Время «мечей» - Корецкий Данил Аркадьевич
Вездеход медленно сдвинулся, выбирая трос. Судя по всему, Володя чувствовал машину, как часть своего тела, потому что, как только трос натянулся, БРДМ замерла.
– Чуть-чуть, сантиметров двадцать, – сказал Карим в рацию. Машина чуть сдвинулась. Труба наклонилась, разрез расширился.
– Посветите, Иван Степанович! – Карим протянул фонарь, и Мончегоров направил луч в темную щель, осветив два натянутых кабеля.
– Захватывай! – скомандовал Карим. Рустам сунул в разрез щипцы и захватил один кабель.
– А я сейчас повыше перехвачу…
Действуя, как опытный хирург, выполняющий полостную операцию, Карим пошарил в трубе ножницами и с силой сжал ручки. Раздался щелчок, и Рустам вытащил отрезанный конец наружу.
– Подержи, Тайга! – сквозь зубы процедил Карим, и тот поспешно выполнил команду.
Потом они повторили процедуру, и на свет появился второй кабель, его захватил сам Карим. Вытянутые концы закрепили проволокой, и Карим вновь поднес рацию ко рту:
– Давай, Володя, ломай аккуратно…
БРДМ медленно двинулась с места. Труба заскрипела и стала наклоняться – сперва едва заметно, потом быстрее… Наконец силы тяготения пересилили массу бетонной пробки, и тяжеленная труба гулко обрушилась на землю.
– Ай, молодец! – воскликнул Карим, заглядывая в трубу. – Ничего не видно… Ну-ка, дайте фонарь!
Но и луч фонаря высвечивал в темном жерле шахты только пустоту.
– Ну, теперь насос попробуем…
– Да поздно уже, хавать пора! – возразил было Тайга, но Карим одарил его таким взглядом, что бывалый работяга замолк.
Под руководством Ивана Степановича насос подключили к электрической линии вместо резательного аппарата, опустили в шахту толстый рукав, пока он не уперся в какое-то препятствие, Мончегоров включил агрегат, мотор зашумел, но… ничего не происходило!
Лицо Карима исказилось.
– Ты что, старый пес, саботаж тут устраиваешь?! – он сунул руку под куртку, и Мончегоров уже попрощался с жизнью, то тут в рукаве застучали камешки и тонкой струйкой посыпались из желоба насоса…
– Извините, Иван Степанович, – улыбнулся Карим. – Нервы совсем никудышние стали…
Но Мончегоров не мог засветить ответную улыбку. У него колотилось сердце и дрожали ноги. И он не мог определить, от чего: то ли от оскорбления, то ли от реальной угрозы смертью…
– Молодец, Иван Степаныч, молодец! Я тебе… вам премию выпишу! – радовался Карим, глядя, как растет кучка гравия. Когда она достигла уровня желоба, он резко приказал стоящим вокруг рабочим:
– Что стоите? Расчищайте! Отбрасывайте в сторону!
Вскоре все пространство вокруг было засыпано мелкими камешками. Карим несколько раз подносил к ним дозиметр и удовлетворенно кивал головой – мол, все в порядке! Но Тайга бросал на него исподлобья недобрые, недоверчивые взгляды.
– Ну че, может, хватит на сегодня? – наконец, спросил Карнаух. – Или ночевать здесь будем?
Действительно, уже смеркалось. Казалось, тайга подступает все ближе и шелестит все страшнее…
– А ты что, темноты боишься? – спросил Карим, с удовольствием наблюдая, как уже широкая струйка гравия сыплется на землю.
– Да нет, не темноты… Просто мы мясо медьвака хавали… А Омон говорил, что они это чувствуют и обязательно нас сожрут…
– Больше слушай! Скорей мы их сожрем! Человек – венец природы! – весело ответил Карим. Чувствовалось, что у него отличное настроение впервые за все это время.
– Ладно, Иван Степанович, выключай свою таратайку! Шабаш! Отдыхать будем! И отметим сегодняшний успех!
– Так что, и выпить нальешь?! – поспешно спросил Муха.
– И налью, заслужили! – кивнул Карим.
– Кстати, Иван Степанович, сколько времени потребуется, чтобы освободить всю шахту?
Мончегоров молчал. Он все еще не пришел в себя.
– Да не дуйтесь, дорогой! – Карим подошел, обнял его за плечи. – Я же извинился! Сейчас вернемся, выпьем на брудершафт и окончательно помиримся!
Пить с Каримом на брудершафт Иван Степанович не собирался. Да и разговаривать – тоже. Но, преодолевая себя, ответил:
– Дня два. Если рукава до самого дна хватит. Если бы вакуумный, стационарный насос был, то за пять часов бы справились…
– Будет, дорогой Иван Степанович! Все будет! – Карим прижал его к себе, потом отпустил и скомандовал:
– Грузимся, и на базу!
Володя полез за руль. Он так наработался, что руки дрожали… Да и все устали до предела. Пока ехали, окончательно стемнело, в лагерь заехали с включенными фарами, и Володя резко затормозил у самого входа в барак. Фарой-прожектором он осветил всю территорию, но ничего подозрительного видно не было.
Начали накрывать на стол, Карим сразу принес две бутылки водки, чем вызвал оживление всей «шайки». Муха развел костер, Карнаух достал из холодильника несколько кусков медвежатины, Володя притащил связку чеснока. Через час приступили к трапезе. Выпили по полстакана водки, обжигаясь, рвали зубами горячее жестковатое мясо, заедали чесноком… Муха начал мурлыкать блатную песню:
Но оборвал себя на полуслове:
– Эх, мало водки! Душа еще требует!
– Ничего, потерпи, всего сполна получишь! – сказал Карим, хотя это обещание прозвучало довольно двусмысленно. Мончегоров расценил его как угрозу.
– Ладно, заканчивайте, а я пойду, позвоню! – Карим поднялся и направился в штабной домик.
– А я люки позакрываю от греха! – Володя пошел к вездеходу.
– Боится, что ведьмаки тачку угонят! – засмеялся Тайга.
Постепенно все разбрелись, за столом остались только Мончегоров и Рустам. Костер догорел, только угли тлели, отбрасывая по сторонам зловещие красные отблески. Как всегда, налетел гнус, и они то и дело шлепали себя по щекам и телу.
– Интересно, когда медведей боялись, на комаров и внимания не обращали, – сказал Рустам. – Достали эти твари! Неужели они, действительно все понимают?
Иван Степанович пожал плечами.
– Вряд ли… Может, обострены некоторые инстинкты…
– А как же он на Облома поставил засаду? Одними инстинктами тут не обой…
За его головой мелькнуло что-то белое, и Рустам, хрюкнув, упал лицом на стол. Сзади стоял Карнаух, растирая огромный кулак.
– Это тебе не с Тайгой под стволами дружков махаться! – Завернув назад руки оглушенного противника, он стянул их брючным ремнем, быстро ощупал одежду, завладел пистолетом и бросился к вездеходу. Туда же на цыпочках подбежали Тайга с автоматом наперевес и Муха с двустволкой.
Карнаух и Тайга стали у двери водителя, а Муха – у двери в салон, да еще присели, растворившись в темноте. Иван Степанович подивился, как четко и слаженно они действуют.
«Как в кино», – подумал он. Но тут же сообразил, что такая слаженность отработана во время их прошлых уголовных «дел», когда они были шайкой не в условном, а в прямом смысле слова…
Володя с карабином выпрыгнул из водительской двери, и тут же перед ним выросли две фигуры с наведенным оружием.
– Молчи и не дёргайся! Ложи пушку, не доводи до греха!
Водитель замешкался.
– Не вздумай! – предупредил Тайга таким голосом, что у Мончегорова мороз прошел по коже. – Вы суки крученые, только я вас всех кончу и закопаю! Или ведьмакам скормлю! Наклонись и ложи! А потом пистоль!
Володя подчинился. Его поставили на колени, связали запястья веревкой.
– Пошел!
Водителя подвели к столу, где Рустам уже начал приходить в себя. Тайга ударом кулака сбил его на землю, достал нож.
– Ну что, поквитаться с тобой? – угрожающе спросил он. – Мы обид не прощаем!
Рустам зло клокочущие засмеялся.
– Босота позорная! Да вы уже, считай, мертвяки!
– Борзой попался! – Тайга ударил его ногой, да так, что внутри что-то екнуло. – Кем пугаешь, фраерок? На понт берешь?!
– Завтра вертолет придет! Вот тогда все и узнаешь! Будешь легкой смерти просить!
