Лучший частный детектив - Молчанова Ольга Павловна

Я встал из-за стола и подошёл к окну. Туман совершенно рассеялся, но мелкий дождик постепенно превращался в хороший ливень. В чём-то Даша была права: сидеть без дела в ожидании звонка Успенцева было тягостно.

— Хорошо, я согласен. И лучше это сделать до восьми, когда есть шанс застать кого-то из жильцов дома. Давай, быстро собираемся — и вперёд. Там, кстати, уже совсем неслабый дождик идёт, придётся брать машину.

— А Лёше скажем об этом?

— Нет, он наверняка будет возражать. Потом, если возникнет необходимость, позвоним ему.

— Хорошо, как скажешь. И как же мы представимся жильцам? Кто мы?

— Дашенька, как-то на рынке один мужик предложил мне очень похожее на настоящее незаполненное удостоверение сотрудника полиции. Я вклеил туда свою фотографию, поставил печать и теперь время от времени только продляю его.

— А где же ты взял печать?

— Слушай, в наше время можно изготовить что угодно, были бы деньги. Печать, конечно же, не подлинная, но очень на неё похожа. Так что рядом с тобой будет капитан полиции по фамилии, естественно, Иванов. Я представляю так называемый убойный отдел, которым по факту руководит наш друг Успенцев. Ты стажёр этого отдела, фамилию придумаем по ходу, если дело дойдёт до тебя, но это вряд ли. Ещё вопросы есть?

— Нет, с вами всё ясно: я всё больше убеждаюсь, что вы с Лёшкой те ещё мальчики.

— Хочешь обидеть нас, беззащитных?

— Нет, просто констатирую факт.

— Да, и захвати, пожалуйста, с собой блокнот и ручку. Как стажёр ты будешь делать записи по ходу разговора.

— Слушаюсь, мой капитан.

— Вот так-то лучше, стажёр. Да, чтобы не забыть, прихвачу-ка я с собой травматик.

— Это ещё зачем?

— А чтобы был! Мало ли на какого психа мы можем нарваться.

— О Господи! Чем дальше, тем веселее.

Спустя полчаса мы были на месте. Дождь к этому времени усилился настолько, что мы не рискнули сразу выйти из машины. Двухэтажный дом старой кирпичной кладки стоял ниже всех, у самой воды. Его правая боковая стена находилась, по сути, в одной плоскости с отверстием тоннеля. Над входом ухмылялся облезлый сатир. Всё было так, как в рассказе Старика из комментария к статье. Только убогая речушка в балке из-за ливня вздулась, разлилась, уровень мутной воды в ней поднялся настолько, что лишь верхняя часть отверстия тоннеля была видна над её поверхностью.

Прячась под зонтами, мы пробежали метров пятьдесят и вошли в подъезд. Перед нами были четыре квартиры. В трёх из них на звонки никто не откликнулся, а в квартире под номером четыре за дверью вскоре раздались шаги, послышался звук открываемой защёлки, и перед нами появился молодой человек лет тридцати пяти. Чуть ниже среднего роста, худощавый, в очках.

— Доброе утро! — сказал он. — Вы, простите, к кому?

— Доброе утро! — ответил я, доставая удостоверение. — Капитан полиции Игорь Дмитриевич Иванов, уголовный розыск. Со мной стажёр полицейской академии Дарья Павлова. Нам необходимо поговорить с вами, если не возражаете.

— Да-да, конечно, — занервничал молодой человек, — проходите, пожалуйста. Обувь можно не снимать. А что, собственно, случилось?

— Да не волнуйтесь вы так, ничего особенного. Видите ли, мы расследуем одно дело, истоки которого уходят в далёкое прошлое. Возможно, оно связано с теми, кто когда-то жил в этом доме. По этой причине мы вынуждены будем опросить всех жильцов на предмет их генеалогии. Так уж получилось, что вы оказались первым в этой цепочке. Позволите присесть?

— Да-да, конечно. Куртки можете оставить в прихожей и садитесь к столу. Хотите чаю или кофе?

— Спасибо за предложение! Но лучше приступим сразу к делу. Дашенька, приготовьтесь вести стенограмму.

— Слушаюсь, Игорь Дмитриевич!

Квартиру, в которой мы находились, разделял на две части довольно широкий коридор. Справа была, насколько можно было заметить, довольно просторная кухня, а слева — три жилые комнаты. Мы сидели за столом в гостиной, из которой выходили двери в две отдельные спальни. Увидев, что мы с интересом рассматриваем планировку, молодой человек заметил:

— Раньше умели строить, кроме этой комнаты здесь ещё две отдельные и хороший подвал.

— Да, вполне прилично для тех лет. Пожалуйста, назовите ваши данные: имя, отчество, фамилию.

— Петриченко Вадим Павлович, родился в нашем городе в тысяча девятьсот восьмидесятом году.

— Кроме вас кто-то ещё проживает в этой квартире?

— Да, моя сестра, Петриченко Эмилия Павловна, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения.

— Какое редкое в наше время имя! А где она сейчас?

— В правой от нас комнате, сестра нездорова и не любит общаться с незнакомыми людьми.

— А что, простите, с ней?

— Редкий врождённый дефект: так называемые волчья пасть и заячья губа в особо выраженной форме. Эмилия перенесла несколько операций, пока были живы родители и были деньги, но дефект речи, к сожалению, в значительной мере сохранился. Таким образом, девочка инвалид детства с мизерной пенсией. Она стесняется своего состояния, и по этой причине ни с кем не общается. Интернет и я — единственные, по сути, её собеседники.

У меня маленький бизнес: я имею пару торговых точек на центральном рынке. Рассчитываю, что к концу года у нас будет требуемая сумма для последующих операций.

— Искренне желаем вам удачи!

— Спасибо, я думаю, что всё будет хорошо.

— А в остальном — физически и умственно — она, простите, нормальный человек?

— Абсолютно. Она хорошо играет в шахматы, много читает. При росте в сто девяносто сантиметров очень сильна физически, я не помню, чтобы сестра вообще когда-либо болела. Всю работу по дому выполняет она. Внешне мы с ней совершенно не похожи, — добавил он, протирая очки.

— Скажите, пожалуйста, — вмешалась в наш диалог Даша, — а вы интересовались, чем вызвано это заболевание?

— Разумеется, большинство врачей считает, что это какой-то генетический дефект. Мне кажется, что в нашем роду он наблюдается только у девочек.

— И откуда такие подозрения?

— Вы же говорили, что вас интересует генеалогия жильцов нашего дома. Так вот, считайте, что вам повезло, поскольку я только недавно составил такое родовое дерево. Глубиной, правда, чуть менее ста пятидесяти лет, основная работа ещё впереди. Одну минуту.

Он поднялся и снял с полки альбом, который ещё не так давно использовали для хранения семейных фотографий.

— Прошу вас, здесь собрано всё, что мне удалось раздобыть на этот момент. Признаюсь, я готовил сюрприз Эмилии ко дню рождения, поэтому она ничего не знает о его существовании. Начнём с сегодняшних дней. На этой странице вы видите меня и сестру.

На листе были размещены рядом два снимка. На левом легко угадывался хозяин квартиры, а на правом была изображена молодая женщина. Внешне дефект, о котором рассказывал её брат, был практически не заметен. Но выражение лица, тяжёлый взгляд исподлобья, сжатые в тонкую линию губы — все говорило о том, что кроме пластического хирурга ей явно необходим опытный психолог. Под портретами стояли даты рождения. Брату на настоящий момент было тридцать пять, а сестре двадцать шесть лет.

— На следующей странице фотографии наших родителей. Отец — Петриченко Павел Павлович, тысяча девятьсот сорок восьмого года рождения, умер в две тысячи пятом году по причине инфаркта, и мать — Петриченко Мария Петровна, родилась в тысяча девятьсот пятьдесят третьем, а умерла спустя ровно пятьдесят лет, онкология.

Смотрим далее. Здесь мы видим наших дедушку и бабушку: Петриченко Павел Павлович, родился в двадцать четвёртом году, а умер в семьдесят четвёртом по причине того же инфаркта. Петриченко Меланья Фёдоровна, двадцать второго года рождения, умерла в семьдесят восьмом вследствие невыявленной вовремя прободной язвы желудка.

И, наконец, наши прадедушка и прабабушка. Петриченко Варлаам Павлович, тысяча восемьсот восьмидесятого года рождения, умер в тысяча девятьсот тридцать девятом году по той же причине, традиционной для мужской части в нашем роду, то есть от инфаркта. Петриченко Агнесса Хоминична, родилась в тысяча восемьсот девяностом, ушла из жизни в тысяча девятьсот шестьдесят шестом. Она, пожалуй, единственная из наших женщин, умершая естественной смертью.