Андрей Воронин - Число власти
Глава 12
Мансуров вспомнил о своем мобильном телефоне, только когда тот вдруг зазвонил у него в кармане. Проклятая штуковина, как всегда, заставила его вздрогнуть, да так, что машина испуганно вильнула в сторону. Слева резко загудел клаксон, взвизгнули покрышки, и огромный джип, кренясь и гневно рыча мощным двигателем, обогнул “Опель” Мансурова по крутой дуге, похожей на пик синусоиды. Алексей увидел в окне джипа повернутое к нему широкое лицо. Лицо что-то говорило и даже, пожалуй, кричало, адресуясь к нему, — наверняка что-то матерное.
Телефон продолжал пиликать во внутреннем кармане пиджака. С сильно бьющимся сердцем Алексей свернул к обочине, остановил машину и вынул аппарат из кармана. Он приобрел мобильник недавно, толком даже не зная зачем. Ну, разве что новости биржевые иной раз узнать, и вообще... Словом, звонили Алексею Мансурову редко, почти совсем не звонили, и электронные трели, внезапно раздававшиеся из самых неожиданных мест, до сих пор заставляли его пугливо вздрагивать.
Тем более теперь. Алексей где-то не то слышал, не то читал, что мобильный телефон может функционировать в качестве подслушивающего устройства, даже будучи выключенным. Правда, никаких переговоров Мансуров сам с собой не вел, так что и подслушивать, как правило, было нечего, но все-таки... Учитывая сложившиеся обстоятельства, от телефона лучше избавиться. Он и собирался от него избавиться — просто выбросить в какой-нибудь мусорный бак или, к примеру, в реку, он даже думал, что давно именно так и поступил, а вот, оказывается, ничего подобного — закрутился, забегался, забыл... В общем, вот он, телефон, и надо быстренько решать, отвечать на звонок или выкинуть этого электронного троянского пони из окна машины.
Дисплей аппарата горел ровным зеленоватым светом, и на нем черными латинскими буковками было написано: “Жека”. Из этого следовало, что звонит сосед Мансурова по лестничной площадке Евгений, санитар из психушки и главный поставщик лекарственных препаратов для половины наркоманов микрорайона. Тип он был неприятный, хитрый и какой-то скользкий, будто намыленный. Мансуров его не переваривал, но голод — не тетка, и ему приходилось поддерживать видимость дружеских отношений с соседом. Куда ж деваться-то? Ведь от приступов анальгин помогает, как горчичники от геморроя...
С Евгением они расстались меньше часа назад. Уходя из дома, Мансуров заглянул к нему, как и было условлено. Разговор у них состоялся короткий и исчерпывающий. “Принес?” — “А то как же! Во, видал? Бабули давай, и вперед”. — “На, пересчитай”. — “Ага, нормально. Держи. Только имей в виду, Леха, раствор концентрированный, разводить надо один к двадцати. Ширнешься разок неразведенным, и даже приход словить не успеешь, понял?” — “Понял, понял. Спасибо. Пока”.
Вот такой был разговор. После таких разговоров нормальные люди стараются держаться друг от друга на максимальном удалении — просто на всякий случай, от греха подальше. А этот, пожалуйста, — звонит, как ни в чем не бывало...
— Да, — сказал Мансуров в трубку и очень этому удивился. Знал ведь, что отвечать не надо, а надо, наоборот, выбросить телефон в окно и пару раз проехаться по нему взад-вперед колесами, а вместо этого нажал на кнопку и сказал: “Да”... — Да, я слушаю.
— Леха, — торопливо и как-то воровато произнес в трубке голос соседа, — слышь, Леха, это ты?
— Я, — сдержанно сказал Мансуров. — Ты чего, Жека?
Мансурову приходилось подлаживаться под собеседника, имитировать его манеру речи. Так было проще. Когда в самом начале знакомства Мансуров заговорил с соседом так, как привык разговаривать с нормальными, интеллигентными людьми, тот посмотрел на него как на одного из своих ущербных пациентов. Конечно, будь мама Алексея жива, она бы не преминула заметить, что интеллигентный человек не должен опускаться до уровня собеседника. Но Мансуров давно вырос и не считал, что он кому-то что-то должен; менее всего ему хотелось выставляться дураком, пытаясь поднять до своего уровня пьяницу санитара из психбольницы.
— Слышь, Леха, — сказал сосед, — тут какая-то хрень замутилась... Ты не в курсе?..
— Не в курсе чего? Ты толком говори, чего ты темнишь?
— Слышь, — повторил сосед, — тут такое дело... Короче, Леха, к тебе только что мент приходил.
У Мансурова упало сердце. “Началось”, — подумал он с тоской.
— Мент? — осторожно переспросил он. — Ко мне? А ты не ошибся?
— К тебе, к тебе, — подтвердил сосед. — Я своими глазами видел. Вернее, глазом. Я его в глазок пас, понял? В дверной. Мне маман из соседнего подъезда брякнула: дескать, атас, сынуля, к нам новый участковый с обыском... Ну, ты же в курсе, она “точку” держит...
— Слышь, Жека, — перебил его Мансуров, — может, все-таки не по телефону? Дело, конечно, твое, но все-таки...
— А, — спохватился сосед, — ну да... Чего это я, в натуре?.. Короче, Леха, он к тебе приходил, понял?
— Странно, — сказал Мансуров, который не видел в визите милиционера ничего странного. Ну или почти не видел. — С чего бы это?
— Вот и я думаю — с чего бы? — откликнулся сосед. — Это, Леха, тебе виднее, чего ты там наколбасил. Мое дело — предупредить.
— Да ничего я не наколбасил! — солгал Мансуров. — Ерунда какая-нибудь. Настучал, наверное, кто-то, что я неделями дома не бываю, вот новый участковый и решил проверить...
— Это запросто, — Жека коротко хохотнул. — Это у нас в два счета... Моя маман, например, легко могла такое отколоть. Без напряга.
— Ну вот, — сказал Мансуров, — видишь.
— Ага, — сказал сосед. — Только понимаешь, Леха, он не просто приходил. Он, понимаешь, заходил.
— Как это — заходил? Куда? Ко мне, что ли? Я что, дверь не запер?
— Ты-то запер, а вот он отпер... С минуту, наверное, поковырялся и отпер. Без напряга, на раз.
— Черт, ничего не понимаю, — опять солгал Мансуров, которому все было ясно. — Может, это вор? Переодетый...
— А чего у тебя брать-то? — резонно возразил Жека. — Такие специалисты без наводки не полезут. А какой дурак станет на тебя наводить? Себе дороже получится. За такую наводку могут рыло на затылок своротить. Без напряга. Да и вышел он от тебя налегке. Как пришел с папочкой, так и ушел. Короче, Леха, я не в курсе, что у тебя там за дела, а только, если что, я тебя не знаю, ты меня не видел. Заметано? Встречаемся иногда на лестнице, привет-привет, пока-пока, и никаких дел... Лады?
— Разумеется, — сказал Мансуров. — Какой разговор?
— Ну и ладно. Только ты бы уехал куда-нибудь, что ли. Пока то да се, пока пыль уляжется...
— Я подумаю, — сказал Мансуров. — Спасибо, Жека.
— Не за что, — сказал Жека. — Сегодня я тебе, завтра ты мне...
Он положил трубку. Мансуров нажал кнопку отбоя, приоткрыл дверцу “Опеля” и аккуратно положил телефон на асфальт с таким расчетом, чтобы, когда машина тронется, заднее колесо прошлось точно по нему. Его била мелкая нервная дрожь, руки прыгали, а в ушах почему-то все время отдавались слова Жеки: “Сегодня я, завтра ты...” Что-то странное чудилось Мансурову в этих словах, что-то, чего он не мог понять. Хотя, казалось бы, что тут было понимать? Сосед явно действовал чисто рефлекторно, набирая номер мобильного телефона Мансурова. Все было просто: если под твоего знакомого копают менты, знакомого надо предупредить. Обыкновенная мелкая услуга, вроде того, как человек придерживает дверь подъезда перед соседом, который, пыхтя и надрываясь, тащит тяжеленное кресло. Ничего особенного, простая вежливость. В то же время Мансуров сомневался, что сам он на месте Жеки поступил бы так же.
“Интересно получается, — думал он, рассеянно выковыривая из пачки сигарету и закуривая. — Что же, этот алкаш, снабжающий „колесами“ половину школьников микрорайона, на поверку оказывается в чем-то выше меня? В моральном, так сказать, плане... Сам погибай, а товарища выручай... Так, что ли? Да ерунда это, — решил он. — Обыкновенный стадный инстинкт. Если бы вся эта шушера, все эти мелкие воришки, взяточники, спекулянты, уличные торговцы наркотой не держали круговую поруку, их бы давно пересажали всех до единого. Милиционер для них — естественный враг, как кот для мышей. Мышам недосуг разбираться, зачем коту понадобилась одна из них, какие у него к ней вопросы и почему выбор кота пал именно на нее, госпожу Мышильду Двести Сорок Третью... Они просто пищат и разбегаются!”
Он выбросил недокуренную сигарету в окно, поднял стекло и включил передачу. Когда машина тронулась, Мансуров услышал, как под левым задним колесом хрустнула пластмасса.
Мансуров любил водить машину, любил замечать признаки строгого порядка в суетливом хаосе уличного движения, предугадывать маневры других водителей, между делом, не напрягаясь, просчитывать варианты и легко, играючи, выбирать оптимальную траекторию и скорость движения. Это тоже была математика, и, ведя машину по оживленной улице, Алексей обычно впадал в легкий транс: тело играло педалями и дергало рычаги, а мозг занимался обдумыванием очередной математической задачи. Сейчас этого почему-то не происходило: нервное напряжение последних дней как будто выжгло какой-то участок в его мозгу.
