Сергей Зверев - Закон десанта – смерть врагам!
И Пригорницкий, что характерно, за тот должок еще не рассчитался. Шрам на горлышке стыдливо прикрывал — то галстуком, то платочком.
Вадим был расслаблен — насколько позволяла больная голова. Глаза закрыты, пальцы ласкали подлокотники. Он говорил негромко, вдумчиво, пытаясь вспомнить все до мелочей. История звучала, как инструкция по выживанию. Он ловил себя на мысли, что едет в поезде из ниоткуда в никуда.
Финальный титр — и тишина. Глаза открывались с таким трудом, словно их склеила жвачка.
— Лучше бы я этого не слышал, — буркнул Пригорницкий и отправился к бару — за успокоительным средством. Прокурор Светлов задумчиво вертел сигариллу. Оставалось загадкой, напрягает ли его данная тема.
— Дитятя, блин, одаренная, — выразился Пригорницкий, булькая через дозатор американскую «Русскую» водку, изготовленную умельцами на улице Мира. — Кто хочет выпить, пусть подходит, — вспомнил он о приличиях, — нянек нет.
Но прокурор не шевелился — только тлеющий кончик сигариллы делал круги.
— Был такой проект у Комитета государственной безопасности, — нарушил тишину прокурор, — под названием не то «Питомник», не то «Инкубатор». Глупейшее, доложу я вам, мероприятие. Отличное оружие, согласен — крепко спаянная гипнотерапевтами группа сверходаренных подростков. Но назовите мне хоть одну мишень для поражения данным оружием. Не удивлюсь, что проект довольно быстро свернули. Пустая трата денег.
— Не в проекте дело, — поморщился Вадим. — Что-то произошло в школе. Буквально перед закрытием. Я не удивлюсь, если эта вещь вообще не имеет к школе непосредственного отношения. Так совпало. Кто-то из детей является носителем информации — это единственное, что я могу предположить. Кто является — никому не известно. Один ли это человек, трое, четверо — полный мрак. Почему закодировали, кто закодировал, при каких условиях возможна раскодировка — тайна. Отсюда и стремление определенных, вернее, неопределенных сил собрать нас воедино…
Вадим замолк: боль теснилась в голове.
— Ну что ж, — пробормотал прокурор, — рассуждаете вы здраво, Вадим, не отнять.
— В общем, вся надежда только на тебя, Сергеич, — Пригорницкий хлопнул стакан водки и не смог удержаться от подколки, — то есть никакой.
Светлов состроил недовольную гримасу.
— Может, с журналюгами пообщаться? — на всякий случай предложил Алик. На что Светлов немедленно сверкнул очками и протестующее застучал кулаком по залысине.
— Понял, — пожал плечами Пригорницкий. — Пошутить уж нельзя. А если серьезно, мужики, то информацию о человеке по фамилии Чепурной мы получим в самое ближайшее время. Есть проблема — как обтяпать это дело без лишнего шума, но ребята, думаю, справятся. Нет таких языков, которые не развязываются.
Прокурор соорудил страдальческое лицо.
— А вот этого я не слышал, Пригорницкий. Не было меня здесь сегодня, уяснил? И вот этого господина смертника, — боязливо кивнул подбородком на погрустневшего Вадима, — я никогда не видел. Впрочем, будут улики, — прокурор поднял с пола кейс и водрузил на колени, — звоните.
Прокурор направился к выходу и у порога остановился. Решил не оборачиваться — разговаривал с дверью.
— И озаботься, Пригорницкий, чтобы каждую минуту я имел представление, где находишься ты и твои… — прокурор блеснул очками и также не удержался от подначки, — и твои друзья по несчастью.
Стояла ночь. Мерцали прохладные звезды за дымкой Млечного Пути (или это печку кто-то кочегарил?). В «секретном» доме установили неплохую защиту от внешнего мира: высокий забор, неспящая охрана, шторы, полумрак в комнате… Вадим задернул плотную материю и обнял женщину, льнущую к его брючному ремню. Обычную русскую женщину (с нерусским именем) — почти мифическое ныне существо, встречаемое ранее в русских селениях, конюшнях и на пожарах.
— Боже святый, — потрясенно пробормотала женщина, — как низко могут пасть брюки…
Это не бешенство матки, убеждал себя Вадим, это нормальное состояние здоровой незакомплексованной женщины. Его тянуло к Жанне. Она была не в его вкусе, не в его привычках и правилах, но его тянуло к ней, как кота к сметане. Особенно в темное время суток…
Они валялись в скомканной постели. После трудной «работы» было лень даже зевнуть. В минуту, когда все было абсолютно до сирени, скрипнула дверь. Тюлевые шторы за гардинами начали призрачно шевелиться.
— Действуй, временный папа, — толкнула его в бок любовница.
— Кольцов, я не помешаю? — каким-то непривычным смиренным шепотом спросила девчонка.
— Разве можно нам помешать, Валюша? — непослушным языком выговорил Вадим. — Мы всегда тебе рады.
— Свечка в нижнем ящике тумбочки, — вторила Жанна. — Проходи, Валюша, не стесняйся.
Маленькая тень медленно перешла ковер и приземлилась на краешке кровати. Девочка молчала, ей было грустно. Жанна натянула на лицо одеяло, изображая скромницу.
— Не хочешь расставаться с нами, Валюша? — догадался Вадим.
— Привыкла я к вам, Кольцов, — призналась девочка. — А этот толстый дядька, который набивается тебе в друзья, говорит, что завтра утром меня увезут в Любимовку, к бабушке.
— И несколько дней, пока не утрясется, тебя будут грозно охранять, — согласился Вадим, — а твоя бабушка будет кормить охрану пирожками с печенкой. Ты считаешь, что это мероприятие ограничивает твою свободу?
— Я не хочу никуда уезжать, Кольцов. Одиноко там.
— Мы приедем к тебе, — сказала из-под одеяла Жанна.
— Правда? — девочка вскинула глаза и посмотрела на то место, где под одеялом было лицо Жанны.
— Истинный крест, — уверила женщина. — Мы приедем к тебе все вместе: Борька, я, Вадим, привезем коробку разных вкусностей и заберем тебя в город. Погостить. Не навсегда, не обольщайся.
— Красиво врете, — восхитилась девочка. — А может, еще что-нибудь соврете? Приятно слушать.
— Она не врет, — вступился за партнершу Вадим, — устраним все проблемы, и сразу же жди гостей.
— Слово даешь?
— Да хоть зуб.
— Класс, — обрадовалась Валюша. — Одно меня смущает, Кольцов: и почему я тебе не верю?
Информация о Чепурном поступила на вторые сутки. Глава охранного предприятия «Северин» три дня назад прибыл из командировки в город Томск. Но в городе ни одна живая душа его не видела, а вот в окрестностях… Об этом, кстати, имелась хорошая возможность поговорить с ним лично — на работу Чепурной ездил неизменным маршрутом, причем солидный отрезок данного маршрута пролегал по скоростному участку Мочищенского шоссе, на котором в семь утра не такой уж плотный трафик…
Откуда у бойцов Алика Пригорницкого милицейская лента с шипами — история умалчивала. Красавец «BMW» стального окраса под музыку тормозов улетел в кювет, ленту быстренько смотали, люди в милицейской форме затолкали пассажира в облезлый фургон, а шофер отправился в глубокий нокдаун, где и отдыхал до обеда.
Беседа состоялась в цокольном этаже недостроенной и временно законсервированной ТЭЦ, где имелись просторные площади, низкий потолок и множество подручных приспособлений для продуктивной беседы — крюки, торчащая арматура, узкие вентиляционные отдушины. Стойко пахло паленой изоляцией. Присутствовали все из уцелевшего «Питомника» — кто бы им доказал, что они здесь лишние? У господина Чепурного были неплохие нервы. Мужчина в самом расцвете сил, лицо породистое, барское — его привязали к стальному крюку, но пока не подвешивали — он кривил сжатые губы и держался с достоинством. Но до первой боли. У него оказался пониженный болевой порог.
— А что ты хочешь, Илья Григорьевич, — сокрушенно вздохнул Пригорницкий, — финал закономерен. Друзья приходят и уходят, а враги накапливаются. Учти, ты будешь долго находиться в узах и темницах, покуда не начнешь говорить правду. Мы слушаем тебя.
Но правда г-на Чепурного была понятием эластичным. Он гнал откровенную пургу.
— Довольно, — поморщился Вадим.
— Вот именно, — поддержал Пригорницкий, — орально-церебральный секс называется. Мозги он нам трахает.
— Подключим двести двадцать, Александр Николаевич? — вкрадчиво предложил вежливый паренек, немного знакомый с законами Ома и Теслы.
Предложение имело свои плюсы. Ведь чем хорош переменный ток? — Нет-нет, да и долбанет.
Но Алик Пригорницкий посчитал, что есть способ лучше. Зрителей попросили перекурить в соседнем зале, а из фургона в подвал спустилась темная личность с чемоданчиком и высшим медицинским образованием. Прошло минут пять, и клиента довели до нужной кондиции.
— Проходите, — объявил Пригорницкий, — этот тип уже настроен на нужную волну.
«Пациента» отвязали от крюка, он занимал полулежачее положение между стеной и полом. Прерывисто дышал, на лбу поблескивали бисеринки пота, по губам блуждала робкая улыбка.
