Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи
— Теперь мне будет достаточно одной минуты — Квинн почувствовал, что более нет необходимости сдерживать свой гнев и это тоже являлось роскошью.
Боб поднялся со своего места, обошел столик и приблизившись к собеседнику наклонился к его креслу. Кассета на спрятанном магнитофоне кончилась, но теперь это никакого значения уже не имело.
— Послушай, ты подонок! Из-за твоей жадности и наглости три сотни человек через полчаса… Через полчаса! — рявкнул он в лицо Хасану, брызгая в него слюной. Тот неловко отшатнулся — через полчаса они лишатся жизни! И ты можешь хоть всю жизнь не признаваться, мне на это плевать, но мы знаем, что это ты, мы знаем! — Боб несколько раз кивнул в подтверждение своих слов — И ты думаешь, сволочь, это сойдет тебе с рук? Неееет! Знай, что мы будем преследовать тебя в любой точке Земли, куда бы ты ни унес свои вонючие ноги! Мы будем следить за каждым твоим шагом, мешать каждому твоему движению, чтобы ты даже в туалет не смог сходить спокойно, никогда, паскуда! А потом — Квинн сглотнул и кровожадно улыбнулся — когда твоя жизнь будет полностью обращена в руины, мы найдем тебя. И я обещаю тебе, прежде чем сдохнуть окончательно, ты будешь умирать триста раз, за каждого, кто через полчаса сгорит в небе! Ты нашел себе такого врага, которого никому не пожелаешь. И можешь считать, что твоя жизнь кончилась уже сейчас. В этот самый момент.
Лицо араба исказилось в ответной волне гнева, но, ошарашенный, первый раз в жизни столкнувшийся с подобным к себе отношением, он промолчал. Квинн жадно вглядывался в его лицо, но желаемой реакции не увидел. Страх, покорность? Нет. Лишь возмущение и удивление. Это означало поражение.
Боб отстранился от Хасана и перевел дух. Всё. Он не имел права говорить ни слова из произнесенного, даже если отчасти они и соответствовали действительности. Из-под колпака ЦРУ теперь Хасану действительно не выбраться. Но он, Роберт Теренс Квинн проиграл. Людей он не спас. Всё. Внезапно Боб почувствовал навалившуюся усталость, как будто волна изошедшего гнева унесла с собой все силы. Он выпрямился. В ушах позванивало и ноги казались ватными.
— Это всё, господин Хасан. Теперь я действительно ухожу — последнее, что он мог сделать, так это послать хозяину дома уничижительную улыбку.
Десять шагов до двери. Семь, шесть…
— Мистер Квинн?
Боб обернулся. Самое вероятное, чего он сейчас ожидал, так это пули. Люди калибра Хасана не привыкли к подобному обращению и редко проявляют великодушие. Гнев прошел и Квинн вновь ощущал себя хрупким человеком, чьё сердце бьется в переломаном и искалеченном теле. Но сердце это преисполнялось гордости и даже пулю приняло бы не колеблясь.
Хасан сжался в кресле, его смуглое лицо покрылось почти белыми пятнами.
— Люди в самолете… Они будут жить в обмен на гарантии для меня!
„Рисковать всем из-за десятка картин? Ну уж нет!“
Квинн не поверил своим ушам, но кивнул. Дать такие гарантии Хасану он имел полное право и знал, что они будут соблюдаться. Среди облаченных властью людей принято верить друг другу на слово. На языке вертелся следующий вопрос и Квинн уже открыл рот, чтобы задать его.
— Обождите меня в вашей машине. Когда… вы своё получите, я дам вам сигнал. А теперь убирайтесь! — рявкнул очнувшийся араб — Вон!
Два раза упрашивать Боба не пришлось.
Воздушное пространство над озером Байкал, московское время 18:20
Сигнал не придет. Более Хорев не сомневался в этом, хотя теоретически двадцати пяти оставшихся минут вполне достаточно для точного и полного завершения плана. Но предчуствия редко обманывали майора. „Что ж, в отличии от предусмотренного, я теряю только деньги. Не было их у меня и не будет.“ Эта мысль заставила его улыбнуться. То, что теперь „Боинг“ будет сбит не особенно волновало. Элементарная процедура принадлежащая плану. Мысль дать лайнеру уйти, прежде чем позаботиться о себе, не пришла майору и близко, как и прежде. „Играть нужно по правилам, о которых договорились заранее.“ Он окинул взглядом приборную доску. Всё нормально. Машина, которую ему скоро предстоит покинуть, исполняла свой долг безупречно. На радаре тоже ничего не изменилось, хотя с приближением к границе преследователи требовали большего к себе внимания. Кто знает, как они отреагируют? Но всё казалось спокойно. Тем лучше, элемент внезапности сохраняется за ним. Примерно каждые две минуты Хорев поглядывал на часы. Ракетный залп должен ударить точно вовремя, любое отклонение вызвало бы у него чувство острого недовольства собой. Майор и в повседневной жизни был человеком аккуратным и пунктуальным, а в воздухе он сам считал себя не более, чем думающим продолжением своего истребителя. Что же иное вкупе с талантом могло сделать его лучшим пилотом своей части? „Жаль истребитель придется бросить. Прелесть машина.“
Столица одной североафриканской страны, время 17:00
Вошедшего Хасана Рогов встретил нервным и вопросительным взглядом, немного замутненным обилием выпитого алкоголя.
— Всё в порядке? Едем? — он медленно начал подниматься.
— Ничто не в порядке и никуда мы не едем. Пока — добавил Хасан, заметив насторожившийся взгляд собеседника.
— Что случилось? — язык Ивана слегка заплетался, более от страха, нежели от выпитого. Он вновь повалился в кресло. Неясное предчуствие надвигающейся катастрофы заполнило его целиком. А Моргунов заверял, что ему ничего не грозит! Да и сам, дурак, так думал!
— ЦРУ пронюхало о вашем плане — Хасан особо подчеркнул „вашем“ — не спрашивай меня, как. Об этом я у тебя спрошу.
— ЦРУ! — если бы Рогов сейчас стоял, то ноги его точно бы подкосились. ЦРУ! Это означало конец. Конец всего. Куда можно деться от ЦРУ?
— Так что? Где провал? Отвечай! — рявкнул Хасан. После только что пережитого в своем кабинете унижения, когда на него орал сопляк-американец, арабу более всего хотелось сорвать накопившуюся злость. И более подходящего объекта, чем этот кретин и его дружки, представить было невозможно. Навести на след ЦРУ! Кошмар!
— Господин Хасан, я не знаю, я ни при чем, мне только поручили выйти на вас и договориться о цене! — голос Рогова срывался на визг.
— Ты меня подвел. Очень подвел — вымолвил араб нарочито спокойно — Ты понимаешь, чем это лично тебе грозит?
— Но план принадлежит не мне!
— План. Прекрасно — Хасан старался сдерживаться, в конце-концов главное обезопасить себя — сейчас ты мне поведаешь всё, что знаешь о вашем плане.
— Да я и не знаю почти ничего, я же сказал! Помню Моргунов говорил, что его условия не могут не принять!
„Моргунов“ — отметил про себя Хасан. Кто знает, может эту информацию удастся ещё употребить себе во спасение.
— Не могут не принять! Ещё бы! Этот кретин угрожает взорвать какой-то самолет, я уж не знаю как!
— О-о-о — простонал Рогов и закрыл ладонями лицо.
— Теперь ЦРУ будет травить нас до конца дней!
„Так вот почему этот странный сигнал“ — пронеслось в мозгу у Ивана. „Ну зачем, зачем мне всё это было надо?!“ Рио де Жанейро и гора денег в нескольких метрах от него забылись и город, в котором он сейчас находился, представлялся ему почти раем, который он так неосмотрительно поставил на кон. И проиграл.
— А если… а если мы освободим заложников в обмен на неприкосновенность? Они согласятся?
„Да они только этого и хотят“ — вертелось на языке у Хасана, но вслух он сказал иное:
— Я постараюсь убедить их. Но жизни людей мы должны обезопасить немедленно. Как это можно сделать?
— Там, в машине… у меня телефон, нужно набрать один номер и просто сказать пароль… — губы у Рогова тряслись.
— Займитесь этим — остатки своей невозмутимости араб старался сохранить.
В дверях Хасан пропустил Рогова вперед и отстав от него шагов на десять сказал несколько слов своему секретарю. Будучи деловым человеком он просчитал свои действия на несколько ходов вперед. Для принятия действительно важного решения много времени не требовалось. Через минуту он вышел на улицу. „Субару“ Квинна стояла недалеко от машины Рогова, но казалось, что в ней никого не было. Иван, лихорадочно оглядываясь и едва не подпрыгивая от волнения, тыкал в кнопки радиотелефона с необычайно массивной навинчивающейся антенной. Араб закурил, вытащив сигарету из золотого портсигара и воспользовался этой возможностью, чтобы не приближаться к Рогову. Квинн должен быть где-то неподалеку и ему совсем необязательно подозревать, что Али в этой истории не просто заказчик, а нечто большее. В конце-концов, ведь это не так! Зачем же подставлять голову?
Рогов несколько раз повторил в трубку одну и ту же фразу, которую Хасан не расслышал. Выключив телефон он подошел к арабу:
— Я сделал всё, что мог. Не знаю, что должны предпринять там — он ткнул пальцем в пространство — но меня поняли. Опасности быть больше не должно — Иван смотрел на Хасана как побитая собака, но тот не смягчил выражение лица.
