Дмитрий Осокин - Причём тут менты?!
— Я все это о том, что ты могла бы на время одолжить пару юбчонок своим товаркам… гм… невольным товаркам…
— Конечно, конечно! Если с возвратом… Бедные девочки! — засуетилась она.
— А разве тебе не хочется утешить их лично? — я подхватил блондиночку под мышки и поволок в дальнюю комнату.
— Нет! Не надо!
— В чем дело? — урезонил я ее и, приоткрыв дверь, втолкнул внутрь.
Девчушки уже каким-то образом умудрились развязать руки-ноги бедняжке на тахте, нож так и не пригодился.
— Алена! — я по-прежнему старался на них не смотреть. — Эта добрая девочка при несла вам пару комплектов одежды…
— Добрая де… ах ты, сучка!
Я закрыл дверь.
Пусть одеваются спокойно. Конечно, они в худшей форме, но у них все-таки тройное преимущество! Кроме того, на их стороне справедливость!
— Ну и кто теперь пойдет звонить? — хмуро встретил меня Атас, неодобрительно прислушивавшийся к визгу блондинки.
За это время из коридора успело исчезнуть тело второго клиента.
— Куда ты их деваешь? В мусоропровод?
— Как можно! Они же живые! Клиенты отдыхают в ванной. На случай, если вдруг кому понадобятся. Но — не знаю. Успеем разобраться, как паршивый маленький наркоман навел нас на эту малину, откуда он о ней узнал…
— Какой наркоман? — подал голос один из тюков.
— А вот ты нам и расскажешь. И заодно обрисуешь, как найти шефа этого притона.
— Половой орган вам!
— Его мы у тебя тоже возьмем. Подожди.
Атас вывел меня в коридор.
— Ты так и не врубился, что сюда едет автоматчик? Возьми мою ксиву, в этом районе уличные телефоны три часа искать можно, попросись в любую соседнюю квартиру и звони в «Астратур».
— Слушай, это, конечно, хорошо, но ты же не при исполнении… И слишком часто Светил сегодня свою ксиву. Тебе не попадет?
— Всего лишь удостоверение личности! — грустно отмахнулся Атас. — Иди. Я пока с ними потолкую.
Он так и не снял перчатки.
— Ты что, будешь их пытать?
— Если так не расскажут.
— С ума сошел?! Засовывать в задницы паяльники и тушить о глаза сигареты?
— Зачем? — грустно улыбнулся Атас. — Смотри…
Он продемонстрировал мне тюбик с какой-то мазью.
— Эта штука предназначалась для тебя!
— Что?!
— «Финалгол», хорошая мазь. Спортсмены применяют для разогревки. Годится и при переломах-ушибах-вывихах-растяжениях. Ночью я еще не знал, что с тобой случилось, вот и прихватил. Не зря же я ее таскал. Признаться, хотелось опробовать на Энди, да он вовремя раскололся.
— Будешь сначала ломать руки, а потом смазывать? — не врубился я.
— Зачем ломать? Зачем руки? Ты когда-нибудь «звездочкой» мазался?
— Ну.
— А никогда не случалось, не помыв рук, затем в туалет сходить?
— Бр-рр-р! Разок было.
— Так «финалголом» намазать еще круче! Неохота пачкаться, ну да перчатки потом можно выкинуть.
— Гм… Удачное наказание для сутенеров-беспределыциков!
Я повернулся и пошел к двери, но остановился.
— Если вдруг я чуть опоздаю… Ты, над еюсь, понимаешь, что автоматчик не станет звонить в дверь?
— Ключ, конечно. Но я только одного намажу, потом пойду ждать. Шпалер теперь есть. А ты… будешь возвращаться, звони условно: три коротких, пауза, шесть. По типу «раз-два-три, «Зенитушка» дави!».
Другие квартиры на этаже то ли пустовали, то ли их хозяева имели достаточно благоразумия, чтоб даже и не подходить к дверям. Пришлось спуститься на этаж ниже. По пути я выглянул в окошко. На улице было темным-темно, и только луч фонаря у подъезда позволял убедиться, что с «девяткой» Атаса ничего не случилось. Рядом угадывался и почти осиротевший уже «форд-сьерра». В принципе, эти «коты» такие дешевые люди: «сьерра», которую уже лет десять как не выпускают, «восьмерка»… Что ж, каждый сам выбирает себе свой бизнес! У меня вообще нет машины, поэтому я только вздохнул и продолжал беспокоить жильцов дома. Хотя время не такое уж позднее! Как-то мы быстро управились, еще нет и девяти!
Этажом ниже мне повезло! Атасовы «корочки» сработали так, что мужик в трениках, открывший мне дверь, даже не стал сличать фотографию с мордой. Думаю, он пустил бы меня и просто так. А если б возникли проблемы, всегда можно было бы попробовать отбазариться тем, что так меняет человека головная повязка. К тому же мое лицо мне самому наверняка показалось бы незнакомым, настолько он было вытянутым. Оттого что я думал о найденной Алешке. А вот ЧТО я о ней думал, пусть догадываются психологи, психоаналитики и офицеры полиции нравов. Будь проклят мир, в котором регулярными и частыми побоями даже неразумного медведя можно научить считать!
Я доложился по телефону Свиридову, тот воспылал непонятным энтузиазмом и обматерил меня за то, что я не удосужился взглянуть на номер «бээмвэшки».
— Мы б уже сейчас на этого козла, шефа там ихнего, вышли! Ладно! Беспокою лидеров и сообщаю всем парням в вашем районе, чтоб подсуетились! Молодцы! Но главное — нужен автомат! Оружие, из которого спустили Петрушина! Работайте дальше!
Я поблагодарил мужика и попытался всунуть ему пятидолларовую бумажку. Он отказался. Я шел по простому линолеуму его нищей квартиры и думал, что в этом странном мире, в котором мы все очутились, не перевелись еще нормальные люди. Что показалось мне ненормальным, странным и заслуживающим удивления. И я удивлялся.
Мне оставалось подняться на половину пролета, когда я вдруг решил вновь выглянуть в окно на лестничной площадке между этажами. Просто для того, чтоб убедиться, что там, за окном, по-прежнему можно жить.
До меня не сразу дошло, что к чему, когда я увидел, как из подвалившей двудверной машины выскочила парочка и юркнула в подъезд. Тачка была темно-синего цвета, очень похожая на «восьмерку»…
Я рванул наверх. «Ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту-ту-ту!» — в темпе прозвенел звонок. На лестнице уже можно было услышать топот двух пар ног. Значит, парни сообразили, что на их «малине» что-то произошло. Ах, да, они, конечно, звонили по телефону, и когда никто не взял трубку…
— Заходи…
Я резко захлопнул за собой дверь.
— Атас, их двое! Уже бегут! Не лифт, по лестнице бегут, сечешь?!
— Так… — Атас накинул на дверь цепочку.
Только тут моего сознания достиг дикий вой. Три с грехом пополам одетые девчушки — теперь в одной из них уже можно было узнать Алену — стыдливо мялись у двери в первую комнату. На всех были непомерно короткие вещи: или юбки, или платьица, или джинсы.
Да, та блондиночка не только казалась миниатюрной.
— Все твои сомнения разрешились. Их умыкал не златозубый. Чувак с нунчаками и Артур, местный киллер. На «восьмерке», — быстро проговорил Атас.
— А кто орет?
— Посмотри…
Я заглянул на звук.
— А-а, Александрович, а-а-а! Лев Александрович! Сука, помой их, помой, сука! Лев Александрович Распетрович! А-а-а! Адрес: улица Пестеля, а-а-а! Я уже говорил, а-а-а! Помой мне яйца, гад!
— А где белобрысенькая?
— У твоих знакомых есть чувство юмора.
Они запихнули ее в сортир, к клиентам.
Прислушавшись, я различил и вполне объяснимые звуки, доносившиеся из-за заблокированной доской двери сортира.
— Это не чувство юмора, это чувство справедливости.
В дверь позвонили.
— Если ты пойдешь откроешь, я тебя помою! — пообещал Атас черноголовому.
На свою беду, тот пришел в себя раньше других, и именно ему довелось попробовать «финалголовой» терапии.
— Открою! Открою!
Не выпуская из руки «Макаров», Атас дал мне сигнал развязать черноголового, а сам пододвинул ему принесенный Аленушкой чайник:
— Ополаскивайся быстрее.
Я стыдливо отвернулся.
Черноголовый привел себя в порядок секунд за десять, так ему не терпелось избавиться от неприятных ощущений! Затем он робко встал и зашагал к двери под дулом Атаса. В нее уже не трезвонили. Меня это насторожило. И моего друга тоже.
— Крикни: «Открываю», — приказал он тихо, — и открывай, не заставляй ждать.
— Открываю.
Черноголовый начал поспешно поворачивать замок. Атас дал мне знак вжаться в стену, девушки тихо исчезли во второй комнате.
Парень снял цепочку. Не знаю, на что он рассчитывал. Что его узнают по голосу? В тот момент, когда он начал приоткрывать дверь, его навсегда избавили от неприятных ощущений. Я еще не слышал такого грохота. Рой пуль впился в тело черноголового, отбросил его на стену. Запомнилось, что он какое-то время завис в неестественном положении, не касаясь пола подошвами ног, направленной чуть снизу вверх очередью его на мгновение словно пришпилило к обоям. Треск автомата еще не смолк, когда в квартиру впрыгнул парень с пистолетом. Он забавно держал ноги в раскарячку, в такой позе и свалился. Атас все же позволил себе выстрелить. Да ведь уже можно было не опасаться поднять шум!
