Андрей Дышев - Миллион в кармане
– Стоять!! – услышали мы за своей спиной окрик, а вслед за этим металлический лязг пистолетного затвора. – Руки наверх!
Влад издал какой-то звук, отдаленно напоминающий матерное слово. Мы медленно подняли руки над головой, еще не понимая, насколько серьезна ситуация. Батюшка не успел встать и, сидя на земле, руки не поднял, а прикрыл ими голову, словно сверху на него начали сбрасывать шишки. Краем глаза я заметил, как обыскали Влада и вытащили из-за пояса «макаров». Затем те же руки прошлись по моему телу и сильно сдавили перебинтованное предплечье. Я взвыл от боли.
– Кругом!! – скомандовал голос.
Мы повернулись. Перед нами стояли два мужика, направив стволы пистолетов нам в глаза. Одного из них я сразу узнал – тот самый усатый, с которым мы встречались в особняке Олега. То, что этот человек был мне знаком, почему-то меня обрадовало, хотя радоваться, собственно, было нечему.
– Здорово! – приветливо сказал я. – Ты чего нас так пугаешь?
– Здоровеньки булы! – ответил усатый тоже вполне доброжелательно. – Да я вас не пугаю! Просто до нас дошли неприятные сведения, что вы расхищаете народное достояние незалежной Украины. Наверное, брешут, так?
Его глазки лукаво блестели. Он косился на рюкзак Влада.
– Что у вас тут? Грибы-ягоды?
– Золото и алмазы, – ответил Влад. Лицо его напоминало печеное яблоко. Он взглянул на меня и признался со вздохом: – Какие же мы с тобой козлы!
Нас подвели к обрыву, приставили спинами к соснам и связали руки так, что сбежать мы могли только вместе с соснами. Усатый опустил рюкзак, развязал горловину и, просунув руку внутрь, долго ковырялся там. Затем, выудив горсть монет, поднес ладонь к лицу. Зрачки его вспыхнули желтым огнем. Его напарник, ошалев от увиденного, перестал хихикать и схватился за голову.
– Цэ що?.. Цэ що, Микол?.. Да стiльки грошiв менi на все останне життя досить…[11]
– Так и знал, – сказал усатый. Ему уже было нелегко шутить. Он высыпал монеты в сундучок. Заводя себя, краснея прямо на глазах, он произнес: – Пытались похитить национальное достояние незалежной Украины. Знаете, что вам за это полагается? Высшая мера. Расстрел на месте.
Я увидел между деревьев людей. Еще надеясь на что-то, я молил бога, чтобы усатый с напарником не обернулись. Но это оказались их сообщники. Еще одна пара незнакомых мужиков привела к нам под конвоем Ладу и Анну. Руки девушек были связаны то ли полотенцами, то ли обрывками одежды. Одна щека Лады неестественно пылала, похоже, ей успели влепить пощечину. Девушек связали между собой и заставили опуститься на колени спиной друг к другу. В этой лесной глуши не было никого, кто бы мог нам помочь. Наша песенка была спета.
Влад заерзал, задвигал руками, словно пытался перетереть веревку о кору дерева. У него сдавали нервы.
Влад с отчаянием взглянул на меня. Мне было наплевать на его чувства. Я проклинал себя за то, что ввязался в эту историю и взял с собой Ладу. Рука полыхала огнем, и я был лишен возможности даже поменять положение.
– Один из нас ранен, – сказала Лада, не поднимая головы. – Отпустите хотя бы раненого.
Мы думали друг о друге одновременно.
– Так сейчас вы все будете раненые! – прижимая ладони к груди, ответил усатый. – Всех, что ли, из-за этого отпускать?
– Тогда батюшку! – крикнула Лада. – Отпустите священника! Какого черта он вам нужен?!
Клянусь, был бы я последним мерзавцем, но после такого душераздирающего крика непременно отпустил бы батюшку, да еще отсыпал бы ему золота. Усатый лишь нервно сплюнул под ноги и, словно оправдываясь, тоже в повышенном тоне ответил.
– Видите ли, – произнес он, прохаживаясь вдоль сосен, как палач перед виселицами. – Я бы оставил вас здесь, выпутывайтесь, как хотите. Я бы подарил вам жизнь. Но дело в том… – Он вдруг вскинул голову, пристально посмотрел на Влада, потом на меня, скользнул взглядом по батюшке и девушкам. – Дело в том, что я вас боюсь. Если вы сумели обыграть самого Ковальского, то меня вы уж точно из-под земли достанете. А я хочу жить богато и счастливо.
– Отпусти!! – завопил Влад. Он так раскачивал сосну, что сверху стали сыпаться шишки. – Не бери грех на душу!! Отпусти нас!!
Я даже не испытывал жалости к Ладе, Анне и батюшке. Мне было ровным счетом наплевать, как скоро нас пристрелит эта замусоленная местная мафия, которую когда-то при жизни так сильно напугал Ковальский. И когда вдруг тишина лесной чащи взорвалась от оглушительного треска оружия, я даже не вздрогнул, даже не пожалел о том, что моя непутевая жизнь заканчивается так резко, так глупо, и даже почувствовал облегчение, что сейчас, через мгновение, в мое тело вонзятся пули, и эти сосны, этот крутой берег, это синее небо, которое подпирают величественные кроны, станут уже иным миром, в котором меня уже нет и никогда не будет… Но проходило мгновение, второе, третье, а я продолжал слышать автоматную дробь, короткие щелчки выстрелов, визг пуль, которые рвали в щепки смоляные стволы сосен и рикошетом уходили в сторону, и сердце мое продолжало биться, и я дышал, и мыслил, а значит, существовал в этом мире.
Когда же наконец все стихло и я, оглушенный стрельбой, поднял голову, то, не веря своим глазам, увидел, что трое хлопцев во главе с усатым смирно лежат на траве лицом вниз, сцепив руки замком на затылке, а над ними, широко расставив ноги, стоят аккуратно стриженные парни в черных майках и кожаных куртках. Двое из них держали в руках автоматы Калашникова, еще четверо или пятеро были при пистолетах и револьверах. Все эти хорошо вооруженные люди, неизвестно откуда здесь взявшиеся, с профессиональным спокойствием перешагивали через поверженных на землю хлопцев, и я сначала принял их за какой-нибудь карпатский спецназ, очень вовремя подоспевший к месту казни, а потом решил, что это, скорее всего, неожиданно «наехали» конкуренты.
Оказалось, это ни те ни другие.
Передо мной выросла тяжеловесная, немного сутулая фигура, и смуглое приятное лицо с ямочками на щеках, похожее на физиономию мультипликационного медвежонка, закрыло весь этот враждебный и глупый мир. Улыбаясь, на меня смотрел Серега.
Глава 57
– Здорово! – сказал он, как-то неуловимо поглядывая на меня лукавыми черными глазами из-под мохнатых ресниц.
– Ты мне бредишься? – спросил я.
Кто-то очень хороший разрезал ножом веревку, и я смог опустить руки и отклеиться от липкого ствола сосны. Глядя на меня полусумасшедшими глазами, едва передвигая ноги, ко мне шел Влад. Освобожденные девушки продолжали сидеть спиной к спине, как ни в чем не бывало, только Анна курила, часто-часто затягиваясь. Батюшка, все еще подпирая спиной сосну, с удивлением рассматривал свои опухшие от веревок руки и сковыривал прилипшие к ладоням кусочки коры.
– Объясни мне что-нибудь, – попросил я Серегу. – Нельзя же так… Голова кругом…
– Да что тут объяснять? Долго объяснять.
Лада о чем-то говорила с парнем, стоящим над одним из хлопцев. Тот выслушал и отдал ей «макаров». Потом она еще о чем-то его попросила, и они оба пошли к шоссе. Странно, что она первым делом вспомнила об оружии. Самое дорогое, что у нее есть? К нам приплелся батюшка. Поднял свои светлые глаза на Серегу и спросил:
– Вы, наверное, из милиции?
– В некотором роде, папаша, – ответил Серега.
– Дай бог вам здоровья!
Влад производил какие-то манипуляции с рюкзаком. То затягивал его горловину, то снова распускал. Потом взял его за лямки и отволок в сторону. Парни пинками поднимали на ноги хлопцев. Я им уже сочувствовал и не хотел, чтобы с ними обращались жестоко. Анна пошла с Серегой на шоссе, а вернулась с аптечкой. Села рядом со мной и занялась моей рукой.
– Ты помнишь, – сказал я, – что-то похожее у нас с тобой уже было.
– Я тебя ненавижу, – ответила она голосом компьютерной звуковой платы.
– За что?
– За то, что заставил меня уйти к Владу.
– Тогда это получается почти как признание в любви ко мне.
– Ненавижу тебя, – повторила она и туго затянула на моем предплечье бинт.
Я смотрел на ее глаза и не мог вспомнить, плакала она когда-нибудь раньше?
* * *Темнело. Шумела река. Комары зверствовали. Владу никак не удавалось поджечь сырой хворост. Дым шел, а огня не было. Сундучок с сокровищами стоял рядом, словно Влад намеревался пустить его на дрова.
Лада настороженной пумой, бесшумно и мягко, со скрытой гибкой силой, ходила передо мной взад-вперед и ежеминутно смотрела на часы, вскидывая руку. Анна сидела на противоположной стороне полянки, и если Владу удастся все же разжечь костер, то пламя закроет от меня ее лицо. Батюшка накрыл меня одеялом и пристроился где-то за моей спиной. Серега, сунув руки в карманы, а сигарету в зубы, стоял на пеньке, словно намеревался почитать нам стихи. Его братва была недалеко; рассевшись в джипах, парни играли в карты. Хлопцев отвезли на «Фольксвагене» в какие-то дебри, бросили там и расстреляли колеса автомобиля, а «шестерку» столкнули с обрыва.
