместе с вами, – сообщила Попова. – А почему вы спрашиваете?
– Нужно будет провести сокращение, – твердо сказал Ринат. Или ему показалось, что твердо. – Я думаю, что придется уволить большинство наших сотрудников.
Попова взглянула на Плавника. Тот отвел глаза. Затем посмотрела на изумленную Тамару, не понимавшую, с чем связано требование шефа.
– Я хотела бы уточнить ваше требование, – голос у Надежды Анатольевны все-таки дрогнул. Она пыталась сохранить хладнокровие. – Что значит большинство? Сколько человек?
– Думаю, что для начала половину, – безжалостно ответил Ринат, – а потом еще процентов двадцать или тридцать. Нужно, чтобы осталось не больше пятидесяти человек. А может, и того меньше.
Тамара пошевелилась на своем месте, и все трое посмотрели в ее сторону. Надежда Анатольевна стоически выдержала это известие.
– Простите меня, Ринат Равильевич, – сказала она, чуть запнувшись, – надеюсь, вы понимаете, что именно сейчас сказали. У нас уникальная компания, имеющая многолетний опыт работы. И не только с вашими инвестициями и акциями. Наши сотрудники переходили сюда из других компаний, многих мы сами просили перейти сюда, обещая им хорошие оклады и быстрое повышение по службе. У нас уникальный коллектив. Его очень легко разрушить, но невероятно сложно будет снова собрать. Вы понимаете, что увольнение пятидесяти процентов сотрудников, а в перспективе восьмидесяти процентов означает фактическую ликвидацию компании?
– Понимаю, – кивнул Ринат, – но у нас нет другого выхода. Я не могу тратить столько денег, чтобы содержать такую компанию, как «Астор». У меня просто не будет лишних восьмидесяти миллионов долларов.
– Нам не нужно восемьдесят миллионов, – улыбнулась она, – это только оборот нашей компании. Годовой оборот. На самом деле фонд заработной платы у нас не превышает семи миллионов. Это не так много, как вы думаете.
– Семь миллионов, – переспросил он, – на триста человек? Тогда получается, что каждый сотрудник «Астора» обходится мне более чем в двадцать тысяч долларов. По-моему, таких зарплат нет ни в одной московской компании.
– Вы неправильно считаете, – мягко возразила Попова, – я же говорю о годовом фонде заработной платы. Значит, двадцать тысяч на человека в год. Или тысячу семьсот долларов в месяц. Прибавьте налоги, отчисления в Пенсионный фонд, расходы на командировочные и работу по договорам. И получится не такая уж и высокая для московских компаний сумма. Средняя зарплата в «Асторе» составляет около восьмисот долларов. Не так уж и много для Москвы, хотя не скрою, что зарплата ряда ведущих менеджеров у нас высокая. Я имею в виду себя, моих заместителей и вашего личного секретаря. Господин Плавник получает отчисления в виде процентов с вашего наследства и отказался от обычной заработной платы.
– Очень любезно со стороны Иосифа Борисовича, – не удержался от сарказма Шарипов, – если бы он не отказался, то наверняка зарплата была бы не двадцать, а все тридцать тысяч. Насколько я успел узнать, наш «дорогой» адвокат один из самых дорогих специалистов в Москве. Получается каламбур, но я, кажется, прав, Иосиф Борисович?
– Я всего лишь выполняю свою работу, – пожал плечами Плавник. – Если вы считаете, что я получаю слишком большие проценты, то можете узнать, какие ставки у других адвокатов.
– Не обижайтесь, – попросил Ринат, – я не хотел сказать ничего обидного.
– Я не обижаюсь, – ответил Иосиф Борисович, – тем более что вы сами знаете, какой небольшой гонорар я получаю. По сравнению с французскими адвокатами. Хотя основную работу делает именно мое бюро.
– Спасибо, – кивнул Ринат, – я об этом тоже помню. Давайте заканчивать совещание. Я уже сказал вам, что нужно делать. Подготовьте списки увольняемых.
– Это невозможно, – сказала Попова, – вы не совсем понимаете специфику нашей работы. У нас и так не хватает четырнадцать человек. Я не знаю, с кого мне начать.
– Вы почувствуете себя лучше, если я скажу, что вашу компанию могут вообще закрыть к концу года? – устало спросил Шарипов.
– Почему вы все время говорите «вашу»? – спросила Надежда Анатольевна. – Это же и ваша компания. Неужели вас не волнует судьба собственной компании?
Плавник, испытывая обиду, вздохнул. Но ничего не стал говорить. Он уже понимал, почему Шарипов так последовательно разрушает эту компанию. Ему она была уже не нужна, а новый владелец его активов, Вольдемар Леру, мог никогда не появиться в Москве.
– Меня волнует, – кивнул Ринат, – именно поэтому я хочу заранее уволить людей, чтобы они искали себе место работы. Можете выплатить всем трехмесячную зарплату.
– Я начну с себя, – нервно поднялась Попова. – В подобных условиях я не смогу работать. Я привыкла отвечать за порученное мне дело. Если в компании останется пятьдесят или сто человек, мы не сможем нормально функционировать. Ни при каких условиях. Поймите, что это не моя блажь.
