Андрей Воронин - Комбат
– Тогда что же от меня хочешь?
– Ты ее разбирал, ты номера с нее скручивал. Вот и скажи кому их отдал.
На лбу бригадира появились глубокие вертикальные морщины. То ли он в самом деле вспоминал кому отдал номера, то ли не мог припомнить, что с ними стало.
– Ну никак ты по-хорошему разговаривать не научишься! Вот как тебе все хозяйство намотает на отвертку – сразу вспомнишь.
– Нечего мне вспоминать!
– Отвертка – такое дело, можно и не рассчитать. Мотанет – и пиши пропало!
Последние слова комбата потонули в визге двигателя и в крике бригадира. Тот кричал, словно ребенок, завидевший шприц в руках доктора. Еще не сделали укол, но смертельно страшно. Бригадир уже чувствовал ветер, разгоняемый крестовиной, который холодил его обожженное тело.
– Секель! Секель его кличка! – закричал он.
– Ты что-то сказал? – переспросил Рублев. – Я не расслышал.
– Выключи этот мотор! Выключи!
– А я его и включать-то не хотел, – Борис Иванович отложил отвертку в сторону и весь превратился в слух.
Бригадир говорил сбивчиво, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться, но затем, напуганный, снова принимался тараторить.
– Секель его кличка. Как зовут – не знаю.
Честное слово! Не видел никогда его документов. Да.., в Питере он живет, здесь… Адреса его не знаю.
– Непонятливый ты.
– Не знаю! Знал бы, сказал!
Но по перепуганным глазам бригадира Рублев видел, знает тот и адрес и скорее всего, настоящее имя. А значит, нужно его дожать.
Вновь заработал двигатель.
И нервы у бригадира сдали.
– Все, доконал ты меня! – прохрипел он. – Будь что будет, скажу. Только выключи этот чертов миксер!
– Точно, миксер, – ухмыльнулся комбат. – Самое то, чтобы яйца взбивать.
Но бригадир не оценил его шутку.
– Его кличка Секель, – говорил он, чеканя каждый слог так, чтобы Рублев понял его с первого раза. – Живет он на Петрозаводской, дом одиннадцать. Квартиру не помню, но в том доме три подъезда. Зайдешь в средний, второй этаж налево, дверь красным дермантином обита.
Глава 20
Комбат и Наташа стояли перед обитой красным дермантином дверью. Звонок прозвучал уже в третий раз.
– Так я и знала, – сказала девушка.
– Что знала?
– Не будет его дома, уехал… Все зря, ничего мы не добились.
– А ты-то чего переживаешь, Наташа?
– Меня это тоже касается и самым непосредственным образом. Все-таки ваш братец втянул меня в неспокойную жизнь.
– Не нравится – уходи, – спокойно сказал комбат.
– Нет уж! – Наташа прислонилась к стене и закатила глаза. – Боже мой, как я устала!
– Нечего по барам ходить.
– В бар я сходила однажды, а с вами исколесила полгорода.
– Глупо уходить, не узнав все до конца.
– Хорошенький совет, если, конечно, знаешь как им воспользоваться.
– Ты знаешь, Наташа, чем сообразительный человек отличается, скажем, от не очень сообразительного?
– Догадываюсь.
– Сообразительный человек знает, что делать, а не сообразительный начинает паниковать, вот совсем как ты сейчас.
– У нас нет времени ждать! – возмутилась девушка. – Черт его знает, на сколько дней он уехал? А может, и вернется через десять минут? Ну и кликуха у него, конечно – Секель!
Чем-то непристойным отдает.
– Тебе объяснить?
– Нет уж, лучше не надо.
– Тогда если сама не можешь придумать, что делать, послушай совет умного человека.
– Ваш совет?
– Была бы ты умной, я бы тебя слушал. А так придется делать наоборот.
– Что ж, я готова.
– Твоя очередь еще не пришла.
Комбат шагнул в сторону, остановился напротив электрического щитка и, несильно дернув за ручку, распахнул дверцу. Минут пять он молча наблюдал за показаниями счетчика, а затем радостно ухмыльнулся.
– Подойди сюда.
– Я в этом ровным счетом ни черта не понимаю.
– Видишь, крутился, крутился, а затем вместо того, чтобы остановиться, стал крутиться быстрее.
– О чем это говорит?
– Значит, кроме холодильника у него в квартире еще что-то включено. Насколько я могу понять – калорифер. Жрет около киловатта.
– Может быть, – неуверенно отвечала Наташа.
– Ты оставила бы включенным калорифер, если бы уезжала на неделю или хотя бы на день?
– Я даже если выхожу на кухню, обычно выключаю.
– Боишься электричества?
– Не совсем точно, я боюсь пожара.
– А вот он не боится.
– Значит, – задумалась Наташа, – значит, он достаточно скоро вернется.
– Еще посмотри, – комбат присел на корточки и указал на коврик, лежащий перед дверью.
– Тоже ничего примечательного.
– А ты видишь, что его коты весь обмочили?
– Значит, там живет кошка, – наконец-то сообразила Наташа. – Такая тема была ей ближе и понятнее.
– Вот именно. Сейчас мы выясним. Если человек уехал надолго, значит, и кошку свою отдал. Звони в соседнюю квартиру.
– И что я скажу?
– Скажи, мол, проверяем электричество, что ты из энергонадзора. Только возьми в руки какой-нибудь блокнот. Для солидности. А потом как бы невзначай поинтересуешься, куда уехал сосед.
– Ясно. Уж что-что, а врать я люблю.
– Только ври убедительно.
– Вы бы отошли на этаж пониже.
– Зачем?
– У вас лицо страшное, боюсь, дверь не откроют.
– Тоже правильно, – пожал плечами Борис Рублев, но, правда, не спустился, а поднялся на один пролет выше.
Для Наташи было все равно – этажом ниже или выше, а вот Борис Иванович прекрасно знал, если ввязываться в драку, то лучше стоять на пару ступенек выше, чем твой противник.
Пропел мелодичный звонок. Дверь почти тут же открыли.
– Добрый вечер! Я из энергонадзора, – сказала Наташа. – Минуточку, принесу талоны, – ответила ей молодая женщина.
– Нет, не надо, мы проверяем правильность установки счетчиков.
– Что-нибудь не в порядке?
– Нет, все хорошо. Но я хотела бы узнать, когда вернется ваш сосед, если вы, конечно, знаете.
Из-под ног женщины выползла на полусогнутых лапах персидская кошка и старательно принялась обнюхивать входную дверь, обитую красным дермантином.
– Почему же не знаю, могу даже сказать точно. В два часа ночи приедет.
– О, для меня это поздно. Может, все-таки раньше?
– Если бы это зависело от меня, я пообещала бы вам, что он будет через пять минут, – улыбнулась разговорчивая женщина. – Но он сегодня на дежурстве. Видите, кошку мне отдал? А поскольку возвращается он поздно, то заберет ее только утром.
– Спасибо, извините за беспокойство.
Наташа спрятала ненужный теперь блокнотик и попыталась закрыть дверцу электрического щитка, панически боясь, что ее ударит током. Она дождалась, когда дверь соседей закроется, и позвала:
– Борис Иванович!
– Я все слышал.
– Дверцу закройте.
– Ну вот, теперь можно прикинуть, что к чему, – Рублев позволил Наташе взять себя под руку, и они стали спускаться с лестницы. – Времени у нас еще пять часов, и я бы рискнул кое-что сделать.
– Я устала, – взмолилась Наташа, – можно хоть немного передохнуть?
– А разве передохнуть – это не дело? – наморщил лоб комбат.
– Моя подружка нас вдвоем больше не пустит, только меня одну.
– Поехали к моему брату, ключи у меня есть.
На лице девушки отразился испуг.
– Ты все еще не забыла встроенный шкаф и средство для обуви?
– Не забыла.
– Все еще боишься?
– С вами – нет.
– Тогда едем.
Наташа даже умудрилась задремать, пока они ехали. Проснулась, когда комбат толкнул ее в бок.
– Что? А? – встрепенулась Наташа.
– Приехали, говорю. Или ты собираешься спать в машине до утра?
– Честно говоря, могла бы дремать и здесь.
Девушка еле держалась на ногах от усталости. Глаза ее слипались, когда они поднимались по лестнице.
– Молодчина, код запомнила, – просто так, чтобы не молчать, похвалил ее Борис Рублев и открыл дверь квартиры своего брата.
Наташа тут же потянула носом, словно пыталась уловить запах средства для обуви, который преследовал ее до сегодняшнего дня.
– Пусто, входи. У меня сразу особое чувство просыпается, если рядом кто чужой есть.
– А если был? – поинтересовалась девушка.
– Это уже сложнее. В квартире всегда кто-нибудь бывает. Кто-нибудь, бывает, завладеет ключами, да влезет.
– Я сделала это не с целью ограбления, а чтобы вернуть вещь.
– Про тебя никто и не говорит.
Наташа чувствовала себя неловко. Она до сих пор не привыкла к богатой обстановке и поэтому не могла чувствовать себя раскованной.
– Где мне можно прилечь?
– Чувствуй себя, как дома.
– Говорите, вы здесь хозяин.
– По сравнению с тобой – конечно хозяин.
Помойся, а я пока постелюсь.
Девушка хотела сказать, что она будет спать отдельно, но потом поняла, если сейчас скажет это, то комбат поднимет ее на смех. Мол, и не собирался к тебе приставать, очень надо! Но если она выйдет из ванной, а постель застлана на двоих, то тогда она может высказать ему претензии. Правда, Наташа понимала и другое – сил у нее хватит только на то, чтобы добрести до постели, ни о каких забавах речи быть не может.
