Сергей Алтынов - Кроссворд для нелегала
Очнулся Джимми на берегу – лежал ничком, головой вниз по склону, его вырвало водой, в рот лезет трава, лицо в песке. Но он может дышать! Дышать, дышать… И несколько секунд, кашляя и давясь изрыгаемой из легких водой, он просто дышал, не соображая, где он и что с ним. И лишь восстановив кое-как дыхание, почувствовал – руки стянуты за спиной, да так, что локти соединены, а плечевые суставы болят, как вывихнутые. Болит челюсть, болит печень, болит разбитое о камни колено… Но он определенно жив, раз может чувствовать боль. Он может видеть – траву, песок и камни. Он может слышать… Чей-то голос, смутно знакомый, какие-то слова… Проклятый русский, это его голос. Его слова…
Эсэсовец перевернулся на бок. Трава уже не лезла в рот, и был виден Телегин – он сидел рядом, жевал травинку. Глядел участливо, мягко улыбался, покачивая на пальце Кроуфордов «вальтер».
– Я же говорил, что ты проиграешь, – Телегин выплюнул изжеванный стебелек, улыбнулся еще шире. – Минут двадцать назад я точно так же навернулся, когда с той стороны шел. Умылся, а потом деревяшечки аккуратно сложил, как было. Подлая натура, как считаешь?
Эсэсовец не ответил, даже не взглянул на Телегина.
– Точнее – издержки профессии, – продолжил в том же духе Телегин. – Даже не знаю, зачем… Предчувствовал, что ли. Уже хотел разобрать – вдруг дед какой-нибудь пройдет, кости переломает… А тут – ты, – балагурил Вячеслав.
Кроуфорд молчал. Он понимал, что теперь Телегин его в живых не оставит. Еще бросит пару ласковых русских словечек и пристрелит.
Однако в глубине леса послышались громкие голоса. Кроуфорд узнал повадку «бойцов» касимовской гвардии – эти головорезы не могут ходить, как нормальные люди. Им надо, чтобы за полкилометра все знали: спасайся, кто может, крутые герои идут! Но в данном случае это как нельзя более кстати…
– Сиди молча, иначе пристрелю! – прошипел Телегин и, точно горностай, юркнул в кусты.
«Бойцы» гомонили у самой речки. Кроуфорд сидел молча. Ведь Телегин рядом… На всех у него патронов не хватит, но уж для него, Кроуфорда, найдется… И вдруг до него дошло – никакого Телегина уже давно нет рядом и в помине! Сейчас Джимми ненавидел самого себя лютой ненавистью.
– Развяжите меня! Я здесь! – превозмогая стыд и самолюбие, закричал он.
Через минуту из кустов один за другим на поляну вышли облаченные в камуфляж боевики. Заросшие, как у обезьян, физиономии, фески, надвинутые на глаза, автоматы на изготовку… Даже эти клоуны здесь, карлик и великан. Как его, Физрет, кажется. Тот самый идиот, что вывез телегинскую напарницу за оцепление… Идут, как стадо, не торопятся, и никакой радости по поводу неожиданной встречи…
Преемник Касима подошел вплотную, но развязывать господина американца не спешил.
– Ты, двуликий оборотень… Это ты застрелил Касима? Мы все знаем!
– Что за чушь? – с трудом сдерживаясь, произнес Кроуфорд.
– У Касима был включен мобильник, и я лично слышал весь ваш разговор. Вы очень громко спорили. Ты что-то говорил о Коране.
О, дьявол! Наркобарон оказался куда хитрей и коварней. Даже после смерти сумел достать… Неужели он, Кроуфорд, так громко орал?! Или на касимовском аппарате было специальное устройство?! Какая теперь разница… И у Кроуфорда осталось последнее, что он мог произнести:
– Стой! Сто тысяч тебе и…
Забыв о разбитом колене, Кроуфорд приподнялся, хотел встать… И, точно подрубленный снизу серпом, рухнул на спину – его голова превратилась в бесформенное месиво, брызжущее кровью и осколками костей под перекрестным огнем нескольких автоматов.
Телегин видел и слышал все это издали, его вдруг затошнило. Он медленно, неслышно повернулся и пошел в сторону шоссе. Эсэсовец и здесь перемудрил. Вот и поймал наконец свой кончик от веревочки… И пулю от недавних союзников.
Западная Ю…я. 200… год
Омар и Физрет вышли из лесу, изрядно отстав от остальных: Омару надоело бежать вприпрыжку за более длинноногими коллегами, а Физрет притормозил, чтобы не отрываться от старого друга. К тому же он не любил ходить пешком. То ли дело катить в его быстром, как газель, микробасе, особенно когда тот набит девочками, такими мягкими и сочными…
С утра в рюкзаке у Физрета лежало несколько самодельных мин. Ему велели взять их с собой, чтобы перекрыть все тропинки при облаве на этих неверных, застреливших Касима. А потом по мобильнику позвонили и сообщили, что Касима убили не они, а американец… Кто бы мог подумать! Ведь они были такими друзьями, господин Касим и этот американец, который даже спас господина Касима от смерти…
После этого сообщения мины стали не нужны. Физрет выбрасывал их по одной при каждом удобном случае, чтобы не тащить на себе лишний груз, к тому же такой опасный.
Осталась одна, и они с Омаром решили, что последнюю мину просто так выбрасывать жалко – надо ее пристроить где-нибудь так, чтобы насолить полицейским, или людям Эмира, или чертовым иностранцам… Да все равно, кому. Бои отгремели, а они – живы-здоровы, и это надо отметить салютом!
Они вышли к окраине поселка и брели по нескошенной траве. Неожиданно Физрет остановился – что за странная картина? Обычный двор перед обычным загородным домом. А во дворе, прямо на травке, стоит высокий черный ящик. Сразу видно, вещь богатая и дорогая. Омар подпрыгнул, чтобы разглядеть диковинный предмет, и с первого взгляда определил, что это фортепиано. Карлик пару раз видел его в каких-то старых кинофильмах.
– Вот это мы и заминируем! – Карлик радостно засмеялся.
– Зачем?
– У-у, какой ты глупый! Хоть и вырос до неба! – захихикал Омар. – Зачем?! Да потому что…
– Стой, я догадался! – Физрет поднял вверх громадный толстый палец.
– И о чем же ты догадался? – настороженно спросил Омар.
– Они приедут, чтобы забрать его! – Физрет поднял палец еще выше.
– Кто?
– Люди Эмира! Ведь господина Касима нет…
– Правильно! Какой ты умный! – Омар подпрыгнул, насколько смог, и в полном восторге хлопнул Физрета чуть выше талии.
Через минуту оба деловито суетились вокруг фортепиано. Наконец карлик сумел открыть нижнюю крышку и несколько минут изучал устройство педалей и раму. Затем достал из коробки заряд и начал прилаживать, по ходу дела комментируя свои действия.
– Смотри, две педали. Одна – газ, вторая – тормоз. Ручки – с той стороны. За них возьмутся два человека, самых сильных, и потащат… Или прицепят трос – один конец к этом ручкам, второй – к автомобилю. Как только кто-то нажмет на газ… Ни один не уцелеет! Даже автомобиль разнесет!
– По-моему, ты неправильно его зарядил. Давай проверим! – подал идею молчавший до сего момента Физрет.
Карлик выразительно постучал крохотным кулачком по собственному лбу. Затем взялся за крышку и с помощью согнувшегося в три погибели Физрета приладил на место.
– Теперь все. Пошли! – скомандовал Омар.
– А может, останемся посмотреть, как их разнесет? – Физрет почувствовал изъян в затее: салют готовили они, а смотреть будет дядя? Несправедливо… Но карлик настоял на своем, сообразив, что убежать от уцелевших у него не получится.
До прибытия конвоя, посланного за контейнерами, оставалось полтора часа. Они вышли на место рандеву заранее, чтобы ничто не помешало в последний момент. Хотя, что может им теперь помешать? Накладок было немало, но в конце концов все образовалось. Натаха шла босиком по мягкой траве, на голове – обожаемое произведение шляпных дел мастеров, полы распахнутой блузки завязаны узлом на голом животе, в руках – сумка, еще более шикарная, чем предыдущая…
– Телегин, ты кем хотел стать в детстве? – Натаха явно чувствовала себя как на загородном пикнике.
– Ну-у, как все… Сперва шофером. Потом летчиком. Потом, когда сводили в цирк, – дрессировщиком медведей. Потом, когда разрешили смотреть взрослое кино, – каскадером, – вспоминая, перечислял Телегин. – Когда мне нарыв на пальце вскрыли, целую неделю хотел быть врачом-хирургом. Ну а потом десантником, само собой…
– А я вот всегда хотела стать разведчицей, – улыбаясь, проговорила Натаха. – И стала!
Вот так исполняется дурацкая детская мечта…
Она действительно была сейчас девчонкой. Светлые волосы развевались от ветра, глаза сверкали голубыми огоньками. И Телегин понял, что сказать то, что он хотел, надо сейчас.
– Наташ… Я поговорить с тобой хочу. Давно уже. Понимаешь… – он опустил глаза, сбился.
– Не-а, Телегин… Не хочу ни о чем говорить! Я знаю, о чем ты… Мне сейчас хорошо, а ты скажешь скучные банальные вещи… Отвечаю сразу – конец твоей истории слишком очевиден для меня: они жили долго и счастливо, пока не спились и не сдохли в один день!
Дерзкая наглая девчонка! Нет, моя дорогая, – бывает и по-другому. Он, Телегин, в этом уверен.
– Натах… Я люблю тебя. – произнес он.
Казалось, она не слышала. Он смотрел сбоку на ее лицо и не мог угадать, о чем она думала, что чувствовала. Спокойное, безмятежное, даже отрешенное лицо. Не девчонка, как десять минут назад. Но – никакой озабоченности, никаких тревог. Неподъемные дела переделаны, трудные решения приняты. И теперь – никаких метаний, никакой маяты.
