Владимир Гриньков - Украсть у президента
– Товарищ генерал! – щелкнул каблуками Горецкий.
Но Калюжный остановил его:
– Не поднимай пыль! Не на параде!
Показал рукой на место за столом, как раз напротив Корнышева.
– Садись!
А что это так смотрит Корнышев? Горецкий, собрав волю в кулак, смог непринужденно кивнуть товарищу. И Корнышев ответил ему невнимательно. Но что это за взгляд у него, черт побери?
– Как там Ведьмакин? – спросил Калюжный. – По-прежнему ваньку валяет?
– Работаем, – доложил Горецкий.
– Кого-нибудь он вспомнил?
– Нет.
– А ты говоришь – «работаем», – сказал Калюжный с укоризной. – Что толку от такой работы?
Горецкий не испугался, потому что знал – такой у начальства метод. Демонстрировать недовольство и пытаться всячески подчиненных уесть, чтоб про нерадивость позабыли, чтоб боялись, ну и уважали опять же, как без этого.
– Видишь, не действует твой метод, – продемонстрировал свое генеральское разочарование Калюжный, – долбить ведьмакинские мозги фактами из его офицерской биографии.
– Ну метод не мой, предположим, – осмелился поправить шефа Горецкий. – Не сработает – другой применим.
– Ты говорил, подсказал какой-то твой коллега. Да?
И у Горецкого сжалось сердце. Он смотрел в глаза генералу, а тот вроде и не ждал ответа, будто бы между прочим спросил, и вот эта необязательность больше всего испугала Горецкого, потому что его не просто спросили о Глебе, а еще и сделали вид, будто ничего тут серьезного нет. Первый признак близкой беды.
– Да учились вместе, – смог ответить Горецкий. – Со Славой мы ездили к нему в тот раз.
Посмотрел на Корнышева, призывая того в свидетели, и увидел его бесстрастное лицо. Горецкий ощутил одиночество загнанного охотниками зверя. Они вместе против него – и Калюжный, и Корнышев. О чем-то они уже переговорили здесь, в генеральском кабинете, без Горецкого.
– А где сейчас работает твой товарищ?
– В институте Сербского, товарищ генерал.
– По психам практикуется?
– Так точно!
Как скоро все произошло! Как такое может быть?
– Это он тебе посоветовал Ведьмакина потормошить, рассказывая ему его же собственную биографию?
– Так точно! Но мы с Корнышевым ему не говорили, о ком идет речь. Мы все в общих чертах, без имен и фамилий.
Не выступил ли у него на лице пот? Не бледный ли он сидит? Черт возьми, ну кто же мог подумать, что от орденов до плахи такой короткий путь?
– А у него такие случаи были? – спросил Калюжный.
– Я не понял, товарищ генерал, – вопросительно посмотрел Горецкий.
– Он таких в своей практике наблюдал?
Они, все трое, кто присутствовал сейчас в кабинете, знали, о чем идет речь, а отвечать по недоброму умыслу фортуны выпадало Горецкому, и он снова почувствовал себя загнанным зверем.
– Да у него прямо под рукой такой пациент, товарищ генерал, – сыграл уготованную ему роль Горецкий. – Сестра у него. После автокатастрофы. У нее дела не так плохи, как у нашего Ведьмакина, но тем не менее…
– А ты ее когда увидел в первый раз? – перебил Калюжный.
– Сестру?
– Да.
– Вот мы с Корнышевым приехали и познакомились.
– А раньше?
– Нет, – с готовностью сообщил Горецкий. – Раньше я ее не видел.
– Но слышал хоть о ней?
– Нет.
– Как же так? – вопросительно глянул Калюжный, и взгляд у него был такой, будто Горецкому теперь придется отвечать за то, что раньше он о сестре Глеба не удосужился справки навести.
Горецкий промолчал.
– Ты видел его сестренку, – сказал Калюжный. – Можешь оценить. Как думаешь, действительно у нее и у Ведьмакина один и тот же диагноз?
– Не уверен, – осторожно ответил Горецкий.
– Да? – будто бы удивился генерал.
Но это не удивление, а предложение обосновать свое мнение.
– Что у них общего? – сказал Горецкий. – Проблемы с памятью. Но причины патологии могут кардинально различаться. От врожденной патологии до физической травмы. Там множество причин.
– Слава, покажи ему фотографии, – попросил Калюжный.
И Корнышев перевернул до сих пор лежавшие оборотной стороной кверху фотографии, которые разволновавшийся с самого начала разговора Горецкий не заметил. Просто внимания не обратил.
– Бери-бери, – подсказал Горецкому Калюжный.
Горецкий боялся, что у него будут дрожать руки, и фотографии просто придвинул к себе, разложил их веером, после чего руки спрятал под столом, склонился над снимками.
На всех фотографиях были Ведьмакин и Женя. Явно не Кипр. Очень похоже на Москву. Снимки делались со значительного расстояния. Слежка? Кто следил? Женю Горецкий сразу узнал, но поначалу вида не подал, и только когда дело дошло до снимка, где она была сфотографирована крупным планом, Горецкий протянул изумленно:
– Ба-а-а! Вот так номер!
Эти шпионские фотографии действительно его поразили.
– То-то я смотрю, на этих фотографиях лицо вроде как знакомое, – сказал Горецкий. – Но мелко снято. Я сразу даже глазам не поверил. А тут вот смотрю…
Он взял в руку фотографию, на которой была Женя.
– Как это понимать? – спросил Горецкий. – Они знакомы?
– Эта женщина – близкая подруга Вани Алтынова, – сказал Корнышев.
И вновь изумление Горецкого оказалось абсолютно правдоподобным. Потому что он только что получил подтверждение собственной правоты. Корнышев, где-то там на Кипре выполнявший свою часть работы, раскопал и преподнес на блюдечке бесспорное доказательство сформулированной Горецким теоремы. Горецкий говорил, что Женя Нефедова и Ведьмакин связаны между собой. Только что Корнышев добавил к этому, что Женя Нефедова – это подруга Ивана Алтынова. Про некую Женю Корнышев еще раньше говорил. А сейчас предоставил фотографии. Доказал теорему. Цепочка замкнулась.
– Но ошибки быть не может? – позволил проявиться своему изумлению Горецкий. – Снимки эти – откуда? Это не монтаж?
– Нет, – покачал головой Корнышев.
Конечно, нет. Кто бы сомневался.
– Наш Ведьмакин, – сказал Корнышев, – еще когда он был настоящим Ведьмакиным, а не шофером Ивановым, когда у него с черепушкой еще все было в порядке, лично отвез эту женщину на квартиру к твоему приятелю. Она никакая ему не сестра, Илья. Твоего приятеля надо брать за жабры.
– Ну что же, – дрогнул Горецкий. – Надо – значит, надо!
Метнул взглядом в Калюжного.
– Ты не психуй, – посоветовал генерал, чутко уловив его состояние. – Ты на работе. Знаешь, как говорят? Это бизнес, тут ничего личного.
Горецкий в ответ нервно пожал плечами.
– Мы бы его уже привезли, – сказал Калюжный. – Но решили без тебя не действовать.
– А я-то что?
– Мы его с первой секунды берем в оборот и колем до сознанки, – сказал Калюжный. – Но надо, чтоб он сразу поплыл. Нам время дорого. Я тут подумал… На тебя ложится задача быстро ему объяснить, что лучше сразу все рассказать. Ну попугай его немножко. Скажи, что будет больно, если артачиться начнет. Что ты ему, конечно, друг, но помочь теперь можешь только этим советом. На людей это здорово действует – когда они свое одиночество и бессилие ощущают.
Дрогнуло сердце Горецкого.
– Да ты спокойнее! – поморщился генерал.
– Может быть, ему позвонить предварительно? – предложил Горецкий. – Договориться о встрече.
– Да ты что? – неприятно удивился генерал. – Так не делается! Брать человека надо тепленьким. Он тогда в шоке, и с ним что хочешь можно сделать.
* * *Поехали несколькими машинами. Не доехав, рассредоточились по прилегающим улицам, и уже с разных направлений должны были выдвигаться к дому Глеба.
Горецкий был в одной машине с Корнышевым, который посмотрел на него, оценил:
– Неважно выглядишь!
– А ты бы как выглядел? – отмахнулся Горецкий.
Вышли из машины. Корнышев стрелял по сторонам настороженным взглядом и был похож на сторожевого пса.
– Я не помню, у него дверной «глазок» есть? – спросил Корнышев.
– Кажется, есть.
– Встанешь под дверь. Позвонишь. Скажешь, по срочному делу. А когда он дверь откроет – тут голову береги, через тебя полезем в дом.
Движения у Корнышева были резкие, будто он уже был в схватке.
Горецкий только кивнул в ответ с хмурым видом.
У дома Глеба людей из ФСБ не было видно, и, только скользнув взглядом по припаркованным у подъездов автомобилям, Горецкий обнаружил силуэты. И в подъезде, когда туда вошли Корнышев и Горецкий, тоже были свои. Быстро поднялись к нужной квартире. Горецкого оставили напротив входной двери, остальные распластались вдоль стен. Корнышев сделал знак рукой. Горецкий нажал кнопку звонка. За дверью была слышна переливчатая трель. Илья в ожидании того момента, когда ему откроют дверь, скучающе поднял глаза к потолку, потом будто невзначай скользнул взглядом по людям у стены и увидел оружие в их руках. Суетливо потянулся к звонку и повторно нажал кнопку. Все та же тишина.
– Глеб! – позвал Горецкий.
Его голос отразился от стен и эхом скатился вниз по лестнице. Шорох за дверью, но не в квартире Глеба, а в соседней.
