Дмитрий Щербаков - Нимфоманка
— Видите ли… Беда в том, что она сама подсознательно не хочет излечения. Почему, не могу понять. Чтобы разобраться, нужен очень глубокий психоанализ, который я просто не способен провести данной пациентке. Возможно, помог бы гипноз… но гипноз на нее не действует — слишком сильная воля, слишком много барьеров психологической защиты. Она сама кого хочешь загипнотизирует. Ей нужен психоаналитик высочайшей пробы, причем такой, которому она полностью доверяет. Иначе докопаться до причин ее болезни просто невозможно. А без знания причин… Сами понимаете.
— Вы говорите, она сама не хочет излечения… — начал Север с нотками злобы в голосе.
— Подсознательно! Только подсознательно! — перебил врач.
— Значит… — скрипнув зубами, продолжал Белов, — значит, ей нравится быть шлюхой?!
— Вы не понимаете. Не нравится. Совсем не нравится. Более того, она испытывает тяжелейшие моральные мучения каждый раз после… после того, что сделает. Но что-то внутри ее, что-то в ее подсознании заставляет ее поступать так, как она поступает. Более того: весь ее организм начинает работать на болезнь. И если не получает того, что требуется, может сломаться, хотя организм очень сильный.
— Что значит сломаться? — сквозь зубы спросил Север.
— А это уж как Бог даст. Либо она умрет, либо свихнется. Безнадежно свихнется, с разрушением клеток мозга.
— Так что же тащит ее на панель?!
— Вот до причины-то я как раз и не могу докопаться, объясняю же вам… Но могу кое-что добавить. Вас она любит безумно. И своими изменами как бы защищает вас от чего-то.
— От чего же?! — изумленно воскликнул Север.
— Это прозвучало довольно невнятно… А после она замкнулась, и любые мои попытки прорваться глубже оканчивались зарождающейся истерикой. Истерику я гасил, но понял — данная тема для нее табу. Причем неосознанное табу, какое-то очень глубинное…
— Что же делать, доктор?
— Ждать. Возможно, пройдет время, она перегорит, наступит опустошенность… Надежда есть, хотя и слабая.
— Спасибо и на этом… — опустив голову, Север вышел из кабинета. Мила бросилась к нему.
— Ну что? Что он сказал?
Преодолев себя, Север улыбнулся.
— Все в порядке, маленькая. Ничего не надо делать, просто ждать. Болезнь пройдет сама. А пока займемся созданием фирмы «Шаман»…
О разговоре с врачом Север не рассказал никому. Визит был анонимным, и Белов попросил жену скрыть его даже от Витьки с Лидой. Свою боль Север нес один.
Фирму «Шаман» Север зарегистрировал на свое новое имя. В уставе фирмы было записано: «Основной вид деятельности — организация досуга». Под этой маркой вполне спокойно могла работать сводническая контора. Конечно, Белову пришлось дать не одну взятку разного рода чиновникам, чтобы фирму зарегистрировали. Но такие дела он умел проворачивать.
Теперь следовало подобрать контингент служащих, организовать рекламу. Последнее затруднений не вызывало: множество местных газет и местное кабельное телевидение за деньги рекламировали что угодно, в том числе и всевозможные своднические фирмы. Блядей, кстати, рекламировали особенно охотно: журналисты — близкие родственники проституток — обожали получать деньги за клубничку.
Охранников для девочек Север нашел среди боксеров здешней секции, наняв тех, кто, помимо обязательного первого разряда, имел еще и навыки вождения автомобиля. Наличие или отсутствие у претендента прав не учитывалось: ездить бы умел, а права легко покупаются в ГАИ. Отобранные Беловым парни уже получали зарплату, хотя пока просто без толку торчали в снятом для фирмы офисе. Потому что девочки еще отсутствовали.
Нанимать любых проституток Север не хотел. Тем более не хотел привлекать порядочных девчонок, соблазняя их высокими заработками. Против этого, кстати, особенно резко выступала Мила — отчаянно, до истерики, хотя никто ей, собственно, не возражал. Она кричала, что толкать женщину на панель, поманив сладким пряником, легкими деньгами или чем угодно другим, — подло, подло, подло! Так могут поступать только законченные подонки, грязь, сволочь, с которой позорно даже дышать одним воздухом.
— Вы не знаете, каков хлеб проститутки! — кричала Мила, рыдая. — Не знаете, а я знаю! Знаю, какими мерзавцами бывают клиенты, какими тварями становятся сами девки! Знаю, что такое «субботники» и «прописки»! А вы нет! Север, Север, скажи им!..
Ее едва удалось успокоить, заверив, что контингент «горизонтальных тружениц» будет набираться только из уже действующих проституток.
— Тогда давайте найдем самых несчастных! — предложила Мила, вытирая слезы.
— Самых страхолюдных, что ли? — удивился Витька.
— Нет! — крикнула Мила. — Самые несчастные — далеко не всегда самые страхолюдные! Как правило, наоборот! И вообще поручите это мне!
На том и порешили.
— Что ж, Милка, теперь дело за тобой, — подытожил Север, когда девушка окончательно успокоилась. — И где ты собираешься искать товарок по ремеслу?
— На вокзале, — ответила Мила меланхолично. — Среди бичих.
Все дружно охнули.
— Ну и рожи будут у наших сотрудниц! — рассмеялась Лида. — Милка, ты с ума сошла.
— Ничего и не сошла, — упрямо возразила Мила. — Там работает очень много красивых девчонок. Только приодеть их…
— И слегка помыть! — усмехнулся Север.
— Моются они! — выкрикнула Мила яростно. — Это помоечные бомжи не моются, совсем опустившиеся, а нормальные — моются! И девчонки там есть — глаз не отведешь! Только пьют сильно от такой жизни!
— Откуда ты все это знаешь? — Север косым взглядом окинул жену.
— Знаю, малыш… — грустно сказала Мила, остывая. — Я год работала элитной… Знаю судьбы неэлитных. Поверь мне.
— Ладно, тебе решать. — Север вздохнул. — Что ж, тогда идем на вокзал. Идем?
Она наконец улыбнулась.
— Идем!
— Нам с вами? — спросила Лида.
— Не обязательно. Собственно, вести переговоры буду я, Север меня просто прикроет. На всякий случай. Пошли! — Мила встала.
— Может, тебе одеться пообтрепаннее? — Север критически осмотрел платье жены. — Чтобы соответствовать контингенту?
— Нет. Как раз нет. Я одета как надо. Пошли.
В привокзальном сквере было людно. Север присел на скамейку, не выпуская из виду прогуливавшуюся Милу. Та опытным взглядом вылавливала в толпе своих потенциальных подружек. Ага, вот… Две исключительно хорошенькие девицы. Одеты нормально, только идут раскорякой. У всех бомжей такая походка: дает себя знать краденая обувь, беспощадно натирающая ноги. Мила внимательно следила за ними. Те, выбрав пустую лавочку, уселись, облегченно вздыхая. Мила подошла и плюхнулась рядом. Достала из сумочки припасенную бутылку водки, с хрустом свинтила крышку и припала к горлышку. Девчонки внимательно, несколько завистливо посмотрели на нее, но промолчали.
После глотка Мила выдохнула, вытащила специально для этой цели купленные импортные сигареты, щелкнула зажигалкой. Затянулась, потом опять приложилась к бутылке. Бичихи голодными глазами провожали льющуюся в ее горло водку.
— Выпьем, подруги? — предложила Мила, оборачиваясь к ним. — Скучно одной…
— Что, тоска заела? — иронично спросила одна из бичих — блондинка.
— Заела… — вздохнула Мила. — Вспомнила Москву, родную «семью»… Я на Киевском вокзале начинала, — доверительно сообщила она. — Хоть и дерьмовая была жизнь, а все одно — своя.
— Помада у тебя классная, — сказала блондинка. — Не пачкается. Совсем следов на горлышке не оставляет.
— Ага. Фирма, — бросила Мила беспечно. — Так пить будете?
— Чего ж не выпить, если даром! — усмехнулась блондинка. — Наташ, ты как?
— Она еще спрашивает! — воскликнула шатенка Наташа, почти вырвав протянутую Милой бутылку и жадно припав к ней.
— Клиент не идет? — посочувствовала Мила.
— Не идет… — вздохнула блондинка. — Сидим сухие, как две дуры. А ты правда наша? Что-то не похоже.
— Наша, наша, — заверила Мила. — Говорю же, с Киевского, из Москвы. Просто сейчас мне повезло.
— Сама москвичка? — подозрительно спросила блондинка. Она знала, что москвичи, став бомжами, обычно опускаются ниже всякого уровня, попадая в особенно презираемые категории бичей, именуемых «ползунками». Впрочем, то же самое происходило с бомжами из местных и здесь. Более или менее держались на плаву только приезжие.
— Ага, москвичка, если это можно так назвать. Детдомовка, — легко соврала Мила. — Когда вышла оттуда, мне была положена коммунальная комната. Но оказалось, что комнату мою районные начальнички давно продали. Даже прописаться нигде не смогла. Гуляй, девочка…
— Знакомая история, — кивнула блондинка. — Как тебя величать-то?
— Зови Астрой. А тебя?
— Ира… Натах, дай и мне выпить, присосалась… Можно? — обернулась Ира к Миле.
