Сергей Соболев - Время «Ч»
На волне, на которую была настроена рация, попеременно звучали два мужских голоса. Комаров насторожил уши, предположив, что на этой волне, используемой спецслужбами, говорят именно об их компании, устроившей трам-тарарам, закончившийся взятием в заложники одного из милицейских чинов и дерзким побегом. Но вскоре он понял, что ошибается. Тем не менее Комаров не стал переключаться на другую волну, к примеру, на дежурную милицейскую волну. Потому что то, о чем говорили эти двое, – один из них был оператором ФАКа – настолько удивило экс-морпеха, настолько его озадачило, что у него даже челюсть от изумления отвисла…
Первый голос: оператор СЦСБР, транслирующий разговор своего коллеги по телефону с неким «Че» в закрытом диапазоне, выделенном специально для командования и старшего оперсостава сил и средств «Антитеррора», приданных по плану развертывания руководству Федеральной антитеррористической комиссии и временному штабу, функционирующему на базе ситуационного центра.
Второй голос: некий мужчина, предположительно лет тридцати, предположительно русский, представившийся – после того, как его соединили с оператором ФАКа – как «Че» и вступивший с последним в переговоры.
«Первый»:… Требовали, по нашим сведениям, ранее сумму в пятнадцать миллионов евро! А теперь вы настаиваете на гораздо… гораздо более серьезных суммах!..
«Второй» (говорит четко, но как-то… механически, с довольно длинными, паузами): Торг здесь неуместен! Собирайте деньги… иначе я гарантирую вам серьезные неприятности!! Будете тогда своих жертв считать… не на десятки или сотни… а на десятки тысяч!!
«Первый»: Не кладите трубку, Че!.. Давайте договоримся сразу, что все… гм, проблемы мы будем решать исключительно путем переговоров! Тогда мы сможем выйти на устраивающее обе стороны. Позитивное решение! Деньги… будут найдены! Но… Во-первых, почему вы требуете столь большие суммы? Ранее, как я понимаю, вы претендовали на меньшее?..
«Второй»: Хватит болтать! Счетчик тикает: тик-так… тик-так! Глухой?! Я сказал: соберите двадцать пять миллионов!! Для Москвы – тьфу… пустяк!..
«Первый»: Еще вот такой момент, Че… Вы называете очень крупные суммы! Надеюсь, вы понимаете, что переход столь серьезных денежных средств – из рук в руки! – организовать будет невероятно сложно! И где гарантии… что если – допустим на минутку! – мы согласимся с вашими требованиями… вы или ваша организация не возьметесь за старое и не возобновите… гм… то, чем вы сейчас пытаетесь заниматься?
«Второй»: Меняйте переговорщика! Ваш – никуда не годен! Слышите, как стучит счетчик – «тик-так, тик-так, тик-так!..» Вы что, все глухие?! Ладно, прочищу вам уши… ждите от меня новостей!..
Глава 24
Рейндж поднялся поздно, в одиннадцатом часу. «Медноволосая гадюка» при ближайшем рассмотрении оказалась ласковой кошечкой, цыпочкой, лялечкой. Кофе в постель, всякие разные приятные слова, сладкий поцелуй… в итоге подзадержались с подъемом еще минут эдак на двадцать.
Начальство, что характерно – ни гугу. Это было, конечно, странно, учитывая нынешнюю ситуацию. Но с другой стороны, он не слишком удивлялся наступившей паузе, потому что догадывался, что у руководства – того же Шувалова – и без него, без его злополучного курчалоевского дела, хлопот нынче полон рот. Не фига вообще дергаться по этому поводу. Мокрушин не раз уже убеждался на собственном примере в том, что ежели ты вдруг понадобишься матери-Родине, то она тебя, мать, в любую минуту найдет и достанет!..
– Аннушка, милая… – Рейндж решил все же поинтересоваться, как обстоят дела на службе (что вовсе не мешало ему совершать в хорошем темпе – в унисон с партнершей – поступательно-колебательные движения, держа руки на ее прохладных упругих ягодицах). – О-о… Ты звонила в контору? М-м-м… Есть что новенького… для нас?
– Да, милый… да… – прерывающимся шепотом произнесла оседлавшая его сверху медноволосая красотка. – То есть – нет… Да!.. да!.. звонила утром… ты еще спал… Никаких ЦУ для нас пока нет… «Свояк» сказал… потом!.. Нет-нет, это я говорю, что о делах – «потом»!.. О-о-о… боже… какой ты сильный!.. разве такого классного мужика можно называть «долбаным психом»?! Какие же мы бабы… о-о-о!.. все-ж-таки-дуры… да… да!.. да, милый мой!!!
Измайлова, еще толком не придя в себя после очередного сеанса сексотерапии, схватила сотовый, – тот пиликал не переставая уже добрые две минуты – халат и унеслась в душевую.
Рейндж, пребывая в крайне благодушном настроении, выкурил в постели утреннюю «мальборину», допил из кружки остывший, но великолепный на вкус кофе, затем, как был, нагишом, направился в ванную, которую его напарница к этому времени уже освободила…
– Влад?! – долетело до него из-за двери.
– Что, дорогая? – прикрутив душ, спросил он.
– Я спущусь во двор! Ганс просится, надо выгулять!
– Только недолго, ладно? – отозвался он. – Я без тебя завтракать не сяду!..
Он хотел спросить, кто и на какую тему звонил Измайловой на ее служебный сотовый… даже позвал ее… но напарница, кажется, уже вышла за дверь со своим четвероногим другом.
Мокрушин втер в гладкие после бритья щеки лосьон, зачесал назад еще чуть влажные волосы, затем надел трусы и майку. Глянулся в зеркало: гм… неплохо, совсем неплохо… почти что нормальный у него видок… ласковая женщина и сон способны творить чудеса… а то еще вчера глаза у него были красные, как у кроля…
– Сердце-е, тебе-е не хо-очется покоя… – напевая вполголоса, он выбрался из ванной. – Сердце, как хорошо-о…
Одновременно с ним – сопровождаемая звуками спускаемой воды – из санузла показалась Измайлова.
– О-о… как?! – удивился Рейндж. – Вернулась? Ну и резва ты, мать!
Он еще больше изумился, когда Измайлова вдруг пылко прильнула к нему и стала осыпать его быстрыми поцелуями.
– Сладенький мой… ты сегодня был неподражаем! – как-то уж чересчур громко произнесла она. Затем, обняв старшего товарища еще крепче, жарко зашептала ему в ухо: – Звонили от «Свояка»… дело плохо… готовится твой арест… и не забывай, что здесь повсюду… кроме туалета… стоят скрытые камеры и микрофоны…
Они слились в поцелуе, и сердца у них в унисон бешено колотились в груди…
Мокрушин уединился в туалете – подруга едва не втолкнула его туда, – развернул клочок бумаги, который сунула ему в ладонь Измайлова, и стал читать:
«Во дворе стоит тран-рт «инкв-в»! Но брать тебя, думаю, будут не здесь, а в конторе… или по дороге! «Соскочишь» на 3-м по счету свет-ре! Твои сотовые на прослухе! Таксофон – контак-й – «Швогер» – новые ЦУ! Для отмазки дашь мне в глаз! Импровиз-й!!! Твоя А.».
Порванную в клочья записку-предупреждение Рейндж спустил в унитаз. Когда он вышел из туалета, лицо его казалось совершенно безмятежным. Сполоснул руки в ванной, крикнул Измайловой, которая была на кухне, чтобы приготовила кофе и завтрак, – реплика была подана в общем-то для отмазки, для чужих ушей, если таковые сейчас прослушивают их конспиративную квартиру – а сам переместился в гостиную, где была сложена его одежда.
«Так-так!.. Вот, значит, из-за чего нас не потревожили прямо с ранья, как этого следовала ожидать! – промелькнуло у него в голове. – Эти курвы… особисты и прокурорские!.. что-то накопали-таки на меня! Или же стрелочником решили сделать? Но на какую тему – интересно бы знать?! Гм… Давай-ка, Рейндж, думай… шевели извилинами… пока тебя не взяли за одно место!..»
Он принялся в темпе одеваться: натянул брюки, надел черную водолазку, перепоясался поддерживающими ремнями…
Что за чертовщина вокруг него происходит в последние дни?! И действительно ли эти события связаны с последней по времени его служебной командировкой на Северный Кавказ?
Проверив «глок», Мокрушин сунул пистолет в замшевую кобуру, в отдельном кармашке которой имелась еще и запаска. Что дальше? Думай, Рейндж, думай… Раз от «Свояка», который приставил к нему на время рыжеволосую агентессу, прошел им наперед предупреждающий сигнальчик… то это означает, как минимум, две немаловажные вещи.
Первое: Шувалов, несмотря на свой высокий – очень высокий! – спецслужбистский статус, очевидно, не в силах сейчас официально воспрепятствовать задержанию одного из спецагентов людьми спецпрокурора.
Второе. Насколько Мокрушин разбирался в нюансах, спецпрокурор, курирующий по своей части их засекреченную структуру, – понятно, что у него имеется свой небольшой штат сотрудников, которых не то в шутку, не то вполне всерьез, уже успели окрестить инквизицией, – действует независимо от Генеральной и даже Военной прокуратуры РФ, подчиняясь напрямую либо самому Верховному, либо, учитывая занятость последнего, кому-то из числа его самых доверенных лиц, работающему, скорее всего, в кремлевской администрации. Если Шувалов счел нужным предупредить о возможных неприятностях – через агентессу Измайлову, – оставив для него лазейку, то это значит, что Юрьич не хочет, чтобы спецагент Мокрушин был подвергнут аресту или даже задержан в связи с необходимостью дать спецпрокурору какие-то показания – а на то у него должны быть очень и очень веские причины…
