Александр Тамоников - Девятый конвой
– Понятно, – заявил Шамахин и спросил: – Какова ситуация в ЦРБ?
Михаил Васильевич немного побледнел. Его супруга Марина Владимировна была главным врачом центральной районной больницы, попутно являлась начальником медицинской службы гарнизона.
– Все очень плохо, Дмитрий Владимирович, – пробормотал народный мэр. – Я разговаривал с Машей час назад. Люди в больнице работают на износ, сутками не спят, раненые поступают непрерывно. У подавляющего большинства пулевые и осколочные ранения. Рабочих рук хватает, но нет оборудования, условий. Заканчиваются лекарства – не цитрамоном же людей спасать. Негде укладывать больных. Вы же знаете, что после пожара и прямых попаданий из «Градов» пришлось переносить лечебницу в подвалы. Слава богу, что при СССР там построили просторное бомбоубежище. Туда перетащили кровати, оборудовали палаты, операционные, приемный покой. Но сейчас просто руки опускаются, люди не знают, что им делать. Раненых везут сплошным потоком, почти половина нуждается в ампутации. Нет анальгетиков, проблемы с анестезией. Режут по живому, многие умирают на операционном столе. В больничном морге барахлят холодильные установки, трупы разлагаются. Приходится хоронить в больничном саду, в братских могилах, без согласия родственников. Пока ставим таблички с именами, может, когда-нибудь удастся по-человечески перезахоронить. Очень много детей, сердце кровью обливается, когда это видишь. В городе нет ни одного представителя Красного Креста, ни единого наблюдателя от ОБСЕ. Телевидение Украины трубит, что ополченцы сами расстреливают свои дома и убивают своих же земляков!.. – Павленко обреченно махнул рукой и потупился.
– Что со Светловым?
– Думаю, выживет, Дмитрий Владимирович. Капитан подавлен, на раздражители не реагирует, но умирать не собирается. Пули извлекли, организм здоровый, выкарабкается.
– Ну и слава богу, – сказал Шамахин и вздохнул. – Хорошо, хлопцы, я вас понял. Имеется неплохая новость. Нам на помощь движется из Луганска батальонная тактическая группа майора Худякова. Если прорвутся через Черкасовку, завтра будут здесь. Но у них, сами понимаете, ни жратвы, ни бензина, ни лекарств для нас нет. Тут мы сами должны крутиться. Стоит подумать о диверсионно-разведывательных группах для заброски в ближний тыл противника. Все, за работу, товарищи. Ты в больницу к благоверной, Михаил Васильевич? – Он повернулся к Павленко. – Прокачусь с тобой, если позволишь.
* * *Две машины проехали по центральному проспекту Победителей, свернули на улицу Житомирскую, где располагалась ЦРБ. Полковник Шамахин мрачно смотрел из окна на разрушенный город. Сумерки уплотнялись, но еще не стемнело.
Издалека доносились звуки канонады – украинские войска обстреливали северные районы Холмодола. Он, некогда зеленый, цветущий, превратился в город-призрак. В асфальте зияли дыры, водителю приходилось постоянно их объезжать. Многоэтажки смотрели пустыми глазницами окон.
Снаряды залетали в дома, целые куски панелей были выломаны и разбросаны по газонам. Сгоревшие автомобили, разбитые детские площадки, поваленные деревья. Трамвайное полотно проваливалось в воронку от снаряда. Вагон застыл, не доехав до нее пары метров. После пожара остался закопченный остов.
Трупы с улиц действительно убирали. Только рядом с остановкой общественного транспорта Шамахин отметил единственное тело, укрытое одеялом. Наружу торчала босая женская нога с худой лодыжкой.
На остановке стояли несколько человек, чего-то ждали. Автобусы и маршрутки теоретически ходили, но ждать их приходилось часами. Люди равнодушными взглядами провожали машины. Проезжая часть была практически пустой, не считая нескольких грузовиков с военными. С примыкающей улочки робко выехал старенький «ВАЗ» десятой модели, быстро пересек магистраль и скрылся в подворотне на противоположной стороне.
У городского Дворца культуры, который внешне выглядел неповрежденным, возилась ремонтная бригада электриков. Шамахин проводил их глазами. Возможно, не все так плохо, если эти парни в оранжевых жилетах работают.
Водитель аккуратно объехал неразорвавшийся снаряд, воткнувшийся в землю, и через пару минут свернул в Больничный переулок. Здание ЦРБ окружали тополя, поваленные и уцелевшие. В восточное крыло несколько дней назад попал реактивный снаряд. Пожарные погасили пламя, но добрая половина здания оказалась разбитой, использовать ее по назначению было невозможно. В целях безопасности персонал и раненых перевели в подвалы, там и оборудовали лазарет.
Местечко было не для слабонервных. Шамахин и Павленко быстро пересекли больничный двор, изрытый воронками, спустились в подвал. Охрана осталась наверху. Юдоль печали и скорби встретила их десятком мертвых тел в пластиковых мешках. Покойников пока складировали рядом с лестницей, чтобы потом захоронить на заднем дворе.
Санитары с серыми лицами вытаскивали из подвала еще одного мертвеца. Они приглушенно ругались. У этой несчастной женщины не было документов, родственники в больнице не навещали. Как прикажете хоронить? Сделать посмертное фото и прикрепить на могилку? Глядишь, когда-нибудь отыщутся близкие?
В больничных подвалах было душно. Под лестницей ругались еще двое в больничных халатах и масках. Когда эти чертовы ремонтники наладят вентиляцию? Невозможно работать!
Под больницей находился целый бункер – вереница забетонированных боксов, связанных ходами. Работало тусклое освещение, остро пахло чем-то сладким. Недостатка в персонале и волонтерах не было. Больница напоминала разбуженный муравейник. Сновали неразговорчивые люди с землистыми лицами, кого-то перетаскивали, о чем-то спорили.
Мест в больнице не хватало. Коридоры были забиты ранеными. На койках, надувных матрасах, ворохах тряпья лежали перевязанные люди. Одни стонали, другие находились без сознания.
Надрывный голос отчитывал несознательного больного:
– Тебе удалили половину легкого, дорогой! Не страшно браться за сигарету? Нельзя курить в помещениях больницы. Неважно, что персонал дымит, как большой вулкан. Им можно, у них работа дюже нервная!
Над кем-то склонялись медсестры, делали перевязку. Прошли пропыленные ополченцы, которые привезли в больницу товарища. Они неловко отдали честь. Руководителя обороны Холмодола здесь знала каждая собака.
Марина Владимировна Павленко сидела у себя в кабинете, наспех оборудованном боксе, перебирала бумаги и прикладывалась к стакану с жидким чаем. Миловидная женщина средних лет с запавшими карими глазами подняла голову, устало улыбнулась, подставила Павленко щеку для поцелуя, кивнула Шамахину.
– Видно, не судьба нам сегодня, Миша, домой пойти, – сказала она бесцветным голосом. – Ты езжай, ложись. Опять устал, вижу по глазам. А к нам восемнадцать человек сегодня привезли, все тяжелые. Это просто Средневековье какое-то!..
– Вместе поедем, Марина. – Павленко пристроился на стул и попросил жену: – Опиши обстановку командиру, пусть порадуется.
– Вижу, что работаете, – проворчал Шамахин и обернулся на шум.
Санитары протащили носилки по коридору. Раненый кричал от боли, извивался.
– Доктор сказал – в морг, значит, в морг, – нескладно пошутил Павленко и стушевался, перехватив укоризненный взгляд супруги.
– Работаем, Дмитрий Владимирович, – сказала женщина. – Вы же знаете, у нас единственная больница в городе, еще способная кого-то лечить. Отовсюду везут в ЦРБ – с осколочными, с пулевыми. Сегодня была пара обгоревших, один уже скончался. Сами видите, мы на грани, Дмитрий Владимирович. – В глазах усталой женщины заблестели слезы. – Дело не в том, что устали и работаем в нечеловеческих условиях. К этому привыкли. Нечем лечить, начинает сказываться нехватка квалифицированного персонала. Людей негде складывать, операции проводятся с задержкой, по-другому не получается, слишком большой поток. Все работают на износ. У доктора Камарина случился инсульт на рабочем месте, еле откачали, увезли домой. Савенко поранил руку хирургической пилой. Кончаются перевязочные материалы, да и вообще все…
– Подождите, Марина Владимировна. – Шамахин нахмурился и спросил: – Что с обещанным гуманитарным конвоем из России? Насколько я знаю, Киев дал свое согласие.
– Люди слова! – Марина Владимировна невесело усмехнулась. – Сами дали, сами взяли. Им плевать на наших раненых и все прочие проблемы. Они же уничтожают нас, разве не видите? Чем меньше людей останется на востоке Украины, тем лучше для Киева. Какое им дело до умирающих?
– Но есть же какие-то общечеловеческие нормы. Они же в рот заглядывают Европе!..
– Европа эта сама старательно делает вид, что ничего трагического не происходит, а города с названием Холмодол в природе просто не существует. Вы видели здесь хоть одного представителя ОБСЕ или Красного Креста? Киев сказал, что в Холмодоле зверствуют террористы, и они с радостью поверили. Три дня назад Киев дал согласие на провоз гуманитарного груза по линии МЧС России специально для Холмодола. Груз стоит на границе с Ростовской областью. Это небольшой конвой, украинцы ограничили его численность семью машинами. Все таможенные процедуры пройдены. Таможня тянула, но в результате все оформила. Два реанимобиля, «Газель» для персонала, четыре десятитонных «КамАЗа» с медицинским оборудованием и лекарствами. В конвое несколько хирургов, опытные медсестры. По плану колонна разгружается в Холмодоле и берет на борт самых тяжелых больных. У меня есть список того, что приготовили россияне. – У расстроенной женщины задрожали губы, она повернулась к компьютеру, открыла документ. – Это именно то, что нам жизненно необходимо. Груза в «КамАЗах» нам хватит на несколько месяцев более-менее сносной жизни. Там свежезамороженная плазма, которая незаменима при шоках, травмах, кровопотерях. Есть эритроцитарная масса, альбумин, антистафилококковая плазма – от заражения крови. Фибриноген, гемостатическая губка – для остановки кровотечения. Синтетические кровозаменители – четыре вида, дезинтоксикаторы, препараты для парентерального питания для коматозников. Современные антибиотики – цефотаксим, клафоран. Два «КамАЗа» из четырех загружены медицинским оборудованием. Это аппараты искусственной вентиляции легких и переливания крови, дефибрилляторы, кардиостимуляторы, диализаторы, инфузионные мониторинговые системы и станции, наркозные аппараты, аппаратура, отслеживающая жизненно важные функции. Перевязочные, дезинфицирующие средства, стерильные материалы для операционной, лекарства, разовые шприцы, хирургический инструмент, пластиковые системы для переливания крови. – Женщина тяжело вздохнула, закрыла документ и продолжила: – Здесь езды не больше трех часов. Конвой готов отправиться в любую минуту. Но сегодня утром Киев отменил свое решение, заявил, что конвой под видом водителей перевозит террористов. Дескать, все это напоминает циничное вмешательство в дела суверенного государства. Мол, у Киева достаточно сил и средств, чтобы самому справиться с гуманитарной катастрофой в Холмодоле.
![Владимир Михайлов - Восточный конвой [ Ночь черного хрусталя. Восточный конвой]](/uploads/posts/books/70771/70771.jpg)
