Анна Данилова - Волчья ягода
Один из бомжей, очевидно старший и имеющий авторитет, сначала прокашлялся (о, какой это был кашель! Не кашель, а хрипяще-булькающая музыка полуатрофированных бронхов и легких!), после чего, жестом артиста указав на стоящую на столе бутылку, произнес – Подожди минуту, ладно? Вот выпьем, а потом хоть все могилы разроем… Нам не привыкать…
* * *"Эту публику действительно ничем нельзя было удивить.. Да и вообще, они мне страшно понравились, эти странные люди, выбравшие из всех зол и благ единственное, что было близко их природе: свободу и алкоголь. Они были одеты стильно, во все серо-черное, в невообразимых головных уборах, начиная с вязаных, облегающих головы шапочек и кончая выеденными молью цигейковыми шапками. Лица – все как на подбор: умные, ироничные, испитые, с глазами, выдающими нестерпимую боль и тоску…
Они выпили, съели по ломтику колбасы и отправились за мной на могилу. Руку я на всякий случай держала в кармане, где лежал пистолет. Я не боялась ничего. Меня просто-таки раздирали любопытство и злость… Перед глазами стояли фотографии Милы – эти европейские штучки с рассыпавшейся на всю страницу мокрой, в каплях воды земляникой, размером с мою ладонь… Снимки были первоклассными, выполненными на дорогой технике и с большим вкусом… Но это не могла быть Мила, потому что она умерла, а если бы даже и осталась жива, то все равно не смогла бы выбиться в люди, потому что… Потому что не могла, вот и все… Она могла только щелкать фотоаппаратом и спать с мужиками, на большее ее не хватило бы… Да и то, умей она по-настоящему ублажать мужчин, навряд ли Вик бросил бы ее…
Воздух, синий и холодный, пах гарью и хризантемами, которыми была буквально завалена свежая могила, находящаяся неподалеку от могилы Милы.
Прислонившись к оградке, я молча наблюдала, как мои золотые работнички орудуют ржавыми лопатами… Меня успокаивало одно – могила действительно была СТАРАЯ, то есть земля успела довольно основательно осесть и спрессоваться… А это означало, что хотя бы МОГИЛА – настоящая… Я понимала, что появление призраков могло быть подстроено при помощи техники… На стену могли направить кинопроектор, голос Милы мог звучать с пленки… Да и девушку, похожую на мою сестру, можно было найти без труда… Я бы и подумала так и даже попыталась бы проверить гостиничные номера, в которых мне приходилось встречать “покойницу Милу”. Да, я бы сделала это, но только в одном случае – если бы я могла понять причину, заставившую какого-нибудь сумасшедшего вытворять все это ради меня… Нанимать людей, технику, срежиссировать все те визуальные мелочи, способные свести с ума кого угодно, но только, конечно, не меня… Я постоянно думала об этом, но причины для такой большой работы Я НЕ НАХОДИЛА. Какое бы зло я в своей жизни ни причинила, все это не компенсировало бы затраты, которые нес этот безумец, этот мастер спецэффектов, этот гений, мороча мне голову… Больше того, я могла даже предположить, что и убийство Пола было тоже превосходной инсценировкой. В конце-то концов, я просмотрела слишком много фильмов типа “Игры” с Майклом Дугласом, чтобы исключить ИГРУ из той ситуации, в которой оказалась сама.
Именно для того, чтобы развеять свои сомнения и перестать думать о том, что я вот уже почти месяц как стала главной героиней некоего грандиозного боевика, декорациями которого были и квартиры на Солянке и Воровского, и гостиницы с ресторанами, где мне приходилось бывать, и даже “Сахалин”, и дом, где раньше жила тетя Валя Колоскова, – я и затеяла эти жуткие кладбищенские раскопки.
– Попал… – сказал тот, что постарше, лопата которого первой ударилась о крышку гроба. – А ты с другой стороны иди.., по краю…
Его приятель, молчаливый хлипкий паренек с лицом старика, кивнул головой и, шмыгнув носом, принялся окапывать гроб по периметру…
Стемнело, когда гроб, черный от земли, страшный и тяжелый, в редких клочках полусгнившей красной материи с черными воланами и едва просматривающимся крестом на крышке, опустился рядом со мной на землю.
– Ну все, хозяйка, принимай работу… – говоривший тяжело дышал – Сейчас вот откроем… Только не пойму я что-то, от чего же он такой тяжелый… Словно в нем не покойник, а камни…
Я смотрела, как, поддев ломиком крышку, один из работяг открыл ее, и я увидела внутри какой-то деревянный чурбан Было темно, поэтому я не сразу поняла, что в этом гробу находился еще один гроб, но только поменьше… А в нем – другой, еще меньше . Как матрешки. Полые деревянные гробы. Четыре штуки. В последнем целлофановый сверток.
Люди, окружающие меня, находились в шоке. Они молча смотрели теперь уже на меня, словно ожидая подходящей минуты, чтобы выхватить у меня из рук это НЕЧТО, таким оригинальным способом спрятанное в земле…
Я при них развернула сверток, поскольку и сама не могла больше ждать, и обнаружила там еще три цветных пластиковых пакета, в последнем из которых находился паспорт на имя…
Я узнала его и почувствовала, как волосы на моей голове зашевелились…
Чувствуя, что мне больше нельзя оставаться на кладбище, где стало уже совсем темно, да еще и в обществе этих потных и вонючих людей, ожидающих от меня баксов за работу, я побежала… Я уже знала, что не заплачу им пятьсот долларов. Это слишком большие деньги за работу, которую они выполняют иногда просто за бутылку…
Но я не ожидала, что они побегут следом. Словно собаки, преследующие убегающую от них кошку. Они кричали мне вслед грязные ругательства, от которых у меня только прибавлялось скорости… Перепрыгивая через лужи и скользя подошвами кроссовок по глинистой и неровной дороге, ведущей к центральным воротам кладбища, я бежала изо всех сил, прижимая к груди пакет с паспортом. Этот документ я собиралась сжечь при первом же удобном случае. Он не должен был существовать, и уже давно…
Они настигли меня на повороте, потому что хорошо ориентировались в темноте, а двое из них вообще сократили путь, свернув еще раньше, чтобы встретить меня… От первого же удара я упала на спину и почувствовала, что двое держат меня за руки, а другие – за ноги… Их руки скользили по шелковистой ткани спортивного костюма, пытаясь расстегнуть “молнию”… Я думала, что они собираются изнасиловать меня среди могил. Во всяком случае, меня уже столько насиловали за последнее время, почему бы не сымпровизировать на эту тему еще раз?! (Я думала о том, что и этих бомжей мне послал не бог и не дьявол, а тот человек, который вытащил меня с острова Мэн в Россию, чтобы довести до сумасшествия.) Но нет, меня никто не собирался насиловать, они искали деньги… И, конечно, нашли.
И в эту минуту прогремел выстрел. Высвободив руку, я выстрелила через штанину, не вынимая из кармана пистолет, прямо в живот склонившемуся надо мной человеку. Он тут же рухнул на меня, успев произнести столь любимое им слово “Сука!”… Через минуту вокруг меня уже не было ни души.
Лежа в грязи в еще недавно белом, а теперь уже ставшем черным костюме, я чувствовала, как что-то теплое и влажное сочится между моей задранной вверх курткой и спущенными до бедер брюками… Это была кровь убитого мною бомжа, который так никогда и не увидит положенных ему ста долларов… Все деньги, которые были при мне, утащили остальные четверо… Точнее, один из них, тот, кто первым сунул руку в карман, где они были. Не повезло только этому, лежавшему сейчас с простреленным животом и уже ничего не желавшему…
Я едва поднялась и, тяжело передвигая ноги, поплелась к воротам. Окна сторожки светились – там кто-то был. Но что это были НЕ МОИ бомжи, я была уверена на все сто процентов. Они не появятся здесь теперь еще месяц, если не больше. Слишком уж неприбранной выглядела разрытая ими могила, где они побросали свои лопаты (вернее, не свои, а украденные из сторожки), и слишком очевидным казались совершенные нами сообща преступления… Кроме того, им необходимо было время, чтобы разобраться, у кого же находятся мои деньги, чтобы потом поделить их и, главное, потратить.
А мне пора было возвращаться на вокзал. Понятное дело, что появиться там в таком виде я не могла. Поэтому я постучалась в сторожку и совсем не удивилась, увидев там довольно трезвого и здорового мужика, очевидно сторожа Делая вид, что кровь, которой была залита одежда, МОЯ, я, придерживаясь руками за живот, сказала, что в меня только что стреляли и надо срочно вызвать милицию… Еще я наговорила что-то про бомжей, которые пили здесь, в сторожке, самогон, и увидела, как побелело лицо сторожа. Я поняла, что инициатива сделать из сторожки распивочную с самогоном собственного приготовления – его идея и что с этого у него, возможно, и идет основной доход…
– Я сейчас позвоню… – сказал он, направляясь к стоящему на столе телефону. Но он не успел дойти. Пуля, выпущенная из пистолета Цветковой, застряла у него в голове, в области затылка. Самогонщик – по совместительству сторож – умер у меня на глазах, истекая кровью…
