Александр Тамоников - Мертвое ущелье
Заметив сидящего в ближайшей от блиндажа стрелковой ячейке рядового Демидова, командир взвода подозвал его:
— Гоша! Дуй на кухню, передай кашевару, чтобы для меня и связистки обед приготовил по высшему разряду. Из лучших продуктов. Надо, пусть урежет солдатский паек, но чтобы для командира блюда приготовил отборные! Ты же обслужишь нас! После чего отдых до 21–00. Затем возвращаешься с паяльной лампой и ведром. Набираешь воду в резервуаре и греешь ее! Понял?
Рядовой оскалился в кривой ухмылке:
— Вода, чтобы связистке подмываться? Трахать ее будете?
— Что? Я тебя сейчас, мудак, оттрахаю так, что ты забудешь, когда у тебя дембель.
Демидов отрицательно покачал головой:
— Не-е, товарищ старший лейтенант, о дембеле я ни при каких обстоятельствах не забуду!
И заверил:
— А то, что вы поручили, сделаю!
— Куда ж ты денешься? Вали на кухню. Обеспечь обед!
— Во сколько подать кушанья?
— В 14–00!
— Есть!
— Иди! Увидишь Мансура, пусть подойдет сюда!
— Понял!
Солдат, которого использовал в своих делишках Жаров, отправился к полевой кухне. Вызвать Мансурова Демидову не пришлось. Сержант сам подошел к командиру взвода.
Жаров повел его в пустующий капонир.
У позиции станкового гранатомета спросил:
— Связывался с Расулом?
— Связывался. Все, что ты сказал, передал! Расул заверил, что наблюдателя сегодня же снимут.
— А вот это мы сейчас проверим.
Старший лейтенант взглянул на часы:
— Одиннадцать тридцать восемь. В это время при дежурстве Крабова наблюдатель уже смотрел на пост. Посмотрим и мы на его позицию!
Подняв оптику, Жаров осмотрел и черную дыру, и террасу, и трещину противоположного склона. Никого нигде не было. Расул сдержал обещание.
Взводный опустил бинокль:
— Вот и ладненько!
Повернулся к сержанту:
— Что делает личный состав?
Мансуров пожал плечами:
— То, что и предписано инструкциями. Караул контролирует территорию зоны ответственности взвода, остальные бойцы обживают блиндажи, по два человека с отделений я отправил подправить стрелковые ячейки. Сам после связи с Расулом побывал на высоте и проверил арсенал с кухней. Везде порядок.
— Хорошо. Продолжай в том же духе. После обеда отдыхай. И так теперь ежедневно. Каждая ночь — твоя!
— Я помню это!
— Иди, Оман!
— Ты о доле подумал?
— Э, черт нерусский, как же ты достал меня?! Ну, хрен с тобой, пару штук к обычной сумме подброшу. Доволен?
— Пойдет!
Сержант удалился. Что ж, и пара тысяч долларов лишними не будут. Желательно, конечно, больше, но банкует Жаров. Он главная фигура в крупной игре, связанной с доставкой в Россию оружия для чеченских боевиков, наркотиков и переправкой на северный Кавказ банд наемников. Что ж! Если Жарова устраивает эта роль, пусть и играет ее. Так решено в штабе Мулата, главаря крупного террористического центра, разместившегося в ущельях непроходимых гор соседнего государства. Играет до конца. А уж каким будет этот конец, решит Мулат. Но вряд ли он отпустит от себя предателя. Если только на небеса. Впрочем, это дело не Омана Мансурова. Его дело исполнять обязанности заместителя командира взвода старшего лейтенанта Игоря Жарова.
Глава вторая
Сменившись с наряда по части, капитан Бекетов прямым ходом направился в офицерское общежитие. Его номер находился на первом этаже. Вместе с командиром взвода роты спецназа в номере обитал еще один офицер, старший лейтенант из полка внутренних войск, но тот получил тяжелое ранение и вот уже второй месяц находился в госпитале. И лежать на больничной койке старшему лейтенанту предстояло еще долго. У него были перебиты ноги. Попал Вова, так звали соседа Юрия, под минометный обстрел и принял на себя осколки разорвавшейся рядом мины. Ему еще повезло. Ноги хоть и перебиты, но при теле, а могли оказаться оторванными, как в большинстве случаев и бывало. Да и бронежилет со шлемом не позволили нашпиговать старлея железом. Лишь два пробили кевлар, засев в правом легком. Но неглубоко. Поэтому капитан в настоящее время проживал в номере один, и это его более чем устраивало. Зайдя в фойе общежития, Бекетов увидел за окошком миловидное лицо Нины Паршиной. Та тоже несла свое дежурство. Забрав у нее ключ, капитан прошел в комнату, где быстро разделся, сбросив с себя пропотевшую за сутки форму. Погода в этом году в сентябре стояла жаркая. Днем. Ночами уже чувствовалось приближение осени, да и вечерами, как только садилось солнце, столбик термометра плавно опускался вниз. Ветер, а он гулял по городку беспрестанно, стал прохладным. Но днем было жарко!
Надев спортивные брюки, капитан прошел в душевую. Горячая вода отсутствовала, и к данному обстоятельству все давно привыкли. Пришлось вставать под холодные струи. Но так даже лучше. Холодный душ освежал, восстанавливал силы. Помывшись, капитан вернулся в номер, бросил взгляд на часы — 19–27. До дискотеки более чем полчаса. Но это до начала развлекательного мероприятия, когда толпа мужчин и женщин, женатых, замужних и холостых, только начнет заполнять обширное фойе офицерского клуба. Веселье войдет в силу после восьми, когда мужики освоятся и догонятся спиртным из бара. Поэтому у Бекетова впереди масса времени. Лишь бы не произошло что в части, как это однажды уже случилось. В апреле, тоже в субботу, и тоже вечером. Тогда комбат построил батальон, обнаружил отсутствие двух бойцов второй роты. Всех офицеров вызвали в часть. И бросили личный состав на поиски беглецов, по горячим следам. До трех утра батальон прочесывал окрестности военного городка, а первая рота шарила в станице. Бойцов нашли в местном борделе, в сиську пьяных и ни хрена не соображавших. Доставили в батальон. Потом разбирались. Да что толку? Комбат, как всегда, решил не выносить сор из избы. Дело замяли. Никого не наказали. На кой хрен тогда искали самовольщиков? Те бы сами, проспавшись, утром явились в часть. Вообще, скрывая подобные случаи, да и все, что можно было скрыть от начальства, Белянин поступал в первую очередь во вред себе. Не дай бог, грянет ЧП с кровавым следом, всплывет все, о чем комбат не докладывал наверх. И тогда Белянин может лишиться не только погон, но и свободы. Но командир продолжал гнуть свою линию, тем самым подрывая дисциплину в части. Говорят, скоро его заменят. Но это пока только слухи. Хотя в армии все начинается именно со слухов. Но хватит об этом! Не мешает отгладить летний светлый костюм, а то помялся немного, вися на самодельной проволочной вешалке. Сколько раз Бекетов, отправляясь в станицу, зарекался купить с десяток нормальных вешалок и забывал. Водку привезти не забывал, а предметы гардероба забывал напрочь!
Взяв костюм, Юрий прошел в бытовку, где стояли гладильные доски. Разложил брюки.
Заглянула Паршина:
— Как всегда, на дискотеку прихорашиваешься?
— Угадала, Нинуль, хоть одна радость в жизни — потолкаться под бешеный ритм музыки.
— Разве больше нет радостей?
— Например?
— Семья, например! Собственная, уютная квартира, любящая жена, дети!
Юрий добавил:
— Которые в любое мгновение могут остаться сиротами!
— Ну почему сразу так — сиротами?
— А потому, что сегодня мы здесь, на равнине, стоим, а завтра спокойно можем в горах оказаться. Служба у нас, Нинуль такая! Как-то не располагает к семейной жизни.
— Но ведь в вашем батальоне много женатых офицеров!
— Много, а было еще больше! В 2002 году бросили часть блокировать ущелье в Дагестане. Задача, казалось бы, пустяковая, а пятеро женщин остались вдовами, у трех по младенцу на руках!
Паршина стояла на своем:
— И все же очень важно, когда тебя ждут!
— Важно, но вот ты пошла бы за меня замуж?
— Я замужем! И мой супруг тоже по горам частенько мотается.
— А ты представь, что незамужняя, решилась бы связать жизнь со мной?
— Мне, Юра, представлять незачем. А вот тебе надо менять отношение к жизни.
— В смысле?
— Пьешь ты часто!
— Вот оно что? Так водка, Нина, и продается для того, чтобы ее пили. Иначе в бюджете государства большая, невосполнимая дыра образуется. И бюджетникам, всем нам, в том числе, платить будет не из чего!
Дежурная махнула рукой:
— Да ну тебя! Как стена! Тебе что говори, что ни говори, толку никакого!
Подняв отглаженные за время разговора брюки и оценив качество работы, Бекетов проговорил:
— Вот это точно! Меня перевоспитать — легче верблюда научить летать. Но за участие спасибо. Таких, как ты, побольше бы в гарнизон. Глядишь, мужики и одумались бы. Хотя… вряд ли. Так с брюками порядок, теперь рубашка. А ты, Нина, шла бы к себе, а то супруг нагрянет. Увидит нас вдвоем и устроит скандал. Мне-то он по барабану, а вот для тебя неприятность.
