Андрей Воронин - Инкассатор: Страшный рассказ
Он огляделся, стоя посреди сарая и прикидывая, откуда начать поиски. В это время снаружи раздалось приглушенное расстоянием ворчание ползущего на малой скорости через колдобины автомобиля. Дымов вздрогнул и прислушался. Так и есть, машина. Кто бы это мог быть?
Он выглянул из сарая как раз вовремя, чтобы увидеть, как на участок осторожно, будто крадучись, вползает знакомая иномарка. За рулем сидела Ольга. Она вела машину, сильно подавшись вперед, как будто пытаясь разглядеть дорогу под самым бампером. Эта манера вождения всегда смешила Дымова, и он сто раз говорил Ольге (да и Нике тоже, если уж на то пошло), что все эти попытки заглянуть под днище автомобиля, сидя за рулем, абсолютно лишены смысла: если не хочешь наскочить на кочку или ухнуть в яму, просто смотри вперед, на дорогу. Только тогда ты сможешь вовремя заметить препятствие и сманеврировать… Бесполезно! Нет, верно говорят, что женщина за рулем — как обезьяна с гранатой…
Его правая рука будто сама собой протянулась в сторону и аккуратно, без стука прислонила лопату к бревенчатой стене сарая рядом со сломанными граблями. Пальцы разжались, в последний раз скользнув по отполированному прикосновениями деревянному черенку, и лопата мгновенно и неразличимо слилась с грудой сваленного у стены хлама, как будто простояла там последние десять лет. Дымов шагнул наружу, стараясь не замечать громадного облегчения, которое испытал при виде Ольги. Впрочем, сколько бы он ни притворялся, обмануть себя на этот раз было невозможно: каждая клеточка его тела, казалось, вопила от дикого восторга, освободившись от тягостной обязанности производить эти жуткие, отвратительные раскопки.
— Привет, — сказала Ольга, выходя из машины и подставляя для поцелуя гладкую щеку.
— Привет, — откликнулся Дымов и чмокнул ее, вдохнув знакомый аромат духов. — Я не ждал тебя так рано. Летела на крыльях любви?
— Вроде того, — сказала Ольга. Тон у нее был сухой и деловитый, из чего следовало, что шутки она не приняла. — Что ты делал в сарае?
Сердце у Дымова екнуло, но тут же успокоилось: вопрос был, в сущности, невинный, заданный просто так, от нечего делать — для разгона, одним словом.
— Да так, — сказал он, обнимая Ольгу за талию, — в общем, ничего. Заняться-то нечем, вот я и решил посмотреть, нет ли в этой руине чего-нибудь ценного.
— Мороз-воевода дозором обходит владенья свои? — с иронией спросила Ольга.
— Ага, — радостно подтвердил Дымов.
— Бросай это занятие, — одним плавным движением выскальзывая из-под его руки, сказала Ольга. — Нам нужно серьезно поговорить.
— Полагаю, о разврате, — с напускной мрачностью произнес Дымов.
— И о разврате тоже. Возьми в багажнике продукты.
Александр достал из багажника тяжелую сумку и вслед за Ольгой вошел в дом. Легкий ветерок колыхал выцветшие занавески на низких подслеповатых окнах, половицы привычно поскрипывали под ногами, пахло старым деревом, печкой, а еще какими-то травами, которые Ольга сама собирала в лесу и, связав в пучки, развешивала по углам. Дымов не знал, что это за травы, но пахли они приятно — не духами и не сеном, а какой-то пряной горечью, лесом, полем — словом, волей, по которой они с Ольгой так тосковали в дымном городе.
Пока он устанавливал сумку на табурете, пристраивая ее так, чтобы она, упаси боже, не свалилась, Ольга уже успела расставить на столе тарелки и рюмки. Отодвинув Дымова плечом, она расстегнула сумку и сноровисто разложила по тарелкам еду — бутерброды, нарезанную колбасу, ветчину, сыр, оливки, какие-то котлеты, имевшие явно не домашнее происхождение, крепенькие маринованные огурчики и еще кучу всякой всячины. Венцом всему стала литровая бутылка водки, водруженная Ольгой в центр стола. Дымов взял бутыль за горлышко и развернул этикеткой к себе. Водка была хорошая, дорогая.
— Что за праздник? — с легким удивлением поинтересовался он.
— Да уж праздник, — с непонятным выражением ответила Ольга. Она небрежно швырнула пустую сумку в угол, чего никогда раньше не делала, уселась за стол и подвинула ближе к Дымову свою пустую рюмку. — Наливай.
Дымов поднял брови, но не стал спорить. Он с треском отвернул алюминиевый колпачок и налил себе и Ольге примерно по трети рюмки — в тех нечастых случаях, когда пьянствовали вдвоем, они пили именно так, понемногу, растягивая процесс на весь вечер.
— По полной, — потребовала Ольга.
Дымов молча долил, поставил бутылку, сел и выжидательно уставился на жену. Ольга Дымова подняла рюмку.
— Выпьем.
— А за что? — осторожно поинтересовался Александр.
— Не «за что», а зачем, — сказала Ольга. — Для храбрости. Сегодня она нам обоим не помешает. Пей, тосты потом.
Она выпила залпом, и Дымов тоже выпил, чувствуя, как в груди тяжело и тревожно бьется сердце. Ольга вела себя странно; подумав немного, он решил, что «странно» — не то слово. Его жена была сильной женщиной и всегда скрывала свои мысли и чувства до самого последнего момента — до тех пор, пока могла. Или считала нужным. Сейчас пресловутый последний момент, судя по всему, еще не наступил, но был уже очень близок, и Дымову оставалось только гадать, чем это вызвано. А поскольку совесть у него была в высшей степени нечиста, чувствовал он себя за столом крайне неуютно.
— Наливай, — сосредоточенно жуя ветчину, снова потребовала Ольга.
Краешек ветчины торчал у нее изо рта сбоку, шевелясь в такт движениям ее челюсти. Это выглядело непривычно и дико; Ольга вела себя как спецназовец, только что в одиночку голыми руками передушивший взвод неприятельских солдат. Дымов не знал, почему ему на ум пришло именно это сравнение, но оно казалось наиболее точным.
— Наливай, — задумчиво повторил он, осторожно наполняя рюмки. — Тебе не кажется, что ты сегодня несколько однообразна?
— Будет тебе разнообразие, — отрывисто пообещала Ольга, поднимая свою рюмку едва ли не раньше, чем Дымов закончил наливать. — Ну, для храбрости мы уже дернули, теперь я скажу тост. За твою первую публикацию!
— Что? — рука Дымова дрогнула, водка потекла по пальцам и закапала на скатерть, но он этого не заметил. — Откуда ты… Ты что, заезжала на почту?
— Тост произнесен, — сказала Ольга. — Не ставь рюмку, это плохая примета. Ну, до дна!
Она подала пример, лихо, как заправский алкоголик, осушив свою рюмку, и Дымову ничего не оставалось, как последовать этому примеру. Он выцедил водку, как воду, не чувствуя вкуса, и на ощупь поставил рюмку на стол.
— Что ты расселся? — энергично распиливая ребром вилки магазинную котлету, спросила Ольга. — Наливай, наливай, бог троицу любит! На почту я не заезжала, времени было в обрез. Просто к нам домой заходил человек из издательства. Он хотел заключить с тобой договор, обсудить гонорар и попросить сделать какие-то там сокращения, что ли…
— Что?! — на этот раз Дымов не просто вздрогнул, а подпрыгнул, и водка широкой струей плеснула из горлышка бутылки мимо рюмки, в блюдо с бутербродами. — Из какого издательства? Из какого к черту издательства?! Он что, пришел прямо к нам домой? Зачем ты его впустила?! Я же нигде не указывал наш адрес! Я даже подписался псевдонимом!
— Я так и думала, — сказала Ольга, разглядывая его с каким-то странным любопытством. — Видишь ли, этот человек такой же издатель, как я — водопроводчик. При нем не было никаких документов, зато под курткой он носит пистолет. И еще одно. Помнишь, мне звонила Стрешнева, рассказывала, что какой-то странный тип интересовался Воронихиной? Так вот, судя по ее описанию, это тот самый человек, и ищет он уже не Воронихину, а тебя.
Чувствуя, что совершенно не владеет лицом, Дымов проглотил засевший в горле тугой комок и хрипло произнес:
— Чепуха какая-то.
— Правда? Это все, что ты можешь сказать? Тогда наливай.
Горлышко бутылки выбило звонкую барабанную дробь о край рюмки. Ольга усмехнулась, услышав этот звук, и от ее улыбки Дымову стало совсем худо. Наливая себе, он совладал со своей рукой — ну, или почти совладал. Они выпили. Александр, не глядя, сунул что-то в рот и начал жевать, не ощущая вкуса, не понимая, что жует и, главное, зачем.
Ольга, напротив, ела с видимым аппетитом и даже с жадностью — не то проголодалась, не то пыталась заправиться впрок в преддверии неизвестных катаклизмов.
— Ну, — сказала она наконец, откинувшись на спинку стула и — немыслимое дело! — ковыряя в зубах ногтем. Ногти у нее в силу профессиональной необходимости были короткие, но очень чистые и аккуратные. — Ну что ты молчишь? Понимаешь ведь, что говорить придется. Можешь не стесняться, подробности твоего адюльтера с этой курочкой Воронихиной известны мне до мелочей. Я наблюдала за развитием вашего романа с самого первого дня. В конце концов, ведь это я вас познакомила. Думаешь, это вышло случайно? Нет, мой милый, в таких делах случайностей нет. Да ты не бледней, я же не в претензии. Мужчины все одинаковы, им нужны новые впечатления. Заметь, не лучшие или худшие, а просто новые… А в случае с Воронихиной вы оба были у меня под присмотром, что исключало всякие глупости наподобие развода, пылкой любви, внезапной беременности и тому подобного бреда. Ну что ты уставился на меня, как будто впервые видишь? Ты ожидал скандала? Напрасно. Никакого скандала не будет. Погулял, спустил пар и вернулся к домашнему очагу… Из-за чего же тут скандалить?
