Сергей Самаров - Пробуждение силы
Осознание и приятие этих фактов было для Абдулло Нуровича открытием, и открытием даже слегка ужасающим, пугающим и, как это ни странно, одновременно вызывающим непонятную гордость за себя. Правда, гордость эта была выражена слабо. Может быть, это вообще не гордость была, а удовлетворение точно такое же, какое он испытывает, оглядывая только что вычищенный и выметенный участок улицы. Абдулло Нурович мысленно еще несколько раз «прогнал» ситуацию перед глазами, опять глядя на нее со стороны, и видел, что не совершил ни одного лишнего, необдуманного или суетливого движения. Он совсем не так дрался, как дерутся крутые парни в кино. Они дерутся красиво, радуя зрителей. А он дрался правильно и эффективно, не оставляя противникам практически никаких шансов на победу, но понимая это только сам. Они это понять не могли, потому что не были готовы к такому повороту событий и вообще, наверное, никогда не получали отпора. А получив, да еще такой жесткий, растерялись. И не сразу поняли, что все происходящее не случайность, хотя сам Абдулло Нурович считал это вроде бы и случайностью, в глубине души имея в этом сомнение, но опасаясь свое сомнение бередить.
И тем не менее он снова сомнения разбередил. Откуда-то, наверное тоже из кино, пришла в голову другая картина, как люди в камуфлированной одежде наносят один другому целые каскады ударов, причем бьют, не просто показывая, а бьют по-настоящему и защищаются по-настоящему. Странно было то, что они вроде бы учатся, но бьют так серьезно. Да, наверное, это было из кино. В кино все всегда выглядит по-настоящему. В жизни же так не должно быть. В жизни, если учатся, то не бьют так… Но смущал человек, мелькающий здесь же, и человек этот показывал, как бить правильно. И тем и другим показывал, как учитель на уроке. И был этот человек… Нет, со стороны посмотреть на него не удавалось. Абдулло Нурович видел все словно бы глазами самого этого человека…
Это вообще все путало в голове. Все и абсолютно путало и крушило…
В доме дворника было несколько книжек, которые хранились не на специальной книжной полке, а просто стояли, прижатые одна к другой на одежном шкафу. Заядлым читателем Абдулло Нурович не был, но иногда читал, что попадало в руки. А как к нему большинство книг попало, он и не помнил. Но сразу вспомнилась одна книга, которую кто-то забыл на скамейке возле дома, где он убирал территорию. Тогда он эту книгу прочитал, и что-то там путаное говорилось о том, что каждый человек проживает много жизней, воплощаясь в разные тела. А что, если это, тогда, при чтении, показавшееся невероятным, правда? И сейчас невольно пришла в голову мысль, что он, может быть, был в прошлой жизни каким-то специалистом по дракам, который даже других обучал. И оттого видит мысленно эти картинки. Но и опять такое понимание все перепутывало в голове еще больше. Если он умел драться в другом теле, как же тогда его нынешнее тело помнит навыки рукопашного боя?
Освобождаясь от тяжелых мыслей, Абдулло Нурович сделал из чашки с чаем маленький глоток, и этот глоток вернул его в привычный мир, и оказалось вдруг, что сериал уже идет, а он в своих думах даже не заметил этого и даже, может быть, упустил важный момент в фильме. Хотя и чрезвычайно спокойный внешне, Абдулло Нурович все же имел натуру горячую и воспринимал все теледействие эмоционально. И всегда в душе переживал за героев сериалов. Он и сейчас на какое-то мгновение вспыхнул, а потом снова отключился от сериала, вспомнив вдруг, как, наклонившись, ждал удара ногой в лицо, как не смотрел перед собой, но видел ноги парня, его замах, и ощутил, как сам сдвигается в сторону, чтобы не глядя поймать ногу под мышку. А потом… А потом он, не выпустив ногу, стал резко выпрямляться с одновременным шагом назад и потянул ногу на себя, понимая, что голова сейчас должна соприкоснуться с асфальтом, и заставляя ее соприкоснуться именно там, где асфальт был усыпан острыми осколками от разбитой бутылки. Ощущение того, что он действовал, пусть и не задумываясь над этим, умно и только так, как следовало бы действовать, было одновременно и открытием и ударом. От этого даже голова начала болеть. Он же не умеет так действовать. Он вообще человек с замедленными мыслительными способностями, с замороженной длинной памятью и с полным отсутствием умения концентрироваться на чем-то конкретном, выходящем за рамки постприобретенных навыков. А его приобретенные навыки были навыками дворника…
Абдулло Нурович мысленно повторил все это в голове и вспомнил, что так говорил один врач другому, когда врачи сидели за столом, а он, в больничном халате, стоял перед ними. Даже голос, слегка брезгливый и по-врачебному равнодушный, вспомнился. Что-то они еще мудреное говорили, и он не мог все вспомнить. Но говорили о нем, и это он знал точно. Но тогда – как же он мог так здорово драться? Это выбивало все понятия Солимова о себе самом из привычной и такой спокойной жизненной колеи и вызывало такую головную боль, что не хотелось не только чай пить, не хотелось даже сериал смотреть. А это было для него делом немыслимым…
Сериал давно кончился. А Абдулло Нурович все так же сидел перед телевизором, ничего не видя и не вникая в то, что было на экране. Из состояния прострации его вывел телефонный звонок.
– Абдул… – сказал голос толстого Валерки с четвертого этажа. – Ты жив?
– Жив… Что ты хотел?
– Моя тут говорит, тебя по телевизору показывали… Скины какие-то на тебя напали, что ли…
– Я их побил… – скромно ответил Солимов.
– Ну, тогда все в порядке. Если что, зови… – Как всегда, Валерка предложил помощь…
* * *Вечер прошел неспокойно, и даже маленький Андрейка чувствовал состояние матери и бабушки и тоже вел себя адекватно их поведению, заставляя женщин отвлекаться и больше заниматься им, хотя от природы был не капризным ребенком. И никак не желал нормально засыпать, как положено спать в вечернее время ребенку двух с небольшим лет. Он если и засыпал, то вскоре просыпался и начинал плакать – чувствовал общее настроение, царившие в его маленьком мирке.
Если Любовь Петровна просто двигалась по квартире много и не находила себе места, то Мариша сначала замкнулась в себе, потом сорвалась в магазин за продуктами, но вернулась с половины дороги, сообразив, что ближний магазин, что на первом этаже соседнего дома, уже закрыт, а в дальний идти она не захотела. И с порога спросила:
– Никто не звонил?
– Кто ж сейчас позвонит… – ответила Любовь Петровна. – Владимир Андреевич обещал только к завтрашнему дню что-то узнать…
Тем не менее обе женщины ждали какого-то события, которое сдвинет дело с мертвой точки. И событие произошло. Владимир Андреевич все же позвонил, умудрившись найти какие-то сведения раньше обещанного времени.
– Любовь Петровна, извините, что так поздно… Вы еще не спите?
– Нет-нет, Владимир Андреевич… Разве уснешь тут… Даже внук уснуть не может…
– Сколько внуку-то?
– Два и месяц завтра будет… Вы что-то узнали?
– Что смог сегодня, узнал, Любовь Петровна… По своей непосредственной линии – старые товарищеские связи. Обзвонил, кого смог… И вот что мне передали… Там дело действительно не совсем понятное. Машина взорвалась в Дагестане, на самой границе с Чечней. С Андреем Никитовичем были капитан и двое солдат, один из них – водитель. Наших людей поблизости не было. И тела, уже запаянные в цинковые гробы, передали нам представители прокуратуры, зафиксировавшие смерть в результате взрыва фугаса на дороге, а те сами получили их уже в том же запаянном виде от местного управления ФСБ. Все вроде бы обыденно… Но вот что странно… Местное управление ФСБ тоже получило тела уже в запаянных гробах от какой-то из частей подчинения ФСБ. Формулировка непонятная… Не часть ФСБ, а часть подчинения ФСБ… Что это такое, нашему управлению выяснить не удалось. И сейчас, задним числом, случайно смогли узнать, что там официально вообще никакие части ФСБ не стояли. Но тогда никто этим плотно не интересовался. Вместе с гробами передали документы погибших, и на этом дело посчитали закрытым. Таким образом, могу только констатировать, что никто не видел подполковника Стромова убитым, кроме каких-то частей подчинения ФСБ. И никто нам не может дать информацию, что это за части. Есть еще одна маленькая деталь, которая настораживает… Дело в том, что даже похоронные команды не возят с собой цинковые гробы. Не держат такие гробы в полевых условиях. Существует определенная технология их запаивания. Тем не менее тогда, в течение четырех месяцев, именно из этого района, где наши подразделения не воевали, а только совершали патрулирование, нам были доставлены тела четырех убитых офицеров спецназа ГРУ. И все в цинковых гробах… Что-то здесь есть такое, что не вписывается в обыкновенную статистику. Но сразу мы разобраться не можем, и потому потребуется дополнительное время на уточнение деталей.
