Стивен Хантер - Я, снайпер
Боб набрал номер, мысленно сосредоточившись и приказав себе строго согласовывать подлежащие и сказуемые без всяких отклонений от грамматики и мусорных слов. Он маленький серый винтик, который зарабатывает на жизнь, выполняя чужие поручения.
— Департамент образования, Юстиция Кроуфорд. Чем могу помочь?
— Мисс Кроуфорд, сомневаюсь, что вы меня помните, — начал врать Боб. — Меня зовут Дарил Нельсон, я помощник мистера Тома Констебла. Мы с вами беседовали пару раз за несколько недель до трагической кончины Джека Стронга.
Пауза дала понять, что Юстиция Кроуфорд действительно не помнит никакого Дарила Нельсона, однако секретари почему-то очень не любят разочаровывать незнакомцев.
— Э-э… ну, видите ли, мистер… э-э… Нельсон, понимаете, это так ужасно… неожиданная смерть… они были такими замечательными людьми.
— Да, мэм, и мне очень неловко беспокоить вас в эту скорбную минуту. Если честно, я и так как можно дольше откладывал свой звонок.
— Да, сэр. Ну, надеюсь, если я чем-нибудь смогу…
— Мисс Кроуфорд, уверен, вам известно, что мистер Констебл дружил со Стронгами; вы наверняка видели дома у Стронгов фотографию, где они вчетвером, еще когда мистер Констебл был женат на покойной Джоан Фландерс.
— Да, я видела эту фотографию. Мне очень нравилась бедняга Митци. У Стронгов было столько знакомых. К ним определенно многие тянулись.
— Да, мэм. Итак, вот в чем проблема. Джек и мистер Констебл поддерживали дружескую переписку по электронной почте. Возможно, даже чересчур дружескую. Вы ведь знаете, что у мистера Констебла есть слабость публично высказывать свою точку зрения, и иногда он делает не слишком удачные заявления.
— Да. Я хорошо помню, как он в прямом эфире назвал Джорджа Буша военным преступником.
— Вот-вот, именно это я и имел в виду. В общем, в частной жизни бывало еще хуже. И мистер Констебл опасается: вдруг что-нибудь из его личной переписки с Джеком Стронгом попадет в газеты или того хуже, в Интернет; вы наверняка представляете, какими ужасными бывают любители электронных сенсаций. Это было бы очень неприятно, полагаю, мистер Стронг тоже не хотел бы чего-либо подобного.
— Да, уверена, не хотел бы.
— Так вот, я понимаю, что электронная почта мистера Стронга защищена паролем, которым я, разумеется, не владею. Но вы ежедневно сталкивались с мистером Стронгом по работе и, возможно, в курсе, что это за пароль. Не исключено, что мистер Стронг сам звонил вам и просил проверить, какие сообщения пришли в его отсутствие.
— Ну, мне кое-что известно, — осторожно подтвердила Кроуфорд.
— Разумеется, у меня и в мыслях нет просить вас передать мне пароль. Просто сделайте одно небольшое одолжение. Не могли бы вы заглянуть в электронную почту мистера Стронга и быстро просмотреть список входящих? Наверное, вам лучше искать имя «Том», а также «Оззи» или «О. З. Харрис», это друг Стронгов, он тоже жил в Чикаго, и в последние месяцы у него были проблемы со здоровьем. Если вы найдете письма от них, не открывайте.
— Хотите, чтобы я их удалила?
— Нет, я бы предпочел, чтобы вы просто сменили пароль на любой, какой вам нравится. Наша фирма подготовит официальный запрос, однако само существование этих писем очень нас беспокоит, будет лучше, если пароль сменится.
Пусть только она не скажет: «О, не буду заморачиваться с электронной почтой и просто введу новый пароль. Это хорошая идея вне зависимости от пожеланий мистера Констебла».
Однако мысль эта, к счастью, не пришла миссис Кроуфорд в голову.
— Я сейчас проверю, — пообещала она.
Прошло две минуты, и Боб услышал, как телефонную трубку снова взяли.
— Ну, — раздался голос мисс Кроуфорд, — если мистер Констебл пользовался адресом [email protected], то переписка была бурной. Сообщения всплыли, когда я ввела запрос на имя Оззи Харриса. Оно встречалось очень часто; судя по всему, мистер Констебл и профессор Стронг постоянно обсуждали этого Оззи.
— И это было где-то в сентябре, вскоре после третьего числа? Третьего умер Оззи.
— Да, в сентябре. Я все-таки открыла одно письмо, решила удостовериться. Мистер Стронг собирался написать книгу о семидесятых и обнаружил кое-какие материалы, какие-то реликвии той эпохи, которые хотел обсудить с мистером Констеблом. Он выражал надежду, что они продолжат разговор, к обоюдной выгоде. Это так похоже на мистера Стронга, он всегда горел желанием помочь. Он так сочувствовал тем, кому не везло.
— Мисс Кроуфорд, это просто замечательно. Итак, вы смените пароль, и наша беседа останется конфиденциальной. Уверяю вас, мистер Констебл будет вам очень признателен. Он обязательно найдет способ выразить свою благодарность — такой это замечательный человек.
— Рада была вам помочь, мистер Нельсон.
Боб положил трубку, бесконечно измученный тем усилием, которое над собой делал, так грамотно изъясняясь столько времени. Но зато он получил желаемое: объективные доказательства активной переписки Тома Констебла и Стронгов непосредственно перед убийством последних. Это уже не нечто выдуманное, не какая-то интерпретация со стороны старика, видящего заговоры в выборе туалетной бумаги для общественных уборных. Это уже кое-что реальное.
Реальными были и материалы, они же реликвии, интересующие Тома Констебла. Несомненно, речь шла о вещи, в течение тридцати лет приклеенной скотчем к днищу дивана Оззи Харриса, которая теперь, вступив в игру, обладала мощью менять жизни и двигать горы — горы денег Тома Констебла.
Не вызывало сомнений, что произошло дальше.
Теперь этот загадочный предмет у Констебла.
Значит, Бобу нужно получить его в свои руки.
Глава 33
Несколько дней ожидания ответа из лаборатории в Рочестере выдались у Дэвида тихими. Чтобы не сидеть без дела, он разрабатывал побочную линию: его новый друг Билл Феддерс — господи, ну и связи у этого человека! — услышал от кого-то, что у Ника Мемфиса были весьма невротические отношения с другим снайпером, неким Бобом Ли Свэггером, который лет пятнадцать назад непродолжительное время считался самым опасным преступником в стране, а затем, когда обвинение в убийстве сальвадорского архиепископа было с него снято, исчез. Несомненно, у Свэггера и Мемфиса были какие-то совместные приключения, на грани законности, что для Мемфиса обернулось продвижением по службе.
Очевидно, у этого Свэггера имелись какие-то рычаги давления на Мемфиса в духе Свенгали,[60] и, возможно, нежелание Мемфиса доводить до конца дело против Карла Хичкока обусловливалось психологическими причинами: он видел в Хичкоке и Свэггере одного и того же человека, закаленного южанина, снайпера морской пехоты — героический образ в глазах неискушенного.
— Хочу заметить, выглядит все это весьма странно, — сказал Билл Дэвиду за обедом в «Мортоне». — Мемфис — человек образованный, профессионал, а этот Свэггер, судя по всему, какой-то неграмотный ковбой, деревенщина, едва осилил среднюю школу, однако он обладает некой чудодейственной притягательной силой, и определенная категория людей постоянно подпадает под его влияние.
— Очень странно, — согласился Дэвид.
Он ровным счетом ничего не понимал. Ему был ненавистен тот тип людей, к которому, судя по всему, принадлежал этот Свэггер: крепкий закаленный мужчина, излучающий агрессию, в его присутствии все никнут. Капитан футбольной команды, полицейский, крутой парень, безнадежно устаревший в современной Америке человек, динозавр, не сознающий того, что он динозавр. Да, у динозавров с самоанализом туго.
— Но если хорошенько задуматься, во всем этом есть смысл, — продолжал Билл. — Представь себе щенка и взрослую кошку. Щенок попадает в дом, где кошка — божество. Кошка может вести себя как угодно: прыгать, драться, бегать, лазать по занавескам, охотиться, убивать, и при этом она полна презрения к окружающему миру, не обращает внимания на щенка, поскольку щенок настолько малозначителен, что для нее не существует. Именно так взаимоотношения щенка и кошки цементируются у них в сознании, раз и навсегда. Но со временем кошка становится старой и слабой, а щенок вырастает в красивое мускулистое животное, которое начинает доминировать в любом окружении, куда попадает. Он становится богом. Однако, глядя на старую, облезлую, хилую, блохастую кошку с гнилыми зубами и раздутым животом, подросший щенок по-прежнему видит божество. Для него кошка навсегда останется богиней, хотя лучшие ее дни далеко позади и теперь ей одна дорога — на укол к ветеринару.
— Возможно, я смогу подготовить материал об отношениях Мемфиса и Свэггера. Так мы заполним паузу и поддержим интерес к скандалу.
— Боюсь, много ты на Свэггера не накопаешь. Но что-нибудь обязательно найдешь.
Дэвид работал напряженно, но мифов было гораздо больше, чем фактов. Никто и никогда не писал книг о Бобе Свэггере, он не был знаменитостью с номером «СНАИП-1» на машине, как Карл Хичкок, он не продавал автографы на оружейных выставках, и никто не называл в честь него винтовки, патроны или стрелковые состязания. Однако Дэвиду потребовалось совсем немного времени, чтобы установить: Свэггер — настоящий герой. Он проявил себя во Вьетнаме; два независимых источника подтверждали, что он буквально в одиночку остановил подразделение северо-вьетнамской армии, которое собиралось внезапно напасть на лагерь «зеленых беретов». За это Свэггер получил Военно-морской крест. Да, у него на счету было меньше побед, чем у Карла, не говоря уж про этого нового типа Чака Маккензи, и все же Свэггер провел в джунглях много времени.
