Андрей Воронин - Возвращение с того света
Другая ее половина ждала чуда.
Волков опустил руки и выпрямился.
«Чертов клоун, – подумала Ирина. – Проклятая провинциальная обезьяна, выскочка, наглец.., не верю, этого просто не может быть.., не верю.»
– Я ваш брат, – продолжал Волков все тем же будничным тоном. – Я говорю от имени нашей сестры, презревшей лживые слова детей зла и пришедшей к вам, чтобы вы помогли ей найти то, что ей дорого. В одной из ваших армий недавно появился новый солдат. Его имя – Глеб Сиверов. К нему пришли. Позовите его.
Последние слова прозвучали почти повелительно.
«Черта с два, – с лихорадочной язвительностью подумала Ирина. – Кто же так шаманит? Ни бубна, ни трещоток, ни даже завалящего жезла с горностаевым черепом на конце… Сейчас он скажет, что ничего не вышло, повторит все еще пару раз и потребует денег за сверхурочную работу. Дам ему денег, пусть отвяжется. Сама приперлась, как последняя дура…»
Несмотря на эти мысли, она почувствовала, что начинает дрожать. Не сходи с ума, сказала она себе.
Достаточно того, что тебя сюда занесла нелегкая.
Ну, а.., а вдруг?..
– Я здесь, – сказал вдруг из-за портьеры спокойный бесцветный голос. – Я пришел. Кто меня звал?
Ирина обмерла… Она не могла ни пошевелиться, ни крикнуть, она могла только слушать этот до боли знакомый голос и смотреть на тяжелые складки портьеры, на которых и в самом деле начало медленно разгораться неяркое пятно холодного зеленоватого света, – Дух земли, – едва слышно прошептал Волков, и Ирина не сразу поняла, что он обращается к ней. – Это их цвет – зеленый… Здравствуй, лишенный плоти брат, – продолжал он в полный голос, обращаясь к портьере. – К тебе пришла женщина, которую ты знал в прежней жизни.
– Я не помню прежней жизни, – ответил из-за портьеры бесстрастный голос Глеба. – Я не помню ни женщин, ни мужчин.
– Но она помнит тебя, – сказал Волков. Он был доволен: все шло как по маслу, а Слепой и вовсе был великолепен. Видно, засиделся в своей золоченой клетке, захотелось парню поразвлечься… – Она пришла издалека, чтобы говорить с тобой.
– Пусть говорит, – все также бесстрастно уронил голос, и Волков сделал в сторону Ирины предупреждающий жест – молчите. Впрочем, он напрасно волновался: Ирина не смогла бы выдавить из себя ни звука, даже если бы очень захотела.
– У меня есть к тебе личная просьба, брат, – сказал Волков совсем уже панибратским тоном. – Стань на время видимым для наших глаз, чтобы наше общение было полным. Надеюсь, для тебя это несложно?
– Для меня это безразлично, – ответил голос. – Я выполняю твою просьбу, «Тысяча и одна ночь, – подумала Ирина. – Сейчас из бутылки повалит дым…»
Но сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется.
Волков шагнул к портьере и широким жестом отдернул ее в сторону.
Ирина увидела Глеба.
Ошеломленная, почти теряя сознание, она поднялась на подгибающихся ногах и нетвердо шагнула вперед. Волков загородил ей дорогу вытянутой рукой, и она ударилась в эту руку грудью и остановилась.
– Говорите, – сказал ей Волков.
Глеб был одет во что-то черное, сливавшееся с темнотой, и только лицо, казалось, светилось собственным зеленоватым светом… Да нет, не светилось, а было освещено извне, потому что Глеб слегка щурился, его чувствительные глаза не переносили прямого освещения, и он даже в пасмурную погоду носил слегка притененные очки. Теперь очков на нем не было. В самом деле, зачем призраку очки? В самом деле, зачем? Чтобы свет не резал глаза…
Ей внезапно стало все ясно. Ей стало так хорошо, как не было уже давно. Глеб смотрел на нее, равнодушно щуря глаза, явно не узнавая, но это была сущая ерунда по сравнению с главным: он был жив. Эти мерзавцы похитили его, отобрали у него память, но он был жив, и значит, все можно было исправить, все начать сначала…
– Глеб! – крикнула она так, что Слепой вздрогнул и посмотрел на нее более внимательно. – Это я, Ирина! Ты жив, Глеб! Пусти, мразь! – сказала она пытавшемуся удержать ее Волкову, оттолкнула его и бросилась вперед. Портьера упала, скрывая нишу, и она, добежав, рванула ее изо всех сил, с треском и шумом обрушив тяжелую ткань на пол, но ниша уже была пуста, лишь светилось на ее задней стене расплывчатое пятно зеленоватого света да чернела в углу узкая щель приоткрытой двери. В нише пахло табаком и одеколоном, а с расположенной за дверью лестницы доносились быстро удаляющиеся шаги.
Ирина ринулась туда, но крепкая рука ухватила ее за ворот плаща и рывком вытащила из нищи.
– Я же говорил: не надо ничего делать без моего разрешения, – почти спокойно, но с издевательскими нотками в голосе сказал Волков. – Вы же все испортили.
Позади него уже стояли три женские фигуры.
Двое из них были Ирине знакомы: заведующая библиотекой и ее подруга с лошадиным лицом.
Третью, молодую рыжеволосую девушку, она видела впервые.
– Убрать, – жестко сказал Волков, толкая Ирину им в руки. – Умыть, привести в порядок, объяснить, во что она себя втравила, и запереть… пока.
Ирина попробовала вырваться, но Светлана, которая вчера угощала ее мамиными пирожками с чаем, хлестко ударила ее по лицу, сразу разбив нос, рыженькая незнакомка, схватив за волосы, отогнула ее голову назад, а шатенка с лошадиным лицом нанесла короткий режущий удар в живот, от которого Ирину согнуло пополам. В ушах у нее зазвенело, и перед глазами поплыли белые мерцающие искры.
– Не здесь, – как сквозь вату донесся до нее голос Волкова. – Опять весь ковер кровью заляпаете, как будто здесь целый кордебалет менструировал. Волоките эту подстилку в подвал.
Когда дверь за ними закрылась, он в ярости перевернул зеркальный столик с остатками еды. Бутылка опрокинулась, и красное вино, булькая, полилось на ковер, которым так дорожил Волков, но проповедник этого даже не заметил.
* * *Глеб сел за руль и совсем по-мальчишески пару раз подпрыгнул на мягком сиденье. Он положил руки на руль и понял, как стосковался по скорости. Руль был с удобными резиновыми накладками для ладоней, сиденье, казалось, лишало его веса, как вода Мертвого моря, и Глеб на секунду закрыл глаза, с наслаждением впитывая каждой клеточкой тела едва уловимую вибрацию мощного двигателя, работавшего на холостых оборотах. Похожая снаружи на танк устаревшей конструкции, а внутри – на реактивный истребитель, серебристо-серая «Вольво» представляла собой овеществленную скорость и мощь. Глеб представил себе, как эта ракета будет нестись по шоссе, и немедленно открыл глаза, строго себя оборвав: с фальшивыми правами, фальшивыми номерами и кучей вполне настоящего оружия в салоне не следует лихачить не то что на шоссе, но даже и где-нибудь на лесной дороге или на заброшенном военном аэродроме. Во избежание.
Скрупулезное соблюдение правил, внимательность и добропорядочность, сказал себе Глеб, водружая на нос притененные очки и захлопывая дверцу.
С крыльца в сопровождении Волкова спустилась Мария, как всегда, на таких высоченных каблуках, что непонятно было, как она до сих пор не переломала себе ноги. Они остановились на ступеньках и снова о чем-то заговорили, время от времени бросая косые взгляды на машину. Глеб демонстративно включил радио погромче и отвернулся. Что-то не то творилось сегодня с его настроением, и смотреть на эту парочку ему было невмоготу с самого утра.
Они подошли к машине. Мария забралась на заднее сиденье, как королева, чересчур сильно хлопнув дверцей, а Волков наклонился к окну со стороны водителя и постучал в стекло согнутым пальцем.
«Дятел чертов», – подумал Слепой, опуская стекло.
– Все помнишь? – спросил Волков.
Глеб молча кивнул, не глядя на него.
Волков немного помолчал, старательно дыша через нос: надо думать, успокаивал нервы, но Глебу на его нервы было плевать.
– Постарайся, чтобы сегодня не вышло, как вчера, – сказал наконец Волков.
– А как вышло вчера? – повернув к нему заинтересованное лицо, спросил Глеб.
– Вчера ты лоханулся по полной программе, – мрачно сообщил ему Волков. – Тоже мне, кандербильское привидение.., щуриться вздумал.
– Знаешь что? – сказал Глеб. – Пошел ты в…
Добрый волшебник. Во-первых, не кандербильское привидение, а кентервильское, а во-вторых, обгадился вчера при всем честном народе не я, а ты. Если уж затеял цирк, то мог хотя бы предупредить, что свет будет прямо в глаза. И вообще, не понимаю, зачем тебе вся эта бодяга понадобилась. Свидетельство тебе было нужно? Вот будет теперь тебе от нее свидетельство.
– Не будет, – проворчал Волков. – Я ее уговорю.
– Уговори… – теряя к нему интерес, сказал Глеб. – Кто она?
– А вот это не твоего ума дело… По крайней мере, пока, – сказал Волков. – И вообще, будешь много спрашивать и высказывать свое мнение, долго не проживе…
Он не договорил, потому что в подбородок ему уперся ствол пистолета – того самого, который он лично выдал Слепому полчаса назад.
