Лев Пучков - Обратный отсчёт
— На пенсию, что ли, вас отправить? — в тон парировал многомудрый Иванов, доставая из кейса бутылку «Багратиона» и лимон. — А коньяк начальнику отдать?
— Да ладно, я ещё послужу, — Аннушкин жестом фокусника сотворил из воздуха гранёные стаканы. — А у начальника язва, ему вредно…
— Ну, раз так… — Иванов плеснул коньяка — себе на донышке, следователю — на треть стакана. — Будем!
— А почему такие пропорции?
— Это вы — после дежурства. А у меня рабочий день только начался. Ещё неизвестно, в какие кабинеты ходить придётся.
Порезали лимон, выпили, закусили. Аннушкин ещё раз перечитал копию запроса, с сожалением покосился на бутылку:
— Так… Наверное, вы зря на меня коньяк тратите.
— Почему?
— Думаю, придётся вам в конечном итоге к Трофимову ехать.
— Это кто?
— Это важняк с генералки.
— ???
— Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ. Трофимов Игорь Викторович.
— А он здесь при чём?
— Сейчас расскажу. Поджог этот был у меня от силы неделю. Только и успел, что запросы сделать да с соседями поработать…
— Запросы?
— Ну да. Я человек ленивый, а поджогами давно занимаюсь, наработал определённую методику. Первым делом надо выяснить, не было ли ранее чего похожего у соседей. Если было, можно прокатиться к коллегам, посмотреть материалы расследования, пообщаться с пожарными дознавателями, если уже отловили — с самими поджигателями… В общем, это уже детали, вам это не пригодится. Главное — результат запросов.
— И каков результат?
— А я уже сказал: Трофимов забрал дело. По результатам моего запроса были выявлены ещё два аналогичных поджога в других районах, эти дела объединили в одно и передали в Генеральную прокуратуру. Между прочим, по их инициативе. Так что можете ехать к Трофимову или сразу передать вашим разгневанным жильцам: никакой волокиты, дело в надёжных руках, всё будет в норме. Трофимов — из старой гвардии, ездит на «копейке», купленной двадцать лет назад, сын — офицер-десантник, жена учитель. Ну вы поняли, к чему это я — у него дела не пропадают и внезапно не закрываются. Хе-хе… А год для таких дел — это не срок.
— Понятно… А если не секрет, чего там такого было, что заинтересовало Генпрокуратуру?
— Да, в общем, не секрет… — Аннушкин покосился на бутылку. — Но к вашему запросу это не имеет никакого отношения. Вряд ли вам это будет интересно.
— А мне интересно, — Иванов опять расплескал коньяк по стаканам — в такой же пропорции. — Ну, за успехи в следственной работе.
— За них… — Выпили, заели лимоном. Аннушкин порозовел и приязненно улыбнулся Иванову: — Там, короче, получилось так… Квартира, которую я расследовал, была собственностью гражданки Кравченко. Кравченко Любовь Фёдоровна… Да вы зря записываете, вам оно вряд ли пригодится…
— Ничего, ничего, продолжайте… А трупов, говорите, не было?
— Не говорю! Это вам, видимо, пожарники сказали. Но точно, не было.
— А хозяйка?
— Вот! Хозяйка пропала без вести.
— Да вы что! А кто заявлял?
— В том-то и дело, что никто не заявлял. С работы её уволили месяца за три до того, с прежними коллегами не общалась, а из родных некому было…
— В каком плане — некому? Нет, секунду, а где она работала?
— А что-то вы не на шутку заинтересовались, дружище… — подозрительно прищурился Аннушкин. — Скажите честно: запрос по хате на Большой Филёвской — прикрытие, а по факту вы занимаетесь именно этим делом?
— Да ладно вам, — Иванов выверенным жестом разлил коньяк в уже пробированной пропорции. — Всё равно ведь буду беседовать с Трофимовым.
— Ну что ж, верно, зачем ещё один коньяк покупать. — Аннушкин жестом остановил Иванова — рановато для третьего тоста — и продолжил: — Так вот… В эту же ночь сгорела квартира в Одинцове — один в один таким же способом подожгли…
— А где работала эта Кравченко?
— Работала в «РОСГАЗе»…
— Кхм-гхм…
— Постукать?
— Гхе-кхе… не надо… — побагровевший Иванов налил в свой стакан воды из графина и залпом выпил. — Уфф… Кхе-кхе… Лимон… Проклятая косточка…
— Ну вот, работала шестнадцать лет, с момента основания. А уволили по статье — за алкоголизм. Так…
— Квартира в Одинцове.
— Да, сгорела трёхкомнатная квартира в Одинцове. И тоже трёхкомнатная квартира в Измайлове. В ту же ночь. Почерк — один в один.
— Да, занимательно.
— Занимательно? Ха! Занимательно то, что все три квартиры принадлежали одной семье!
— То есть как это — одной семье?
— Все три квартиры принадлежали семье Кравченко. Измайловская и филёвская были оформлены на Любовь Фёдоровну Кравченко. А прописана она была в Одинцове. Там же были прописаны её младший брат, мать, отец и их внучка.
— Погодите, погодите… Вы говорите — «были»?
— Точно — были. Дело в том, что вся эта семейка после пожаров пропала без вести… Что это у вас с лицом?
— Да так… Эмм… Гхм-кхм… Какая жуткая история…
— Согласен. Поэтому Генпрокуратура её и забрала, эту историю. И правильно — ну их к чертям, такие истории. Ну, теперь самое время поднять третий. Давайте за тех, кто не с нами…
* * *Лиза с Костей не стали останавливаться на достигнутом и ждать, когда Иванов «пробьёт» пожар на Осеннем бульваре. Спросили у того пожилого любителя живописи, кто и где сейчас выставляется, да и поехали кататься по вернисажам и галереям. За пару часов собрали кое-какие отрывочные сведения, а в Выхине повезло: напоролись на друга-покровителя Венички, баталиста Самуэля Лебёдкина.
Лебёдкин оказался неожиданно жёстким и бдительным (видимо, специфика влияет — баталист всё-таки!), сразу прицепился:
— Так… Ну и кто вы такие? Чего вам надо?
— Газета «Комсомольская правда», журналистское расследование, — не моргнув глазом, солидно заявил Костя.
— О как! А чего надо?
— Народ хочет знать, почему из жизни так рано уходят талантливые художники.
— Давно пора! Это вы правильно зашли — я вам такое расскажу!
На этом бдительность баталиста себя исчерпала: удостоверение спросить он не догадался, а сразу вывалил всё, что знал по делу.
Оказывается, Веничка был вхож в будуар мадам Сенковской.
— Он что, был её любовником?
— Да ну, каким любовником? Он у нас того… В общем, не по этой части. Скорее, он был её подружкой… Мадам Сенковская на похоронах кричала «они его убили», «убили из-за меня», «это я виновата», бросалась на гроб со столовым ножом, хотела вскрыть. Хоронили в закрытом гробу — Веничка сильно обгорел, а Сенковская хотела всем показать, «что они сделали с моим цветочком».
— То есть она вела себя неадекватно?
— Ну, я бы не сказал, что она совсем уж сумасшедшая. Вела себя как обезумевшая от горя женщина, которая к тому же чувствует себя виноватой в смерти близкого человека…
Следствие по факту гибели вёл следователь РОВД Багузян, а надзирала районная прокуратура. Дело было на контроле Союза художников, поэтому результаты расследования известны. Криминала в гибели не выявили, если попросту: напился, жёг зачем-то картины и нечаянно спалил студию. Экспертиза показала, что сгоревший был смертельно пьян.
— Так вроде бы получается всё правильно…
— Ничего тут правильного! Веничка пил только сухое вино и курил марихуану. А экспертиза показала, что накануне он высосал без малого литр водки! Он был очень спокойным, ласковым и тихим, верил в свой талант и бережно относился к своим картинам. Накануне кучу денег потратил на установку искусственного климата в студии, чтобы поддерживать режим термостата — берёг холсты пуще глаза… В общем, несмотря ни на что, дело закрыто за отсутствием состава преступления.
— Да, бывают же халатные товарищи…
— Халатные?!! А вы в курсе, что потом стало с Багузяном и товарищем, который проводил пожарно-техническую экспертизу?
— Неужели убили?!
— Да как же, убьёшь таких! Багузян сразу после этого уволился, купил квартиру в центре города и теперь работает в юридическом отделе «РОСГАЗа». А эксперт скоропостижно вышел на пенсию и в настоящий момент заведует одной из АЗС «РОСГАЗа», на МКАД…
— Это точные данные?
— Да уж куда точнее! Вот вам адреса: новой квартиры Багузяна и этой АЗС. Только вряд ли эти христопродавцы будут с вами разговаривать.
— Ничего, мы постараемся найти подход к этим людям…
* * *С Трофимовым получился полный провал. Нет, в формально-бюрократическом плане всё прошло без сучка и задоринки: «думского» товарища беспрепятственно допустили в здание, специально для него следователь прервал допрос, выделил полчаса…
Провал был сугубо оперативного порядка. Когда Иванов вошёл в кабинет и увидел Трофимова, он сразу вспомнил, что они пересекались по работе в Объединённой группировке — «важняк» был там три месяца в командировке. Фамилия-то распространённая, не дружили — даже за столом не сиживали, а пересекаться по работе приходилось с таким количеством товарищей из разных ведомств, что всех сразу и не припомнишь.
