Дэшил Хэммет - Мальтийский сокол
— Умница. Но если он снова появится, покажи ему все мои пушки.
— Кроме того, звонила мисс Уондерли.
— Весьма кстати. Что она сказала?
— Сказала, что хочет встретиться с тобой. — Девушка взяла со стола листок бумаги и прочитала написанный карандашом текст: «Она остановилась в пансионе „Коронет“ на Калифорния-стрит, номер 1001. Спросить мисс Леблан».
Со словами «Дай-ка сюда» Спейд протянул руку. Получив листок, он вынул из кармана зажигалку, крутанул колесико, поднес пламя к бумаге и держал листок за угол до тех пор, пока он не превратился в темные завитки пепла, потом бросил остатки на линолеумный пол и растер их каблуком.
Девушка наблюдала за ним с укоризной во взгляде.
Он ухмыльнулся, произнес: «Вот так-то, дорогая» — и вышел.
4. Черная птица
Дверь номера 1001 в пансионе «Коронет» открыла сама мисс Уондерли, одетая в зеленое шелковое платье, подпоясанное ремешком. Темно-рыжие волосы, разделенные слева пробором и спадавшие волнами на правое плечо, были слегка растрепаны.
Сняв шляпу, Спейд сказал:
— Доброе утро.
Он улыбнулся, она робко улыбнулась в ответ. Но ее голубые, почти синие глаза смотрели тревожно. Наклонив голову, она неуверенно произнесла:
— Входите, мистер Спейд. — Мимо кухни, ванной и спальни она провела его в кремово-красную гостиную. — Все вверх дном. Я даже не закончила распаковывать вещи.
Она положила его шляпу на стол и села на кушетку орехового дерева. Он устроился напротив нее на обитом парчой стуле с овальной спинкой.
Она взглянула на свои пальцы, судорожно сцепила их и сказала:
— Мистер Спейд, я должна сделать ужасное… ужасное признание.
На это Спейд ответил вежливой улыбкой, которую она не увидела, так как не подняла глаз, но промолчал.
— Та… та история, что я рассказала вчера, была… выдумана, — пробормотала она, запинаясь, и только теперь посмотрела на него печально и испуганно.
— Ерунда, — сказал Спейд с ухмылкой. — Мы вам, собственно говоря, и не поверили.
— Значит?.. — К выражению горя и испуга в ее глазах добавилось теперь и недоумение.
— Мы поверили вашим двумстам долларам.
— Вы хотите сказать?.. — Она, судя по всему, не понимала, что он хотел сказать.
— Я хочу сказать, что вы заплатили больше, чем те, кто говорит правду, — объяснил он учтиво, — и настолько больше, что с вашей неправдой можно было смириться.
Она было приподнялась с кушетки, но снова села, разгладила платье на коленях, наклонилась вперед и заговорила с жэ ром:
— И даже сейчас вы не откажетесь?..
Спейд остановил ее, чуть подняв руку. Он хоть и насупил брови, но продолжал улыбаться.
— Это зависит от обстоятельств, — сказал он. — Самое паршивое, мисс… так кто вы на самом деле, Уондерли или Леблан?
Она зарделась и прошептала:
— На самом деле я — О'Шонесси… Бриджид О'Шонесси.
— Самое паршивое, мисс О'Шонесси, — это то, что два таких убийства подряд — она вздрогнула — всех настораживают, а полицию толкают на крайности, иметь дело с людьми стало трудно и дорого. Я не…
Он замолчал, поскольку она явно перестала слушать и просто ждала, когда он кончит.
— Скажите мне правду, мистер Спейд. — Голос ее почти срывался на истерический крик. — Я виновата в… в том, что случилось этой ночью?
Спейд покачал головой.
— Нет, если вы ничего от меня не скрываете, — сказал он. — Вы предупредили нас, что Терзби опасен. Вы, правда, наврали нам о сестре и обо всем прочем, но это неважно, потому что мы все равно вам не поверили. — Он пожал своими могучими плечами. — Я не думаю, что вы виноваты в этих убийствах.
Она очень тихо сказала: «Спасибо», а затем медленно покачала головой.
— Но я всегда буду чувствовать свою вину. — Она прижала руку к груди. — Еще вчера днем мистер Арчер был так бодр, весел, уверен в себе…
— Хватит, — оборвал ее Спейд. — Он знал, на что идет. В нашей работе без риска нельзя.
— Он… он был женат?
— Да, и застрахован на десять тысяч долларов; детей у них не было, жена его не любила.
— Пожалуйста, не надо! — прошептала она.
Спейд снова пожал плечами.
— Тем не менее это так. — Он бросил взгляд на часы и пересел со стула к ней на кушетку. — Сейчас не время для сантиментов. — Говорил он приятным, но твердым голосом. — Вокруг нас шныряет, принюхиваясь, целая свора полицейских, помощников окружного прокурора и газетных репортеров. Что вы собираетесь делать?
— Я хочу, чтобы вы избавили меня от… от всего этого, — ответила она тонким дрожащим голоском. Потом робко притронулась к его рукаву. — Мистер Спейд, а они знают обо мне?
— Пока нет. Я сначала хотел поговорить с вами.
— Что… что они подумают, если узнают, как я пришла к вам… со всем этим враньем?
— Это, конечно, вызовет у них подозрения. Вот почему я держал их от вас подальше до нашей встречи. Может, и не стоит говорить им всего. Надо придумать что-то такое, что убаюкало бы их, как детей.
— Значит, вы не думаете, что я как-то связана… с убийствами… не думаете?
Он ухмыльнулся и сказал:
— Кстати, совсем забыл спросить вас об этом. Итак, вы как-нибудь связаны с убийствами?
— Нет.
— Хорошо. Так что же мы все-таки скажем полицейским?
Она заерзала на своем конце кушетки, глаза ее забегали среди густых ресниц, будто она хотела оторвать свой взгляд от его глаз и не могла. Потом она съежилась, прямо на глазах превращаясь в беззащитного ребенка.
— А может, им совсем не обязательно знать обо мне? — спросила она. — Я не выдержу, мистер Спейд. Я не могу это сейчас объяснить, но сделайте так, чтобы мне вообще не надо было отвечать на их вопросы. Я этого сейчас не вынесу. Я умру. Помогите мне, мистер Спейд.
— Попробую, — сказал он, — но я должен знать, что происходит на самом деле.
Она встала перед ним на колени. Посмотрела на него снизу вверх. Лицо ее над судорожно сцепленными руками было бледным, осунувшимся и испуганным.
— Я жила дурно, — заговорила она сквозь слезы. — Я бывала настолько плохой, что вам это даже трудно представить… но ведь не все еще потеряно. Посмотрите на меня, мистер Спейд. Вы же видите, что я не совсем пропащая? Вы же это видите, верно? Тогда поверьте мне. Я так одинока и испугана, и, кроме вас, мне некому помочь. Я знаю, что у меня нет права рассчитывать на ваше доверие, если я сама не доверяю вам. Я вообще-то доверяю, но не могу всего сказать. Сейчас не могу. Позднее, когда смогу, обязательно скажу. Я боюсь, мистер Спейд. Я боюсь довериться вам. Я не то говорю. Я доверяю вам, но, я доверяла Флойду и… у меня больше никого нет, ни-ко-го, мистер Спейд. Вы можете мне помочь. Вы сами сказали, что можете мне помочь. Если бы я не верила, что вы можете спасти меня, то не обратилась бы сегодня к вам, а убежала куда глаза глядят. Если бы я могла обратиться к кому-то другому, неужели я сейчас стояла бы вот так перед вами на коленях? Я знаю, что это несправедливо с моей стороны. Но будьте великодушны, мистер Спейд, не требуйте от меня справедливости. Вы сильный, находчивый, храбрый. Ну что вам стоит поделиться со мной лишь малой частью вашей силы, находчивости и храбрости? Помогите мне, мистер Спейд. Я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи, и, кроме вас, никто мне помочь не может. Помогите. У меня нет права просить, чтобы вы помогали мне слепо, но все же об этом я вас и прошу. Будьте великодушным, мистер Спейд. Вы можете мне помочь. Помогите.
Спейд, который прослушал, затаив дыхание, почти весь ее монолог теперь шумно выдохнул через сложенные трубочкой губы и сказал:
— Вам едва ли нужна чья-либо помощь. Вы неподражаемы. Совершенно неподражаемы. Особенно глаза и эта дрожь в голосе, когда вы произносите фразы типа «Будьте великодушны, мистер Спейд».
Она вскочила на ноги.
— Я заслужила это, — сказала она. — Я заслужила, но… О боже! Я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Отчаянно нуждаюсь. И притворным было только то, как я говорила, а не что я говорила. — Она отвернулась, плечи ее обмякли. — Я сама виновата в том, что вы не верите мне сейчас.
Спейд покраснел, потупился и пробормотал:
— Я начинаю вас бояться.
Бриджид О'Шонесси подошла к столу и взяла шляпу Спейда. Потом вернулась на прежнее место, держа шляпу в руках — так, чтобы он мог при желании взять ее.
Спейд взглянул на свою шляпу и спросил:
— Что произошло вчера вечером?
— Флойд пришел в отель в девять часов, и мы пошли прогуляться. Я решила, что мистеру Арчеру так будет легче узнать его. Мы зашли в ресторан, кажется, на Джиари-стрит, поужинали, потанцевали и вернулись в отель в половине первого. Флойд простился со мной у входа, и я наблюдала из холла, как мистер Арчер пошел за ним по противоположной стороне улицы.
— Вы хотите сказать, к Маркет-стрит?
— Да.
— А вы не знаете, что они делали в районе Буш-стрит и Стоктон-стрит, где застрелили Арчера?
— Разве это не рядом с тем местом, где жил Флойд?
— Нет. Это с дюжину кварталов в сторону. Ладно, что вы делали после их ухода?
