Сергей Соболев - Братство волков
Так же быстро погрузили на второй эвакуатор «десятку», в салон которой, в пустующее кресло водителя, запихнули того боевика, что «альфовцы» пристрелил первым… Эту машину накрыли вдобавок большим куском брезента, чтобы зрелище искромсанной выстрелами «десятки» с находящимися внутри мертвецами не привлекло внимание случайных прохожих и водителей проезжего транспорта.
Несколько спецназовцев быстро собрали стреляные гильзы. Уже через несколько минут здесь не осталось ни превращенных в дуршлаги автомобилей, ни самих бойцов спецподразделения антитеррора. В улочку въехал синий микроавтобус с эмблемой райотдела внутренних дел: двое сотрудников будут дежурить здесь, дожидаясь приезда коллег или прибытия оперативно-следственной бригады.
Игумнов и четверо его сотрудников теперь могли вздохнуть свободно. Но они все же остались пока на своих местах, контролируя входы и выходы, – остались на всякий пожарный случай, поскольку доклад о полном уничтожении боевиков, настигнутых в гаражных блоках близ пищекомбината, пока еще не поступил.
Майор полиции Коваль ночевал в загородном доме у своего знакомого – начальника отдела ГИБДД Краснореченска. Они вдвоем около полутора часов пробыли на месте недавнего происшествия – выезжали на пятый километр Краснодарского шоссе, где неизвестные из гранатомета раздолбали «Мерседес», в котором находились родственники Тимура Ахмедова. Поужинали за полночь, а спать легли и вовсе в три ночи. Коваль попросил поднять его в половине восьмого; он намеревался в девять утра приехать в райотдел, где в это время, как ему сказали, сразу по окончании утреннего развода пройдет еще одно совещание, теперь уже в связи с убийством родственников Тимура Ахмедова.
Но его подняли с постели телефонным звонком не в назначенное им самим время, а часом ранее – в половине седьмого.
Ну а потом началась такая чехарда, такая затеялась круговерть, что он едва успевал крутить головой по сторонам.
Коваль и его приятель, главный «гаишник» города, выехали в сторону гаражей от райотдела в четверть девятого – в том направлении погнали все патрульные машины. Им двоим туда ехать было совершенно не обязательно, но на такой поездке настоял Коваль. Логика, которой он руководствовался, была такова: он как старший опергруппы, приехавшей из округа, не может остаться в стороне, он не может позволить себе отсиживаться где бы то ни было, пусть даже и в кабинете самого главы райотдела…
Их машину остановил один из подчиненных его приятеля; остановил на развилке, в километре от пищекомбината. Они вдвоем – его коллега тоже в звании майора, он же был за рулем – вышли из служебной машины. Оставаясь в лесопосадке, эти двое то ли наблюдали за происходящим в гаражах, то ли дожидались окончания дела.
Некоторое время была отчетливо слышна стрельба; причем довольно интенсивная, перемежаемая хлопками взрывов. Коваль был сильно не в духе. Каким-то образом ко всему происходящему в гаражах были причастны сразу три члена их маленькой опергруппы – Волков, Фомин и Анохина. Один лишь Коваль оставался в стороне; и это не могло его не задевать.
Он уже имел разговор по телефону со спецпредставителем МВД по округу. Ему показалось, что Павел Павлович говорил с ним сердито, что тот чем-то сильно недоволен. Более того, он был явно несправедлив к Ковалю, когда бросил реплику – «Что это вы, Геннадий Михайлович, хреном груши околачиваете?! Давайте работайте!! Жду доклада по обстановке!!»
Как такое можно сказать? Он, Коваль, участвовал во всех совещаниях двух последних дней. Он присутствовал при переговорах с диаспорой и конфликтующими бизнесменами. Да он почти и не спал последние несколько дней!
Коваль, прильнув к довольно объемистому стволу старого тополя, за которым он укрывался от шальной пули – он должен беречь себя, – наблюдая за происходящим в километре примерно от него, то и дело сокрушенно вздыхал. Можно подумать, что это он лично виноват в том, что Волков на пару с Анохиной каким-то образом разворошили настоящее осиное гнездо!..
Из портативных раций, которые у обоих полицейских офицеров были при себе, звучали, накладываясь, порой противореча друг другу, доклады посланных к Пищекомбинату и на перекрытие дорог сотрудников. В эфире, как и в целом в городе, как казалось Ковалю, творился сущий бардак.
Он видел с выбранного им довольно случайно для временного НП места клубящийся там и сям над гаражами дым. Горят также, обозначая себя сизыми лохмами, подбитые боевиками две патрульные машины (но это несколько дальше, это уже за гаражами).
Без десяти девять – он засек по наручным часам время для рапорта – неожиданно все стихло. Вот только что звучали очереди, и вдруг наступила оглушительная тишина.
Коваль прислушался к поступающим докладам. «Эге, – подумал он, – похоже, дело в шляпе… Подавили-таки боевиков!..»
Есть одно правило, которого он старался придерживаться с первых дней службы в органах внутренних дел. Не важно на самом деле, как ты работаешь, какова конкретная, реальная польза от тебя. Важно другое: как ты показываешь себя перед начальством и что это самое начальство думает о тебе.
– Едем! – решительно сказал он, отрываясь от ствола тополя, за которым провел последние полчаса. – Едем немедленно!
– Куда? – удивленно спросил коллега. – Не понял…
«За наградами и новым званием», – хотел сказать Коваль, но вслух произнес иное:
– Двигаем к гаражам… туда, где стоит «Форд»! На месте осмотримся и первыми доложим руководству, что там и как там…
Юнусу Бачиеву и Аскерову на первых порах сопутствовала удача. Пока амир и единственный прикрывавший его боевик вели бой у гаража, они успели проскочить под стеной комбината, воспользовавшись зарослями, к самой дороге. Каждый из них сейчас думал лишь об одном – о спасении своей собственной жизни.
Аскер бросил автомат в кусты. Он первым выскочили из зарослей и побежал, расстегивая на ходу поясную кобуру с «ПМ» к «Форду»… Юнус бежал за ним, шагах в пяти. Он тоже избавился от «калаша»; как и другой помощник амира, он на бегу вырвал из кобуры «макаров»…
Аскеров заметил парня в форме – тот лежал на боку в неглубокой канаве, шагах в десяти от брошенной на дороге патрульной машины; определенно, он ранен – правое плечо в крови. Хотел поначалу пристрелить кяфира, но мгновением позже передумал стрелять – побоялся, что выстрелы привлекут внимание тех, кто все еще находится в гаражах.
Подбежав к «Форду», он на мгновение задержался – чтобы закрыть поднятую крышку капота. И в тот самый момент, когда Аскер уже собирался сесть в кресло водителя, Бачиев выстрелил соратнику в затылок.
Не зря говорят умные люди: «Боливар не вынесет двоих…» А двоим им отсюда живыми точно не вырваться.
– О! – сказал глава ГИБДД города и района, увидев едущий им навстречу «Форд». – Это наша машина!
Бачиев тоже увидел приближающийся с противоположной стороны, от лесопосадки, полицейский автомобиль. Он едва управлялся с трофейным «Фордом» – с машиной было что-то не так. Двигатель чихнул… Обрезало!
Он выбрался из «Форда» как раз в тот момент, когда рядом остановился точно такой же, похожий на близнеца, автомобиль. Из подъехавшей «гаишной» машины тотчас вышел мужчина в форме майора… Из кресла пассажира через другую дверь выскочил рослый рыжеволосый крепыш в штатском.
– А где Воронцов? – глядя с удивлением на незнакомого ему смуглолицего парня, одетого в форму сержанта полиции, крикнул майор. – Где патрульные? Ты сам кто такой?! Откуда? И почему на нашей машине?
Бачиев, в мгновение оценив ситуацию, вырвал из кобуры «макаров». На шоссе зазвучали выстрелы! Две пули попали в майора, начальника местного отдела ГИБДД… Одна в грудь, вторая – в живот… Он пошатнулся; глядя расширенными зрачками на смуглолицего мужчину в полицейской форме; медленно завалился на бок… упал.
Коваль, не ожидавший такого поворота, испуганно отшатнулся! Это движение спасло ему жизнь: пуля дзинькнула у него над самым ухом! Бачиев еще дважды нажал на спусковой крючок! Но то ли он уже израсходовал все восемь патронов, то ли случилась осечка!..
Рыжий все еще пребывал в состоянии прострации. Бачиев юркнул в открытую дверь того «Форда», на котором приехали эти двое. Движок работал; он сдал назад… проехав метров пятьдесят, развернулся! Дав газу, покатил в сторону развилки!..
Коваль очнулся лишь тогда, когда «Форд», свернув с дороги налево, ехал уже по полю в сторону расположенных в полукилометре или чуть дальше садов!..
У него так дрожали руки, что он едва смог вытащить из наплечной кобуры «ярыгина».
– Стой! – едва слышно сказал он. – Потом, осмелев, крикнул уже во все горло. – Сто-ой, гад… стрелять буду!
Осознавая ясно всю бесполезность такого действия, но понимая, что иначе нельзя, что иначе ему трудно будет потом объясниться, Коваль снял «ярыгин» с предохранителя. И, особо даже не целясь, выпустил в сторону удаляющегося по полю «Форда» всю обойму – все восемнадцать патронов ушли в белый свет, как в копеечку.
