Андрей Таманцев - Закон подлости
— Оружие на землю! Руки за голову! Одуревший от страха Андрюха швырнул в сторону свой ствол, закинул руки за голову и замер в дверном проеме. Через секунду мимо него в дом влетел Артист с автоматом наперевес, а следом за Артистом появился Док, который ткнул Андрюху мордой в стену и связал ему руки за спиной.
— Никого, — сказал Артист, уже без всякой спешки выходя из дома.
— Ну что? — спросил Док.
— Опоздали.
7
Майор Смирнов нервничал.
Никакого терпения у него не хватало на этих братьев. Они обещали через час привести к нему обоих приезжих, тех, о которых говорил этот капитан из ФСБ, — Дока и его напарника. Привести и сдать ему, Смирнову. Майор уж было понадеялся, что все кончилось и можно расслабиться. И когда позвонил фээсбэшный капитан и спросил, как у него дела, Смирнов спокойно обнадежил его, что все, мол, в порядке, приезжайте забирать. И вот тебе на — больше двух часов прошло, а до сих пор никого нет. Он отправил к Роману Заславскому капитана Тарасюка, чтобы тот проконтролировал ситуацию и проследил за конвоированием арестованных в милицию, но и от капитана Тарасюка ни слуху ни духу. Вот тут-то майор Смирнов и начал нервничать не на шутку. А тут еще междугородняя телефонная связь отрубилась с самого утра. Фээсбэшник, правда, предупредил, чтобы не брали в голову, что это оперативная необходимость, но все-таки как-то не по себе было. Что происходит в городе-то?
Смирнов выглянул на улицу.
Было уже около четырех часов дня.
К зданию милиции подъехали два автомобиля. Старый раздолбанный «УАЗ», на котором уехал Тарасюк, а следом обшарпанный леспромхозовский автобус «ПАЗ». Они аккуратно подъехали к входу в дежурную часть и остановились. Из «уазика» вылез капитан Тарасюк, и на этом нормальная, поддающаяся объяснению часть события закончилась. Дальше началось такое, что у майора Смирнова дыбом встали волосы, потому что ничего подобного он и предположить не мог в своем городе.
Тарасюк открыл дверь «пазика» и вытолкал оттуда Леонида Заславского со связанными сзади руками, а следом за ним один за другим вышло семь человек со ссадинами, кровоподтеками и перебинтованными руками и ногами, причем некоторых из них пришлось вынести и усадить прямо на землю. Это были почти все люди Битого, только самого Буркина почему-то здесь не оказалось. Процессия хмуро тусовалась перед входом в дежурную часть.
Такого самоуправства майор Смирнов от Тарасюка просто никак не мог ожидать.
Окончательно ошалев от увиденного, он пулей выскочил на улицу, выхватывая на ходу из кобуры пистолет.
— Какого х…!! — заорал он, подлетев к стоящим и сидящим на улице.
— А что мне было делать?! — вскрикнул в ответ толстый Тарасюк. — Разбрасывать трупы по городу?
— На хера ты мне их привез? Ты думаешь, что делаешь?
— А ты сам подумай! За два часа в городе произошло три вооруженных налета, два поджога и было убито восемь человек! Восемь за два часа! Причем среди них есть ребенок, есть командир воинской части и есть участковый инспектор. А завтра утром здесь будет не только прокуратура и пресса… Да нас сожрут тут с говном! Ты об этом не хочешь подумать?!
Майор Смирнов в ужасе от свалившейся ему на голову перспективы топтался на месте и не знал, что предпринять — то ли застрелиться, то ли застрелить Тарасюка.
— Где этот Док? — спросил он наконец. — И этот второй?
— Да х… их знает!
— Ты их должен был привезти.
— Вот иди и сам их вези. А я вообще ничего не хочу о них знать. Я не понимаю, что здесь происходит, и не хочу понимать, а тебе советую держаться подальше от этого козла, который своим самолетом нас тут задолбал… — Ты пойдешь под суд, — тихо проговорил Смирнов.
Тарасюк измученно отмахнулся от майора как от назойливой мухи и отправился открывать камеру. Смирнов постоял несколько секунд в полном изнеможении, а потом вернулся в здание дежурной части.
И тут неожиданно ожил телефон.
Смирнов поднял трубку.
— Слушаю, — произнес он.
— Смирнов? — спросил голос в трубке, и майор тут же узнал этого чертова Коперника. И ничего не ответил.
— Смирнов, — требовательно произнес Коперник, — вы взяли людей, о которых я вам говорил?
Начальник двоегорской милиции ответил не сразу. Несколько секунд он лихорадочно решался и только потом подал голос.
— Пошел ты в жопу, — сказал он. И положил трубку.
8
Артист высунул голову в окно «Нивы» и увидел небольшой двухмоторный самолет, резко снижающийся прямо над городом. Казалось, самолет вот-вот рухнет прямо на дома, но он дотянул до окраины и только где-то там, в районе старого карьера, исчез.
А в это время с другой стороны «Нивы» точно так же высунулся Док, так же, как Артист, сосредоточенно проследил за траекторией рискованной посадки самолета.
— Вот тебе и транспортный «Антей»! — сказал Артист. — Похоже, Док, что приперли-то сюда никак не больше, чем маленький чемоданчик. Что же там такое?
— Четыре часа, — констатировал Док. — Что-то рановато они… — Слушай, Док а ведь Коперник-то, между прочим, сейчас встречает самолет там, на месте. Голову даю на отсечение!
— Ты прав, Сеня. Такой момент упускать нельзя. Вперед.
— Вперед!
Обе головы исчезли в салоне.
И «Нива», разбрасывая комья снега, мгновенно сорвалась с места и понеслась вслед за падающим самолетом.
Глава девятая. Уйти первым
1
Серый вертолет с российским флагом на боку аккуратно зашел на посадку в четыре часа двадцать минут пополудни неподалеку от дачного Затона. Это была уже третья авиамашина над Двоегорском за последние два дня. Для такого городка это событие, совершающееся в третий раз, уже можно не считать исключительным, а потому на него практически не обратили никакого внимания. Единственное, что отличало все эти три посадки, — это то, что произошли они в совершенно противоположных местах. Вертолет, который доставил генерала Кудрявцева, сел рядом с воинской частью, «Сессна» совершила посадку в пяти километрах севернее — на поле перед карьером, а сейчас пухлый МИ приземлился у Затона, то есть и вовсе на противоположном конце города. Пилоты словно заранее договорились разнообразить места посадки.
Когда гул двигателей затих, из вертолета выскочили на снег три человека и бодрой рысцой направились в город. Такой бодрой, что по единственной улице Затона они чуть ли не бежали и лишь в городе перешли на шаг, тоже, впрочем, очень быстрый. Каждому из них было не больше тридцати, все трое были людьми крепкими и как-то необычно сосредоточенными. Бег вновь прибывших оборвался на одной из улиц Двоегорска — им пришлось остановиться для короткого совещания.
— Боцман, ты со мной в часть, — сказал старший группы. — Надо сориентироваться и там. Муха, тебе задача посерьезней. Выяснишь, где Док и Артист, не выйдешь на контакт — попробуй наладить с ними связь.
— А если они уже ушли?
— Не ушли. Они здесь. Все сейчас здесь. Но мы должны точно знать их планы и дать им знать, что прибыли.
— Понял.
— Все. Разбежались.
Самый маленький и шустрый из этой троицы, тот, которого старший назвал Мухой, быстро пошел дальше по улице, к центру города, а двое других свернули в сторону, пошагали мимо покосившихся заборов напрямик к воинской части. По всему было видно, что план города они себе представляют достаточно ясно, так как ни сверяться по карте, ни расспрашивать прохожих им не требовалось.
— Пастух, — напомнил здоровяк Боцман старшему. — Не забудь о спецназе. Если у Голубкова информация точная и они здесь, то как минимум половина из них охраняет часть.
— Не каркай, — недовольно ответил Пастух.
— Так что, будем брать их приступом?
— Не хотелось бы. Попробуем с ними договориться.
— Но ведь можем и не договориться, да?
— Можем.
— Мать моя женщина!
— Ты только не забывай одну вещь.
— Какую?
— Спецназовцы не знают своей истинной задачи здесь. Кудрявцев их просто подставляет.
— Это оставляет надежду.
Разговор происходил на бегу. У них — у Пастуха, Боцмана и Мухи — оставалось очень мало времени Они видели самолет двадцать минут назад. Им приходилось действовать вслепую, импровизируя, но ошибиться они не имели права. Перед ними стояла одна, но крайне сложная задача — перехватить прибывший опасный груз и арестовать Коперника.
Пастух первым догадался, к чему клонится дело. Догадался благодаря тому разговору с Доком перед его отъездом в Двоегорск. А кроме того, когда Пастух, вернувшись в Москву, докладывал о провале операции, в нем уже созрела твердая уверенность в том, что Коперник предал его. Это стало ему понятно сразу после того, как его взяли на шоссе. Тогда, сбежав из военного иракского госпиталя, он позвонил Копернику — а к кому еще он мог обратиться? И после этого его тут же накрыли. Да как накрыли!
