Борис Климычев - Корона скифа
Через минуту из карет вышли три женщины, у одной на руке была надета корзина с крышкой. Во тьме, в зарослях боярки и шиповника, земля словно расступилась перед этими тремя.
Минут через десять эти три женщины очутились в подвальном помещении старинного дома. Там их уже ждал Севастьян Огурцов. Подвал был хорошо освещен фонарями, там были картины на стенах, добротные диваны и лакированные столы. На одном из столов были вина, закуски, фрукты, и торт — в виде короны.
Женщина, принесшая корзину, осторожно поставила её на пол, откинула крышку. Из корзины вылез улыбавшийся Зонтаг-Брук.
— Если бы кто-то и уследил нас в кустах, то всё равно ничего не понял бы! — весело сказал он. Пусть ищут трех женщин! Спасибо тебе, Алена, ты несла меня аккуратно, не уронила.
Философ Александрович, дорогой друг Улаф, снимайте парики и платья, теперь таиться нечего! Здесь мы в безопасности. Ход плотно закрыт камнем. В этом доме вверху плотно закрыты ставни и двери. Свет из подвала наверх не попадает. К банкету всё готово. Осталось нам пройти к подземному к колодцу, вынуть несколько камней из кладки. Мы скоро узнаем: существует ли знаменитая корона, или же нет!
Сейчас отправимся, я только выкурю сигару на счастье. В подземном ходе курить, увы, нельзя. Севастьян! Раздай кирки, ломы и заступы.
Подземный ход был отрыт основательно, в рост человека, лишь длинной Алене приходилось чуть пригибаться. Впереди семенил Зонтаг-Брук, освещая ход фонарем. Он оборачивался, скалил свои коричневатые зубы:
— Каково? Инженерная мысль работает и в Сибири! Прочные стойки, стены обшиты строгаными плахами, тут можно даже жить при желании! Я плохих работников не держу, сразу увольняю!
Вскоре они достигли цели. Зонтаг-Брук осветил фонарем часть выпуклой каменной стены колодца:
— Эта стенка старинного колодца, внизу, почти у его основания. Сейчас мы вывернем пару каменных блоков, и увидим его дно.
— Послушай, что я тебе скажу, братец ты мой! — обратился к Зонтагу-Бруку Философ Александрович. — А не получится ли так: мы вывернем эти камни, а в подземный ход хлынет вода?
— Не получится, многоуважаемый Философ Александрович! Вы, конечно, известный золотопромышленник, многое повидали, но ведь и мы не зря грызли науку. Я рассчитал глубину залегания водоносного слоя в этом месте. Мои люди замерили колодцы в соседних дворах. Другие мои люди подняли кое-какие старые документы в управе. Мы выломаем камни как раз над уровнем воды.
— Дай-то бог! А то у меня нет никакого желания намокнуть, у меня и так ревматизм!
Они начали долбить швы между камнями. Сцепка был очень прочной. Сломалась кирка в руках у Горохова. Севастьян Огурцов расшиб себе ломом ногу. Тогда Алена сказала:
— Все отойдите! — она так саданула ломом, что из камня посыпались искры, и он чуть повернулся:
— Пошел, падла! — по-жигански вскрикнула Алена, — подвернула камень ломом, и огромная каменная глыба свалилась к её ногам. Алена поплевала на ладони, схватила лом и вывернула второй камень.
— Теперь следует раскопать дно, — сказал Зонтаг-Брук.
— Отойдите! — повторила Алена, подоткнула подол и, с заступом в руках, полезла на дно колодца. Она ковыряла ил лопатой, вбрасывая его в подземный ход, ибо больше бросать его было некуда. Причем очередную порцию ила швырнула прямо на лысину Философу Александровичу.
— Эй, баба! Не дури, а то я тебя проучу! — разозлился Философ Александрович.
Зонтаг-Брук заговорил успокоительно:
— Она же не нарочно, Философ Александрович, она вообще-то добросовестная работница.
В это время Алена вскрикнула:
— Есть что-то! Сейчас достану!
Она наклонилась, крякнула и вытянула из вязкого ила небольшой, окованный медью сундучок. Нате!
Она подала сундук Зонтагу-Бруку, но тот предложил Улафу Страленбергу вскрыть крышку сундука. Улаф поддел её киркой, она со скрипом отворилась. Внутри был замшелый кожаный мешочек. Улаф трясущимися руками попробовал развязать шнурок, но не получилось. Философ Александрович вытащил из потайного кармана кинжал, и разрезал кожу. Зонтаг-Брук посветил фонарем. В свете фонаря проглянули запыленные пластины золота, и красные прямоугольники драгоценных камней.
— Есть! Корона есть! Поздравляю! — воскликнул Зонтаг-Брук. — идемте скорее на праздничный ужин!
Они вернулись подвал в великой радости. Зонтаг-Брук водрузил корону в центр праздничного стола, разлил вино по бокалам.
— За победу! За магнетическую корону скифских королей! — провозгласил свой тост Матвей Зонтаг-Брук. — Кушайте мой коронный торт!
— А корона, действительно, магнетическая? — спросил Философ Александрович.
— И не сомневайтесь. Пейте! Смотрите, как переливаются рубиновые огни! Вы видите, в камнях возникают картины! Видите?
Все уставились на корону. Камни были тускловаты, они вовсе не переливались, как сказал ученый коротыш. Но всё же каждый увидел в глубине камня что-то свое.
Карты золотых залежей разглядел в них Горохов. Улаф Страленберг увидел в глубине одного из камней своего предка в железных латах.
Алена увидела в камне своего сынка Петюшку, который стал важным господином в дорогой одежде.
— Вы уверены? — спросил Улаф Страленберг. Он сморгнул, и лицо предка исчезло. Теперь он уже и не верил, что видел его.
Зонтаг-Брук отхлебнул из своего бокала и сказал:
— В любых камнях возникают символы тайн воды, огня и воздуха, и всего безбрежного мира. Но это лишь символы, к которым предстоит найти ключ. И не каждый эти символы может разглядеть. Это — сложная наука. Золотые пластины тоже насыщены зашифрованными сведениями. Господин Горохов должен знать, что золото может лечить и убивать. Не к к каждому этот металл бывает ласков.
— Насчет золота — сущая правда! — подтвердил Горохов. — Старатели знают, что один человек может всю жизнь прожить на золотой жиле, но она никогда ему не откроется. Зато другой сразу её разглядит сквозь землю…
В этот момент над головами пирующих раздался оглушительный грохот.
— Что это? — воскликнули разом Горохов и Улаф.
— Что? Это вышибают окна и двери дома. Выследили всё-таки, сволочи! — вскричал Зонтаг-Брук, надевая корону на голову. — Ну, нет! У нас есть запасной ход. Пока они выломают подвальную дверь, мы успеем убежать. Алена! Сажай меня в корзину!
Алена быстро запихнула коронованного Зонтага-Брука в корзину и полезла в ход. Все кинулись за ней. Но догнать её было трудно.
Она выбралась из хода вместе с Севастьяном Огурцовым. Задвинула камень, и подперла его колом, чтобы изнутри камень повернуть было нельзя.
Первым понял всё Горохов. Он ругался самыми отборными ругательствами:
— Охмурил! Одурил! Порошка в вино подсыпал. Огарок! Обабок! Я же говорил, что Алена не зря с ним ошивается. И купец твой мнимый, Лошкарев, где-нибудь у него же на заимке живет. Шайка!
В это время и Улафа, и Философа Александровича схватили за руки люди в гороховых костюмах.
Алена с Севастьяном кинулись к карете. Севастьян вскочил на козлы. Алена влезла в карету, и открыла корзину. Зонтаг-Брук вылез из корзины, высунул голову в дверцу, и крикнул Севастьяну:
— Не жалей кнута! Гони!
— Куда? На заимку?
— К верхнему перевозу. Хлещи!
— А Петюшка с Ваняткой как же? — спросила Алена. — неужто мне деток бросать?
— Потом вызволим! С этой короной, всех купим! На перевозе нас лодка ждёт! А на заимку сейчас ехать нельзя, Улаф с Философом её уже раскрыли.
— Так надо было их кончить, лахман сделать.
— Ученого жалко, забавный такой. Философ мне тоже по душе. Широко жил! Не скряжничал. Это по-нашему!
Зонтаг-Брук, отдернул занавесочку, и глянул в заднее окошко:
— Крючки позади! Нашарили! Вот гады! Севастьян, хлещи сильней! Не жалей вороных!
Карета уже начала спускаться к перевозу, когда Зонтаг-Брук вновь крикнул в дверцу:
— Разворачивай к Потаповым лужкам! Крути, говорю! Обложили! На перевозе — крючки!
Севастьян натянул правую вожжу, карета круто повернула. Заскакала по
кочкам.
Зонтаг-Брук увидел в свете зари на холме темные фигуры:
— Останови карету! Алена дай мне зонт, и лупи агентов! После я тебя освобожу! До скорого!
Зонтаг-Брук подбежал к краю скалы Боец с огромным английским зонтом. Он думал при этом, что вот, загнали, как мамонта. С этого самого места мамонт срывался, чтобы упасть на острые камни. Вниз было глядеть жутковато. Солнце вставало над бором и освещало леса, реку, зеленые заливные луга за ней.
За спиной Зонтага-Брука Алена Береговая яростно раскидывала агентов. Кому сломала нос, кому скулу, а кому и ключицу. Но агентов набежало много, силы были неравными.
Зонтаг-Брук глянул вниз, туда, где бешеные потоки воды разбивались об острие скалы. Нет, зонт тут не поможет. Он хлопнул себя ладонью по полному животу и скривил губы:
