Михаил Серегин - Черноморский Клондайк
– Вот монеты жалко, – вздохнул Иннокентий.
– Да что ты о них жалеешь! – плутовато улыбаясь сестре, воскликнул Валентин, – мы же скоро миллиардерами станем!
Он язвительно рассмеялся.
– Может, и станем, – кивнул Иннокентий. – Если, конечно, ты не будешь ныть…
– Кто это ноет? – заносчиво произнес Валентин.
– Ну когда вы наконец успокоитесь! – крикнула Галина.
* * *
Отправив своих ребят на поиски кладоискателей, Черкес не находил себе места. Не было никакой уверенности, что те вдруг обнаружатся или как-то иначе дадут о себе знать. Правда, кое-какие сведения поступали.
Например, сторож научно-экспериментального хозяйства «Заря» сообщил начальству о проникновении на территорию посторонних, которых задержать не удалось. Начальство, естественно, доложило ментам, а там у Черкеса были свои люди. Ну, не совсем свои, а такие, которых он подкармливал с руки, так сказать. Короче говоря, примерный путь этих кладоискателей Черкес представлял. Поэтому и направил на их поиски бригаду, которая должна была преградить им дорогу. Сочинские менты, правда, тоже занимались поисками путешественников, но им было от их поимки ни горячо, ни холодно, поэтому они больно-то не суетились.
Тем более что неожиданно пошли дожди. Кому охота мокнуть?
Бригада же Черкеса, он не сомневался, сделает все, как он скажет. Ребята были вымуштрованы не хуже, чем в армии. Черкес любил, когда ему подчинялись беспрекословно. Отправив своих людей на поиски, сам он вызвал водителя и сказал, что едет к своему дизайнеру. Иосиф – водитель-телохранитель – молча кивнул, понимая, что это надолго.
По дороге Черкес заехал в супермаркет, где набрал дорогой водки по пять сотен за бутылку, свежих фруктов, бельгийского шоколада и конфет. Иосиф помог донести фирменные пакеты до лимузина и погрузить их в багажник. К студии Вани подъехали, когда еще не стемнело. Дождь, правда, лил сплошным потоком, но можно было разобрать, что день еще не кончился.
Держа огромный черный зонт над головой шефа, Иосиф проводил его до входа.
Черкес сам надавил на кнопку. Несколько минут никто не отвечал, потом в динамике переговорного устройства раздался томный голос Вани.
– Кто-о? – спросил он, хотя прекрасно видел Черкеса на экране маленького цветного монитора.
– Вахтанг.
Щелкнул электронный замок, и Черкес вошел в прихожую. Иосиф передал ему пакеты и, держа зонт, поплелся в машину.
Черкес прошел в гостиную, где по стенам струился рассеянный свет, падающий с закрепленной на потолке панели, и играла негромкая музыка.
– Джимми Саммервиль, – улыбнулся Ваня, запахивая шелковый халат золотисто-коричневого цвета. – Нравится?
– Пошли на кухню, что ли? – Черкес приподнял пакеты.
– Что это, водочка? – манерно улыбнулся Ваня.
– И водочка тоже, – кивнул Черкес и пошел на кухню.
– Ужасно, – Ваня уже его не слушал, – такой ливень!
Теперь это надолго. Прощай мой загар, прощай лето!
– Ну, лето-то еще не кончилось, – Черкес принялся выкладывать продукты на стол.
– Знаешь, что я придумал, – заявил Ваня, закатив глаза к потолку, – неплохо бы осенью съездить на Ибицу. Представляешь, там дискотеки с мыльной пеной. Все танцуют, танцуют, и вдруг, откуда ни возьмись, мыльная пена! Потрясающе! А какая там погодка… песок… солнце… Утром выходишь с дискотеки и – на пляж…
Черкес напрягся.
– Ты же только недавно приехал, – он опустился на мягкий уютный диванчик, – и потом, здесь погода тоже скоро наладится.
Не вечно же будет лить этот дождь.
– Ты что, – Ваня вскинул на него уничижительный взгляд, – разве у нас погода? Разве у нас пляжи? У нас же вода зеленая.
– А тебе не все равно, какого цвета вода? Давай рюмки, – сказал Черкес, отвинчивая пластиковую пробку с бутылки.
– Да она же у нас грязная, – всплеснул руками Ваня.
– Ты хочешь, чтобы я подцепил какую-нибудь заразу? Ты этого хочешь? – его голос взлетел чуть ли не до визга.
– Нет, нет. Конечно, нет. – Черкес боялся этих Ваниных истерик. – Я подумаю, что можно сделать.
– Да что здесь думать, – понизил голос Ваня, – это же совсем не дорого. Я же не прошу тебя снять мне номер в «Лейнсборо»…
– Это еще что? – настороженно взглянул на него Черкес.
– «Лейнсборо» – это отель, – как о само собой разумеющейся вещи сказал Ваня, – самый дорогой в Лондоне.
Викторианская эпоха, арочные окна, газовые рожки, швейцар в зеленой ливрее у входа. Стоимость номера – пять тысяч четыреста английских фунтов за сутки, – добавил он совершенно безразличным тоном.
– Ни хрена себе! – присвистнул Черкес. – Это за что же такие бабки? Наверное, роскошный отель?
– Ничего особенного, – Ваня достал маленькие рюмочки и поставил их на стол.
– Тогда за что башлять? – Черкес наполнил рюмки.
– В старину в здании размещались больница и самый большой в Лондоне морг, – Ваня опустил голову и направил взгляд своих ясных глаз на Черкеса. – Поэтому владельцы отеля объясняют высокие цены тем, что там больше привидений, чем в любом другом отеле. Гарантировано по одному-два на каждый номер. Это самые дорогие в мире привидения.
– Зачем тебе понадобились привидения? – Черкес поднял рюмку.
– Да я вот тоже думаю, что лучше поехать на Ибицу, – Ваня закатил глаза и устроился на диванчике рядом с Черкесом. – Это недалеко. И не так дорого.
– Деньги не главное, – вздохнул Черкес, – опять ты от меня сбегаешь. Мне снова придется общаться с моими бойцами.
Он наполнил рюмки холодной водкой и подал одну Ване.
– Да, твои бойцы не подарок, – согласился тот. – Но это ведь недели на две, не больше.
Он опрокинул рюмку и потянулся к спелому гранату. Отковырнул несколько зернышек и бросил в рот.
– Кстати, Вахо, – договорившись об отдыхе на Ибице, Ваня решил переменить тему, – тебя, кажется, что-то волнует в последнее время?
– Волнует, волнует, – согласился Черкес, – наклевывается большая рыба. Представляешь, – он восхищенно посмотрел на Ваню, – казна древнего царя Митридата.
– Да? – вяло переспросил тот.
– Да, – Черкес снова налил водки, – это громадные деньги. За ними охотятся четыре каких-то лоха, которых я должен найти.
Сегодня отправил своих на поиски.
– Сокровищ?
– Лохов.
– Это далеко отсюда? – Ваня сделал вид, что заинтересован.
– Как раз не очень, – Черкес покачал головой, – но дело в том, что они, кажется, движутся к абхазской границе.
Если они попадут в лапы Ике, тогда все пропало.
– Твой зятек промышляет торговлей оружием, – Ваня снова выпил и потянулся за зернышком граната. – Зачем ему какие-то лохи, как ты говоришь?
– Ираклий торгует не только оружием, – Черкес опрокинул в себя рюмку. – На торговле людьми он тоже неплохо наживается…
Если у этих лохов имеются родственники, с них можно запросить по несколько сот «зеленых» за каждого.
– Неплохо, – поддержал разговор Ваня, – а если родственников нет?
– Если нет, тогда, – Черкес энергичным жестом провел ребром ладони себе по горлу, – Ираклий долго с ними не канителится.
– Какой он жестокий, – картинно вздохнул Ваня. – Ты почему не наливаешь, Вахо?
– Сейчас, – Черкес поднял бутылку, но тут на поясе у него «заиграл» мобильник. – А, черт, – он поставил бутылку на стол, – нигде покоя нет.
– Да не нервничай ты так, – Ваня провел ладонью по его коленке.
Черкес благодарно кивнул и поднес трубку к уху.
– Алло, – резко произнес он. – Кто?.. Где?.. Сейчас.
Я выйду, побазарить нужно, – извиняющимся тоном обратился он к Ване.
Тот лениво повел плечами: мол, мне-то что? Продолжая держать мобильник в руке, Черкес поднялся и пошел к выходу. Не было его минуты три.
Когда же он вернулся, лицо его было красным, как панцирь у вареного рака.
– Эти козлы их упустили, – сквозь зубы выдавил он, – пойду разберусь с ними.
– Вернешься?
– Постараюсь.
– Тогда позвони, возможно, меня не будет.
– То есть как? Ведь дождь…
– Прошвырнусь по ночному городу… забегу на дискотеку… Дождь – это хорошо. Не так жарко.
– Возьми мобильник, – уже уходя, добавил Черкес.
ГЛАВА 22
Дождь прекратился так же неожиданно, как начался. Конечно, сначала он медленно затухал, сизая небесная мгла потихоньку разветривалась, и все с надеждой смотрели вверх, стремясь уловить признаки улучшения погоды. Ветер, усилившийся за последние три часа, разогнал пасмурную завесу, и теперь в небе плавали все еще тяжелые, большие, но все-таки не тучи, а облака. Их сиренево-серые днища нависали над самыми верхами пицундских сосен. Кое-где даже стало пробиваться солнце.
Капли дождя и вовсе исчезли. Лес источал пряный сосновый аромат, усиленный прошедшим дождем. Южная природа, с ее непременным, как кажется людям, желанием радовать их, снова вступала в свои права.
Но человек устроен так, что едва ослабляет свое давление одна проблема, перед ним во весь рост встает другая.
