Евгений Сухов - Последний в черном списке
Такси остановилось у дома, и Елизаров вышел. Немного постоял под разгулявшимся дождем, нисколько не обращая внимания на то, что из одежды на нем только легкая рубашка. Холодные капли заползали под воротник и ручьем стекали вниз по спине. Владислав закурил, прикрывая сигарету ладонью. Несколько раз глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. Нет, напрасно он волновался, что последние события в корне изменят его внутренние ощущения. В зверя он не превратился. И запах крови его не будоражил. Он сделал лишь то, что должен был сделать. И теперь, когда последняя жертва понесла наказание, Елизаров почувствовал, как в него вселяется чувство покоя. Но что он теперь будет делать дальше? Человек без прошлого и без будущего… Вернуться назад к себе, прежнему?.. Нет, невозможно. Он сам себя не примет таким.
Рубашка промокла насквозь, когда Елизаров бросил окурок в лужу и направился к подъезду. Дверь в квартиру открыл собственным ключом, но Марина встретила его в прихожей.
— Влад! Боже мой! Где ты был? И почему ты раздетый? Ты же весь промок, — она быстро ощупала его. — Ты простудишься, Влад. Пойдем, я налью тебе чаю. Горячего.
— Я не хочу.
Он нежно обнял жену. Впервые с того момента, как они узнали о гибели Сергея. Впервые так ласково и так искренне. Ему было приятно, что она побеспокоилась о его здоровье. И запах от ее волос исходил очень приятный.
— Так где ты был? — Марина вскинула подбородок. — Тебе звонили, Влад. Неоднократно. Последний раз минут пять назад. Из прокуратуры.
— Кто? — безучастно поинтересовался он.
— Следователь, который приходил к нам в прошлый раз и разговаривал с Валей. Этот… Перегудов.
— Ясно. Чего он хотел?
— Тебя спрашивал. И он вроде… Вроде как собирался подъехать. Что происходит, Влад? Объясни мне. Ты что-то сделал? Что-то плохое? Да, Влад?
В прихожей было сумрачно, но Елизаров скорее чувствовал, чем видел, какое беспокойство плещется у Марины в глазах. Он улыбнулся. Натянуто и неестественно.
— Нет. Ничего плохого я не делал. Валя у себя?
Марина Сергеевна кивнула.
— Спит?
— По-моему, еще нет.
Елизаров еще раз обнял жену, поцеловал ее в щеку и, скинув ботинки, прошел по коридору. Постучался в комнату дочери.
— Да, — откликнулась Валентина.
Елизаров вошел. Дочь сидела перед включенным компьютером, играя в ту самую игру, которую позаимствовала у него. «Мститель». Владислав почувствовал легкий приступ тошноты, но уже в следующую секунду совладал с собой.
— Привет.
— Здравствуй, папа.
Валентина повернулась к нему на крутящемся кресле. Он подошел вплотную к ней и опустился возле нее на корточки. Взял руки дочери в свои. На этот раз она не воспротивилась. Смотрела на отца с явным недоумением.
— Сегодня днем ты задавала мне вопрос, — кадык Елизарова нервно дернулся. Очень хотелось отвести взгляд, но он мужественно продолжал смотреть Валентине в глаза. — И я ответил тебе на него несколько абстрактно, милая. Просто в тот момент я еще не был готов дать тебе исчерпывающий ответ. Теперь готов…
— Что случилось, папа?
— Да, Валя… Всех этих ребят убил я, — Елизаров почувствовал, как у Валентины при этих словах напряглась кисть. Но она все еще лежала в его руке. — Я выступал в роли правосудия. Вернее, его тени. Егор, Павел, Андрей… И вот сегодня, каких-то пару часов назад, я расправился с последним из твоих обидчиков. С Тимуром. О том, что я сделал, я не жалею, милая. И справедливо считаю, что они понесли заслуженное наказание за свои поступки. Я не лукавил, когда говорил тебе, что, убивая их, человек оказывает услугу обществу. Я — этот человек.
Глаза Валентины округлились.
— Ты с ума сошел, папа… Тебя… Тебя ведь теперь посадят, да?
— Нет, — Елизаров покачал головой. — Не посадят. Как бы они этого ни хотели, у них ничего не получится. Но я хочу, чтобы ты знала и не осуждала меня. Я сделал это ради тебя… Нет, не так. Я сделал это, потому что люблю тебя. Тебя и Сережу… Несмотря на то, что его нет больше.
По щекам Елизарова покатились крупные слезы. Слезы, которых не было никогда раньше.
* * *— Ждите меня здесь. Оба. — Перегудов хлопнул дверцей и решительно зашагал к подъезду.
За спиной у него прозвучал еще один хлопок, и следователь обернулся.
— Виктор Алексеевич, подождите, — Сабуров споткнулся, но удержал равновесие. — Объясните мне, ради бога, что вы задумали. Чего вы хотите от Елизарова?
— Я ведь, кажется, сказал, Володя, — Перегудов невесело улыбнулся. — Я хочу завершить дело.
— Но как? — недоумевал стажер.
— Елизаров уже сделал все, что хотел. Будем так говорить — выполнил свой долг чести. Во всяком случае, так, как он его понимал. Вопрос собственного будущего волнует его гораздо меньше. И я намерен выбить из него чистосердечное признание. Морально выбить, Володя.
— И он признается?
— Я постараюсь приложить к этому максимум усилий.
Перегудов мог бы добавить к этому и то, что по сути своей Елизаров — вовсе не убийца, а человек, загнанный обстоятельствами в угол. Трагическими обстоятельствами. Почти такими же, какие были в свое время и у следователя. Он не оправдывал Елизарова, но в какой-то степени понимал его. Однако говорить всего этого стажеру Перегудов не стал. Зачем? Возможно, Сабурова еще ждет блистательная карьера на ниве юриспруденции, а если он начнет сейчас засорять себе голову подобными тонкостями с эмоциональным окрасом, то ничего хорошего в профессиональном плане из этого не выйдет. Перегудов считал, что он не вправе вмешиваться в судьбу парня.
Оставив Сабурова у машины, сыщик зашел в подъезд. Поднялся по лестнице и позвонил в дверь квартиры Елизаровых. Долгое время дверь никто не открывал, затем послышались приближающиеся шаги, и женский голос осторожно поинтересовался:
— Кто там?
— Перегудов. Прокуратура. Откройте, пожалуйста, Марина Сергеевна.
* * *Елизаров закрыл дверь ванной комнаты на щеколду и прошел к раковине. Единственным напоминанием о содеянном оставался нож, которым он вырезал жертвам на груди символы в виде буквы Z. Что означает эта буква, он и сам толком не знал. Видел такое в каком-то давно позабытом фильме. Ну а сам символ нужен был исключительно для того… А в самом деле, для чего? Для того, чтобы потешить свое «эго»? Для того, чтобы заклеймить тех, кому он вынес приговор и лично привел его в исполнение? Или на подсознательном уровне Елизаров хотел, чтобы истинное правосудие знало, что у него есть тень?
Владислав положил нож с запекшейся на лезвии кровью на край ванны и пустил воду. Посмотрел на себя в зеркало. Старое посеревшее лицо с потухшими глазами. Как же он изменился за этот месяц! Как внутренне, так и внешне. Елизаров провел пальцами по щеке, оттянул веко. Побриться? Не стоит. Теперь уже не стоит…
Ванна быстро наполнялась. Елизаров разделся и лег в воду. Сквозь шум воды он уловил перезвон дверного звонка. Затем раздались поспешные шаги Марины. Она перекинулась с поздним незваным визитером парой слов через дверь, а затем открыла. Елизаров невольно прислушался и узнал голос Перегудова. Приехал все-таки. Что ж, этого и следовало ожидать. О чем он сейчас говорил с Мариной, Владислава не интересовало. Он взял нож с края ванны. В дверь постучали. Осторожно, ненавязчиво, но уже через пару секунд решительно и требовательно.
— Владислав Всеволодович! Откройте! — крикнул Перегудов. — Нам нужно с вами поговорить.
Елизаров ничего не ответил.
— Влад? С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Марина. — Открой, Влад!
— Я вынужден буду выломать дверь, Владислав Всеволодович, — предупредил Перегудов.
Елизаров даже не повернул головы. Теплая вода так приятно ласкала тело, что в этот момент не хотелось думать ни о чем другом. Владислав приподнял левую руку и прижал лезвие ножа к мокрому запястью. Нажал. На коже выступила алая капелька крови. В дверь сильно ударили. Затем еще раз, потом еще. Дверь затрещала.
— Влад!
— Владислав Всеволодович!
Елизаров сильно чиркнул лезвием. Кровь заструилась по ладони, по пальцам… Он опустил руку в воду и блаженно закрыл глаза. Вода вокруг тела интенсивно окрашивалась в красный цвет. Елизаров чувствовал, как жизнь по капле уходит из него. Тело становилось все более легким. Его здесь больше ничто уже не держало.
— Влад!!!
Но Елизаров уже не слышал жену.
Эпилог
Бледно-розовый диск восходящего солнца окрасил бесчисленные, уходящие вдаль, на сколько хватало глаза, верхушки кладбищенских крестов. Белая «девятка» остановилась на подъездной аллее рядом с небольшой, еще закрытой в это время суток церквушкой. Дверца со стороны водителя неспешно отворилась, и из салона выбрался мужчина в длинном черном плаще и в черной, закрывающей большую часть лица шляпе. Нога, обутая в высокий шнурованный ботинок, ступила на пожухлую выцветшую траву, покрытую утренней росой. Пискнула сработавшая автомобильная сигнализация. Мужчина сунул брелок в боковой карман и медленно двинулся вдоль могил. Пройдя метров двести, он остановился у могилы с двумя крестами. Под одним из крестов на гранитной плите было выгравировано лицо молодой женщины, под вторым — мальчика лет семи с роскошной кудрявой шевелюрой.
