Леонид Влодавец - Московский бенефис
Еще в комнате стояли два кресла и столик, старые и обшарпанные.
Из-за стены доносились уже не хохоток и шорох, а ритмичные скрипы кровати и медленные бабские стоны:
— Ах-а-а… Ах-а-а… Ах-а-а…
— Тьфу! — прошипела Таня. — Здесь выспишься, пожалуй.
— А вас это волнует?
— Да она через пару минут заорет, как резаная! Это же профессионалка.
— Ну, если вам охота слушать, — сказал я, — можете развлечься. А я уже все — отключаюсь. Глаза не смотрят…
— Белье-то тут хоть чистое? — Татьяна ощупала одеяло, поглядела за простыню, оценила подушки.
— Более-менее, — сказала она тоном старшей горничной, проверявшей работу подчиненных, — застелено давно, но не спали. А то еще наловим вшей во все места…
Я снял полученное от покойного цыгана обмундирование и остался в плавках. Пропотел я сегодня изрядно. Вдобавок от одежды чувствовался тухлый пороховой запах, хотя стрелял я не так уж много.
— Мыться здесь, конечно, негде? — спросила эта чистюля.
— Почему? — возразил я. — На озере банька есть.
— А в озере вода чистая?
— Как стекло, тут никто другой не купается…
— Хватит и этих, чтоб трихомонад поймать… Теперь я начал понимать, почему Кармела не замужем. С такой занудой жить нелегко.
— Ну, вы как хотите, а я пошел купаться, — сказал я, хотя мне больше всего хотелось просто-напросто плюхнуться в кровать, вытянуть ноги и уснуть. Было уже явно за полночь — со всей этой кутерьмой я забыл подвести часы, и они встали. Как на грех, не взял сегодня электронные.
Хотелось спать, но неприятно будет, если Таня станет поджимать губы и шипеть, что от меня несет козлом. От нее тоже, откровенно скажем, кошечкой отдавало…
— Пошли, — сказала Таня, — не вонять же друг на друга.
Она, оказывается, запаслась полотенцем, мылом и каким-то бельишком. Мой референтский костюмчик, брюки и рубашку она повесила на вешалку, обнаруженную на стене. Дверь она за собой заперла, ключ положила в карман, дав понять, что он будет у нее.
До озера было всего метров пятьдесят. Военные умудрились его не загадить, и в прошлые приезды я не раз удивлялся, что под Москвой еще уцелели такие чистые места.
Банька, стоявшая на берегу, конечно, не топилась. Все-таки лето, проще в озеро нырнуть. От нее к воде вела дорожка, а дальше были пляжи в несколько десятков квадратных метров песка. Противоположный берег зарос камышом, за ним начиналось болото, а тут все было сухо, и дно не топкое.
Метрах в десяти от нас в темноте белело что-то вроде большого полотенца, расстеленного на песке, а на этом белом прямоугольнике ворочались темные тела…
— Кошки! — прошипела Таня. — Животные…
— А! А! А! — коротко выкрикивал женский голос.
— У! У! У! — поддавал жару мужской. Как я усек, это был Джек с неизвестной мне подругой. Тут, похоже, дело шло к финишу.
— Не обращайте внимания, — сказал я, — это не мы такие, это жизнь такая.
Я пришел на берег в полученных от Степаныча полуботинках со стоптанными каблуками, и мне осталось только сбросить их, чтобы войти в воду и смыть пыль, пот и копоть этого дурацкого дня. Поплыл я на спине, водичка еще не успела остыть и прямо-таки нежила. Таня постояла-постояла, изредка косясь на пару, подходившую к апогею наслаждений, а затем сняла майку, спустила джинсы, и в темном купальнике полезла в воду. Я плыл медленно, а она резко рванула кролем. В темноте разглядеть, насколько технично она плывет, я не мог, да и в нюансах плавания не особо смыслил, но все же можно было догадаться, что и этот вид спорта для нее знаком. Меня она догнала за несколько секунд…
— Вода — прелесть! — сказал я.
— Ничего, — вздохнула Таня, — более-менее.
— А-а-а-а! — вскрикнула на берегу женщина, и движение тел на полотенце остановилось.
Таня перевернулась на спину и поплыла рядом со мной, медленно и даже как-то лениво.
— Глупость какая… — пробормотала она, видимо, по адресу Джека и его дамы.
Я бы поплавал еще да побоялся, что совсем прогоню от себя сон. Вода хорошо успокаивала нервы, но отнюдь не способствовала сохранению того сонного состояния, из которого мне не хотелось выходить. Пришлось лечь на обратный курс. Таня поплыла дальше, к камышам, и в них исчезла. Волноваться я не стал, догадался, что она хочет подальше от меня и прочих привести себя в порядок. Во всяком случае, мыло она с собой взяла.
На песке я очутился как раз в момент, когда Джек и его партнерша встали и, наскоро окунувшись, пошли к бараку, а потому, естественно, подошли ко мне. Оба были голышом, как младенцы.
— Здорово, — сказал я. — Кайф ловите?
— Стараемся, — пожимая мне руку, сказал Джек. — С кем это ты?
— Кармела из «Чавэлы», — ответил я рифмой. Джек присвистнул:
— Ну ты даешь, Барин… Это же стопроцентная фригида! Как ты ее раскочегаривать будешь? Ее ж надо в станок зафиксировать и неделю наждаком протирать…
Стоявшая рядом с ним голопопочка мило хихикнула.
— Вот, знакомься, — представил Джек, — леди Джейн!
— Что леди — с ходу видно, — отреагировал я.
— А вы правда Барин? — растрепанная длинноволосая головка скосилась на плечо. Смутно различимый бюст ворохнулся, и можно было оценить его немалые размеры.
— Экспортный товар, — легонько пошлепав по бедру Джейн, прорекламировал Джек. — В Европе работала, хорошую школу прошла…
— «Какие люди в Голливуде!» — подивился я.
— Так вы действительно Барин? — настырничала девочка.
— Нет. Столбовой дворянин, — отмахнулся я. — Вы меня простите, если мы с Джеком на чуток отойдем?
Джек все понял и командно мотнул головой. Попочка, виляя бедрами, беспрекословно зашлепала к бараку.
— Чего, — спросил Джек, — конец отдыху настал?
— Нет, — его вопрос был как бальзам на раны. Джек явно не хитрил и никаких инструкций не получал. — Отдыхай спокойно, но и мне дай малость погулять. Уловил?
— Пожалуйста, — гостеприимно развел руками Джек, — хоть до зимы сиди. А что, напряги какие-то?
— Да нет, особых нет, — ответил я, — понимаешь, хочу я эту самую Кармелу распечатать. По-моему, она девка еще. И ей хочется, но страшно. Семейное мое положение известно. Про это — ни гугу! Но самое главное, чтоб мой пахан не знал. Можно мне на тебя надеяться?
Джек посерьезнел. Это мне не понравилось.
— Значит, ты от родителя бегаешь, ремешка боишься? Мне-то, между прочим, за неискренность тоже клистир ввинтить могут! Мало ли зачем ты ему понадобишься? Вы там по-семейному разберетесь, а меня, извиняюсь, твой батя уволит без выходного отверстия?
— Пятьсот баксов за каждый день молчания, — объявил я цену.
— Ого! — присвистнул Джек.
— Много?
— Ты ее за месяц не уделаешь, — усмехнулся он. — Пробовали…
— И кто же?
— Знаем, не протреплемся. Она либо лесбиянка, либо фригида. Да и рожа так себе. То, что она сюда приехала, — ни шиша не значит. Она, между прочим, экстрасенс какой-то. Точно говорю.
— В смысле?
— Ты к ней кадришься, а тебя начинает с души воротить. Я по себе знаю. Был я в этой «Чавэле», слушал, как она пилит… За душу берет, как крокодил за ногу. Но только я, это самое, предложил за столиком у нас посидеть, как она говорит: «Простите, но мне некогда». Детским этим голосочком. Тут даже руки опускаются, не то что остальное… И потом учти, за ней кто-то есть. Один ухарь-долбогреб поддал слегка и поперся за ней, когда она домой пошла. Дескать, я крутой, зажму в лифте и отдрючу ради понта. Утром знакомый мент подваливает: «Твоя работа?» И называет этого парнишку. Ну, я чист, как швабра, семь свидетелей, алиби… Оказывается, ухарька этого нашли в том самом лифте с дыркой 5,45. То ли из «ПСМ», то ли из «дрели» провернули. Трупик-с. Либо цыганва за ней присматривает, либо еще кто-то. Так что не ищи приключений. Совет друга, ей-Богу!
— Посмотрим… — мрачно заметил я, потому что Кармела уже выплыла из камышей и приближалась к нашему берегу.
— Думай, думай! А я пошел Джейн доделывать. Если с этой обломишься — приходи, третьим будешь.
— Спасибо, не употребляю…
Джек почапал к бараку, а я дождался Таню.
— Ну как? — осведомился я. — Благоухаете?
— Обязательно, — ответила она.
Я отвернулся без приглашения, потому что увидел, как Таня полезла руками за спину расстегивать купальник.
— А вы, кстати, в мокрых плавках спать собираетесь? — поинтересовалась она.
— Нет, с голой задницей, — сообщил я.
— Это не очень страшно?
— Нет.
Мы возвратились в комнату. Кармела отвернулась, я снял плавки и торопливо юркнул под одеяло.
Бог ты мой, как же уютно я там себя почувствовал! Глаза сразу стали закрываться, и я уже засыпал, когда Кармела шлепнула меня по руке.
— Дистанция — полметра.
— Хоть километр… Все одно я сплю.
За стеной сказали в голос, и это был голос Кота:
— Да не отодрать ее ему ни в жисть. У него и не встанет. Что-то это вообще на любовь не похоже…
