Александр Белов - Тень победы
— Саша, спортивная медицина…
— Не слишком отличается от военной, — закончил за него Белов. — Ты спасал ребятам жизни в Афгане, неужели сейчас ты готов опустить руки и сдаться? Повторяю еще раз свое предложение: мы, ты и я, едем в Штаты со Степанцовым и делаем все, чтобы обеспечить его победу.
Ватсон почесал гладко выбритую голову. Он посмотрел на Лайзу, потом — на Белова. И вдруг отчетливо понял, что Белов — не его пациент; Он не нуждается ни в поддержке, ни в психоанализе. Он сам по себе, и поэтому каждый раз достигает поставленной цели. Доктор подошел к своему рабочему столу и сел в кресло.,
— Ну я бы не ставил вопрос так категорично. Что значит сдаться?
— Ты в команде? — напрямую спросил Белов.
— Ну-у-у, если так ставить вопрос… — Ватсон двумя движениями руки пригладил густые усы. — Да!
— Отлично! Вот и берись за дело! Обследуй его с ног до головы, подбери нужный режим тренировок и питания. Займись им хорошенько, чтобы через два месяца он был в отличной форме.
— Отличная форма! — скептически усмехнулся Ватсон. — Четыре рваные раны на груди — это ты называешь отличной формой? Какого черта тебя вообще донесло в тайгу?
— Да! Зачем, спрашивается? — Лайза тоже очень хотела получить ответ на этот вопрос…
Белов исчез неожиданно, ни о чем ее не предупредив. Все эти три дня Лайза не находила себе места, а когда он вернулся с раненым Сергеем, то поняла, что, видимо, она еще недостаточно волновалась.
— Все очень просто, — ответил Белов. — Человек начинает действовать наиболее эффективным образом, только когда находится на грани жизни и смерти, у края пропасти. Опасность мобилизует скрытые резервы организма. И ты, — обратился он к Ватсону, — как психолог, должен хорошо это знать.
— Ну положим, это азбука, — пробурчал доктор. — Кто спорит? Еще у древних персов была поговорка типа тоста: пусть дети наших врагов вырастут в роскоши. Дураку понятно, что комфорт расслабляет. И Федор говорит, что Господь Бог, когда изгонял Адама с Евой из рая, специально не снабдил их автомобилями, лифтами и кондиционерами, а бросил в экстремальную ситуацию. Хотел, для их же пользы, чтобы они пахали в поте лица. На почве, зноем раскаленной…
— Мы будем драться. И мы победим, — заключил Саша.
Лайза покачала головой. Воспоминания о событиях в Лас-Вегасе не давали ей покоя. За последнее время они несколько притупились, но теперь снова ожили.
— Саша, — сказала она. — Ты забываешь об этом ужасном человеке в большой белой шляпе. Как быть с ним?
Белов беззаботно рассмеялся и пожал плечами.
— Вот это как раз — самая легкая из всех проблем. Тебя она не должна волновать.
— Что? Один на один? С ножом? Как на медведя? — ехидно спросил Ватсон.
— Один-то я, конечно, не справлюсь, — сказал Белов, вставая. — Но разве не для этого существуют друзья?
Степанцов быстро пошел на поправку. Ватсон первый раз в жизни столкнулся с подобным случаем. Он был уверен, что раны, нанесенные диким зверем, обязательно воспалятся, но ничего подобного не произошло. Станислав Маркович провел первичную обработку раны, иссек загрязненные края, назначил курс антибиотиков и наложил стягивающие швы. Он считал, что ушивать наглухо пока еще рано. Первые три дня Сергей спал. Он просыпался только для того, чтобы поесть. И аппетит у него был отменный.
Тренировочным процессом в спортшколе по-прежнему ведал Федор. Он так вжился в роль, что уже и "не мыслил себя в другом образе. Лукин разгуливал по улицам Красносибирска в выцветшей рясе и серебристым свистком на шее, чем немало веселил горожан.
С пацанами он был требователен и строг, но не менее требовательным он стал к самому себе. Рано утром, придя в школу, он первым делом снимал рясу, переодевался в пузырящиеся на коленях треники вкупе с ветхой майкой с надписью «Москва-80» и открывал настежь все окна, чтобы хорошенько проветрить помещение. Затем он, вместе с двумя странниками из Дома Сорского мыл все полы, чтобы дети не дышали пылью.
В десять утра, когда приходили воспитанники, Лукин начинал занятия. Он бегал и прыгал вместе со всеми и выглядел при этом очень потешно. Во время подтягиваний на перекладине (пока он мог сделать это всего два раза) лицо его становилось свекольного цвета, и мальчишки опасались, как бы новоявленного
тренера не хватил удар. К счастью, этого не случилось.
Федор притащил из приюта домашний кинотеатр — подарок неизвестного благодетеля — и крутил пацанам записи с боями великих боксеров, а сам вслушивался в слова комментатора. Постепенно ему стало казаться, что он кое-что понимает в искусстве кулачного боя, тем более что в прошлом, когда он бомжевал и побирался Христа ради, его били часто и со знанием дела.
Регулярные физические нагрузки пошли ему на пользу: животик, придававший ему аэродинамическую форму, почти исчез. Лукин помолодел и с некоторых пор стал выгодно отличаться от своих собратьев из Дома Сорского здоровым цветом лица.—
— Так что важнее, дух или тело? — посмеивался над ним Ватсон, который тоже, не забывал о школе и регулярно в нее наведывался. — Учись у Гиппократа: знаешь, что такое психосоматическое единство организма? Это значит, одно зависит от другого.
— Священство выше царства, дух выше материи, — стоял на своем Федор. — А если по-твоему рассуждать, то получается, что любой инвалид или хроник непременно должен быть слабаком. А они могут над землей парить, силой воли побеждать зло! В том-то и суть христианства, что слабые, и убогие, и нищие духом внидут в царствие небесное и узрят Бога. А те, кто при жизни по ним ходил, знаешь, как будут наказаны? Думаешь, на сковородках черти их будут жарить? Фигушки! Они будут лишены блаженства и радости видеть Господа! Страшнее этого ничего нет!
Лукин долго размышлял, пытаясь подвести теологическую базу под процесс оздоровления организма и, наконец, нашел достойный аргумент.
— Сознание, то бишь дух, дано нам Богом в ощущениях, оно с Божьей помощью и заставляет тело мутировать, — заявил он Ватсону и на этом посчитал дискуссию закрытой.
По просьбе Степанцова Белов разыскал Светлану Козыреву и предложил ей работать в спортшколе. Федор горячо поддержал эту идею и сумел должным образом развить. Он предложил Светлане заняться еще и питанием детей. Многие из них были из так называемых неблагополучных семей, где родители пропивали все деньги, и поэтому не дотягивали по весу до возрастной нормы. Они отставали в развитии и с трудом справлялись с возраставшими нагрузками. Понимая, что проблему необходимо срочно решать, Федор бросился к Светлане.
Едва появившись на пороге, он закидал ее каверзными вопросами.
Голубушка, Светлана Александровна! — сказал он. — А вы, к примеру, борщ варить умеете?
Светлана настороженно покосилась на визитера: уж не собирается ли этот бородач к ней свататься? Видела она Федора второй или третий раз в жизни и еще не знала, что он великий путаник и специалист по усложнению простых вопросов.
— Умею, — призналась она нехотя.
— Йес! — крикнул Лукин и перенятым у ребят жестом выбросил вверх сжатый кулак, но тут же снова посерьезнел и спросил. — А еще что-нибудь, кроме борща? Уху, к примеру, или там, щи из брюссельской капусты?
Оказалось, Светлана умела готовить все, и это было здорово, то, что надо. Они пришли к соглашению, и теперь специально отряженный для этой цели экс-бомж из Дома Сорского каждое утро привозил свежие продукты, а Светлана, пока шла тренировка, готовила обед.
После тренировки она рассаживала мальчишек за длинным столом на втором этаже бывшей прачечной и кормила сытным обедом. Хватало на всех; более того, никому не возбранялось прийти поужинать; специально для этого Лукин держал школу открытой до позднего вечера. Ужином он заведовал сам, потому что Светлана в пять часов вечера брала судки с едой и уходила в клинику Ватсона покормить Сергея.
Доктор долго к ней присматривался, а потом поздравил Сергея с удачным выбором пассии. Сказал, что таких женщин, мол, днем с огнем не сыскать, и даже сам Лев Николаевич Толстой при всей его тонкой организации и женоненавистничестве вряд ли смог предъявить ей претензии. Наташа Ростова отдыхает!
— Редкий экземпляр фемины! признался он как-то в разговоре Белову — Можешь мне поверить, уж я-то на всяких насмотрелся. Обычно баба сосет из мужика энергию, а эта наоборот. Веришь ли, она только мимо пройдет, а я уже так заряжаюсь, что готов хоть сейчас марафон бежать. Не девка, аккумулятор.
— Аккумулятор, говоришь? — неодобрительно покачал головой Белов. — Ты вот что, доктор, поаккуратней с клеммами, а то током шибанет! У нее, кстати, будущий муж — боксер, ты не забыл?
— Саша! Ну как ты мог подумать? — оскорбился Ватсон, но на лице его появилось смущенное выражение.
Что и говорить, Светлана ему нравилась. Она не могла не нравиться; Эта женщина вдруг как-то необыкновенно расцвела. Теперь ей не приходилось каждый день думать о том, чем накормить сына. Она стала больше внимания уделять внешности, одежде. Да и Вадик как-то повзрослел; забыл о прежних хулиганских замашках.
