Найти «Сатану» - Корецкий Данил Аркадьевич

Котенок мяукал и терся о его покрытые пледом ноги.

— Что вы знаете об операции «Подснежник»? — спросил Ерманов.

— Конечно, ничего! Я же конструктор и не привлекался ни к каким операциям. Я всю жизнь создавал и усовершенствовал «изделия».

— Об одном из них и идет речь. «Р 36М», по документам уничтоженная в соответствии с Договором ОСВ-2, а на самом деле оставленная на боевом дежурстве в автономном режиме.

— А-а-а… Да, я ходил на прием к Брежневу незадолго до его смерти. Он уже был совсем плохой. Но мы с покойным Владимиром Федоровичем Усовым были только декоративными фигурами. Все затеяли военные: маршал Уваров и командующий ракетными войсками… Толстиков, кажется…

— Толстунов.

— Или Толстунов, — согласился конструктор. — Их обоих тоже уже нет в живых. Я один остался. Но ко мне не может быть никаких претензий: я только дал техническое заключение — мол, перевести «изделие» в автономный режим возможно, и оно выстоит сколько надо… И потом, сам Генеральный секретарь дал разрешение! — И, неожиданно остро взглянув, спросил: — А вы из КГБ или из особого отдела?

Капитан начал понимать, в чем дело.

— Дорогой Александр Филиппович, КГБ и особых отделов давно уже нет, теперь существуют ФСБ и военная контрразведка, — как можно задушевнее сказал он. — Но я не оттуда и предъявил вам свое собственное удостоверение, а не документ прикрытия. И, конечно, никаких претензий к вам нет и быть не может. Есть только огромная благодарность за вашу работу и ваши «изделия».

Старик слегка улыбнулся.

— Да, недаром нашу птичку противники «Сатаной» прозвали! Вы же знаете, что конверсионные варианты запускали на орбиту космические станции, летали к Луне. Так что наш «карандашик» и заряд на Луну вполне доставить может! А вот «Периметр»…

На кухне раздались шаги, и Головлев замолчал. Послышался звук льющейся воды — дочь хозяина, наверное, заваривала чай. У Юры пересохло в горле, и он подумал, что если предложат чашечку, то он не откажется.

— «Периметр» загубили, — понизив голос, закончил фразу конструктор. — Да и вообще все псу под хвост пустили. Все умные, советоваться со старыми кадрами перестали, вот носители один за другим и падают. Только то, что мы делали, до сих пор работает…

— А про ту, оставленную в автономном режиме ракету вы что-нибудь знаете?

— Абсолютно, — старик покачал головой.

— Ну, хотя бы где она?

— Понятия не имею. Мы вышли от Леонида Ильича и уехали к себе, всем остальным занимались военные.

— А сейчас в каком она может быть состоянии?

— Ну, это должны знать эксплуатационники. Они же регулярно проводят регламентные работы.

— Дело в том, что регламентные работы на ней не проводились…

Глаза старика округлились.

— Вот как? Странно… В автономном режиме «изделие» проводит самотестирование и некоторые действия по обслуживанию осуществляет самостоятельно: подзаряжает аккумуляторы, подкачивает воздух в систему высокого давления, если надо, переключает неисправный блок на дублирующий. Если неисправность угрожает нормальному старту или полету, система отключается, и «изделие» деактивируется. А почему вы спрашиваете? Вы разве его не нашли?

— В том-то и дело, что нет!

— А я думал, вы меня проверяете… Хотя чего меня проверять? Я проверенный.

— Хорошо, — терпеливо продолжал Юра. — А если система сама не выключилась, что будет тогда?

— Ясно что! — удивился Головлев. — Значит, «изделие» простоит тридцать лет и пойдет на цель!

Капитан вскочил как ужаленный.

— Как?! Как пойдет на цель?!

— Очень просто. Ее недаром называют «Мертвая рука». Если в течение тридцати лет «птичка» не получает никаких сигналов с Центрального командного пункта и в обслуживающем ее КП не появились люди, она воспринимает это как сигнал об уничтожении органов военного управления и наносит удар возмездия!

Головлев возбужденно потряс худеньким кулачком. Глаза его горели.

— Подождите. — Юра обессиленно опустился на стул и вытер платком вспотевший лоб. — Неужели ракета сама, без команды, стартует и пойдет на цель?!

— Конечно! — гордо воскликнул конструктор. — А от кого ждать команды, если ее тридцать лет не было? Ясно, что все уничтожены!

— Но ведь у нее датчики обязательных параметров! Сейсмические толчки, ионизирующее излучение и так далее… Если все в норме, зачем стартовать?

— Да затем, что противник мог применить не ядерное, а какое-нибудь другое оружие массового поражения! — торжествующе воскликнул Головлев. — Нейтронную бомбу, химическое или биологическое оружие! Но враг не останется безнаказанным! Тогда включается вторая программа, которая при нормальных параметрах реагирует на отсутствие команд и признаков жизнедеятельности людей!

— Вот оно как, — упавшим голосом произнес Юра. — Значит, она стартует и отдаст команду на запуск всем остальным ракетам, оснащенным ядерными боеприпасами?

— Так должно было быть, — Головлев опять безнадежно махнул рукой. — Но «Периметр» был уничтожен. Так что наша птичка полетит одна. Но и этого врагу мало не покажется!

Юра опять вытер лоб.

— А когда начинается тридцатилетний отсчет? И когда истекает? День в день, что ли?

— Начинается с момента перевода на автономное несение службы, — спокойно ответил старик. — А истекает… Не день в день, конечно… Плюс-минус неделя или две… А может, и месяц…

Юра вскочил со стула.

— Спасибо, Александр Филиппович! Вы нам очень помогли! До свидания!

Почти бегом молодой капитан бросился к двери. Чаю ему не предложили, да он уже и расхотел его пить.

29 мая 2012 года

Катар, Доха

В небольшом, шикарно обставленном люксе пятизвёздочного бутик-отеля «Al Najada Boutique» никогда, наверное, раньше не собирались пятеро мужчин одновременно. Расположенный в старом городе, среди лабиринта извилистых переулков, и состоящий из трёх присоединенных друг к другу домов с резными фасадами, будто перенесенных из «Тысячи и одной ночи», отель был местом, где обещали традиционную — размеренную и спокойную жизнь арабского Востока: кальян, хамам, настоящий кофе с кардамоном, кебаб из ягнятины, отдых и покой для души и тела. И действительно, здесь можно было укрыться от бешеного темпа сверхсовременного мегаполиса, в который давно превратилась Доха и в котором круглые сутки кипела бурная жизнь в торговых центрах, ресторанах, SPA-центрах. Даже ночью, среди ярко освещенных, как в Стране желтого дьявола, небоскребов, под черным, испещренным большими звездами восточным небом, продолжалось бурление человеческой массы, в основном туристической, которая, впрочем, не могла как следует развернуться в условиях строгого «сухого закона». Здесь же после вечерней молитвы царила полная тишина.

«Бутик Аль Нахады» привлекал не только спокойствием и восточными усладами — в него можно было войти, не привлекая внимания, а главное — незаметно выйти, ибо длинные извилистые коридоры имели четыре выхода на разные улицы и в переулки.

Но что могло собрать ночью в одном номере стольких мужчин? Геев вряд ли посетит мысль закатиться впятером в отель класса пять звезд, если только они не подвыпившие тайком новые русские из стран бывшего Советского Союза. На крайний случай можно было предположить, что это руководители террористической организации, проводяшие очередную конспиративную встречу. К геям собравшиеся не относились, к новым русским — тоже. Это были именно руководители «Аль-Каиды».

На диване, обтянутом белой кожей, расположился человек с гутрой [27] в мелкую розовую клеточку. Такие носят жители Саудовской Аравии. Перед ним, на красном ковре ручной работы, стоял низкий и длинный резной столик из чёрного дерева, на котором расставлены четыре чайных прибора. Те, для кого они предназначались, сидели попарно, напротив друг друга, в белых кожаных креслах. У троих гутры были, как и их джабалии, белоснежные. Четвертый одевался по-европейски: без головного убора, в тёмно-синем костюме и белой сорочке с темно-синим галстуком, резко контрастирующими с белизной стен, мебелью и одеждой собеседников. Всех пятерых разыскивали антитеррористические подразделения многих стран, поэтому они принимали меры предосторожности: жили по чужим паспортам, которые регулярно меняли, постоянно переезжали с места на место, называли друг друга вымышленными именами.