Михаил Нестеров - Ключевая фигура
— Котенок, не разбудил, спрашиваю?
Нет, наверное, вчера он много выпил или откровенно заспал тот факт, что для Скворцовой он по-прежнему находится в Лефортове.
— На том же месте в тот же час, — он быстро закончил разговор, положил трубку и снова набрал номер, на этот раз он звонил в Дагестан Шамилю Наурову.
На кухне Сергея ждал легкий завтрак, чашка горячего кофе. Не хотелось думать, что «немка» отрабатывает его деньги, но мысль эта занозой сидела в памяти. Закончив завтрак, Марк сказал:
— Возможно, та страстная подруга, которая исполосовала мое тело, станет искать меня. Темперамент, что поделаешь. Ты меня не видела, договорились? Иначе она и тебя исполосует.
Глава 15 Смертельный недуг
48. 19 сентября, среда
Марковцев назначил встречу на Кузнецком Мосту. В столице не жарко, и Катя вышагивала рядом с Сергеем в открытых туфлях на высоких каблуках, вязаной льняной кофте и джинсах.
— Не боишься, что я сдам тебя? — Она кивнула на дом, мимо которого лежал их путь. Кузнецкий Мост, 22, бывшая приемная КГБ, а ныне «почтовый ящик» ФСБ, сюда стекаются в основном анонимные письма от граждан.
Сергей если и ходил по лезвию ножа, то делал это в открытую. Впрочем, наверное, он прав: у себя под носом ФСБ вряд ли станет искать беглого преступника.
— Марковцев, ты столько натворил, что за одно знакомство с тобой положен расстрел. И сам ты живучий.
Ты какой-то непотопляемый. Вот и сейчас не идешь ко дну, а снова хочешь выжить.
— Поможешь мне? Ты единственный человек, Катя, кому я могу доверять.
— И тем не менее проследил, нет ли за мной «хвоста».
— Обычное дело, — пожал плечами Марковцев.
— Я устала, — честно призналась Катя. В отличие от генерал-майора Кричанова, она не верила, что у Сергея есть будущее. — Я хочу поставить в наших деловых отношениях точку. Мне нужен деловой партнер, понимаешь?
Сказав это, Скворцова пожалела и себя, и Сергея. Ему сейчас трудно, но ей что, на роду написано терпеть и облегчать его жизнь?
— Помнишь, по твоей просьбе я делала запрос на Шамиля Наурова?
Сергей кивнул: помню.
— Так вот, — продолжила Катя, — на него я ничего не нашла, о чем и сказала тебе. Но запрос вывел на меня коллегу из контрразведки. Ты в это время брал заложников в Новограде. Слушай, — Катя остановилась, — как тебе такое в голову пришло? Ответь: ты ненормальный?
— Ты говорила про коллегу, — напомнил Сергей.
— Поговорим про коллегу, — согласилась девушка, — только ничего хорошего не жди. Ответь мне — и продолжим. Ты работал на Наурова?
— Да.
— Отлично! — похвалила Скворцова и нервно рассмеялась. — Я даже представляю, какие доводы он привел, привлекая тебя на свою сторону. Он рассказал тебе байку про своего сына, да? Якобы попавшего в плен.
— Давай детали, — потребовал Марковцев, подавив в себе вздох: как же легко было общаться с «немкой» и как трудно, тягостно вести разговор с «русской».
— Детали следующие. При осмотре тел погибших на плече Саида обнаружили характерные синяки от приклада, нашли одежду, которую он скинул во время боя, а в ней — бумаги, доказывающие его причастность к бандформированию Султана Амирова. Это спецслужбы, ФСБ подкинула идею выставить бандита мучеником.
— Зачем?
— Об этом чуть позже. А теперь о том, почему я ничего не нашла на Шамиля Наурова и почему на мой запрос отреагировал мой коллега. Информация на Наурова засекречена, его подозревали в сотрудничестве с одной из саудовских спецслужб.
— Не вяжется, — заметил Сергей. — Засекречена — и подозревали. Что, подозрения с него сняли, а информация так и осталась засекречена?
— Ловишь все на лету, — усмехнулась Скворцова. — Науровых в Дагестане несколько сотен, в сочетании с именем Шамиль — десятки. Шамиля подозревали в получении — с последующей активной отработкой — денег саудитов. В том, что в 1997 году через подставное лицо, Султана Амирова, он создал «Союз мусульман», который установил тесные контакты с радикальными исламскими организациями — «Братья мусульмане», «Исламская партия возрождения».
Катя отрубала слова, буквально отыгрываясь, ненавидя собеседника — именно это прочел в ее глазах Марковцев.
— Контрразведка хотела поиметь на смерти Саида выгоду, втянуть Шамиля в игру. Дезинформация прошла на высшем уровне, документально зафиксированная, прошедшая в эфире. Саид и стал в ней мучеником. Домысли, что произошло в сарае, где он охранял заложников. Только время не позволило ему уничтожить все улики, доказывающие его причастность к отряду Амирова.
— Вернемся к Наурову, — попросил Марковцев, гоняя желваки.
— Со смерти Саида прошло всего несколько дней, — продолжила Скворцова чуть мягче, — и контрразведка поняла, что «тянула пустышку». Агентом саудовских спецслужб оказался тезка Наурова, работающий в нефтяном бизнесе.
— Коллега спросил, почему ты интересуешься Науровым?
— Конечно, спросил, — иронично ответила Скворцова, — как только поздоровались.
— И как ты ответила?
— Как всегда — невинно. Сказала, что Шамилем интересуется пресса. Назвалась источником, которые в СМИ называют «пользующиеся доверием».
— Он спросил имя журналиста?
— Так я ему и ответила! Он сам такой же источник, как добрая половина сотрудников ФСБ. Легкие деньги — любая секретная бумажка, попавшая к тебе в руки, на глазах покрывается водяными знаками.
— Я поделюсь с тобой. — Смысл этой фразы был известен только Сергею, он снова сравнил тяжелую на слово Катю и «ночную бабочку» Ингрид.
— Хочешь, чтобы я развернулась и ушла? — Казалось, Катя прочла мысли собеседника, однако ее покоробило одно только слово о дележе.
— Еще один вопрос: твой коллега проявил личную инициативу или?.. — Марк вопросительно приподнял брови.
— Личную, — ответила Скворцова. — В противном случае подъехал бы ко мне сразу после моего запроса. Он не полез в дебри. Сейчас же, если предположить невероятное, что он связал мой запрос с терактом в Новограде, он сам попросит меня молчать о нашем разговоре. Иначе начнет подыскивать себе другую работу.
— Логично.
— Что собираешься делать?
— Хочу адресовать пару ласковых твоей конторе.
— Через меня, — заметила Катя.
— Какая разница? Ты отыгралась на мне, я на тебе.
— Я не отыгрывалась, — возразила девушка. — А если это и так, у меня на то есть причины. Чего не скажешь о тебе. Ты же нервничал, когда я рассказывала про Саида.
— Да?
— Что да?.. И не надо качать головой. Лучше назови причину.
— Хорошо, я назову. Слушай внимательно. Шамиль не все рассказал мне, но в его доме я наткнулся на видеокассету, которую он, по-видимому, скрывал от всех. Содержание, можно сказать, стандартное. Общий план горной местности, десяток чеченских боевиков в грязной униформе, среди них выделяется молодой человек в гражданской одежде — Саид Науров. Поначалу я не узнал его, поскольку лицо его было синее от побоев. Слушаешь, Катя?.. В руках у парня пистолет, перед ним стоит на коленях пленник — не русский, что само по себе значимо, а кавказец, земляк. Под дружные крики бандитов Саид спускает курок, пленник со связанными руками падает замертво. На «вступительный взнос» нового члена банда отвечает приветственными криками: «Аллах акбар!» Стандартный способ привлечь на свою сторону, правда? Сажаешь человека в подвал и начинаешь избивать его.
Сергей закурил и глубоко затянулся.
— Парнишка виноват лишь в том, что не вынес пыток. Слабый он оказался или нет, судить не нам. Запись казни передали Шамилю, и с той минуты дагестанец забыл о выкупе. Пока я не просмотрел кассету, не знал, как отнестись к словам Наурова: «Я мог выкупить Саида, но тратил деньги на то, чтобы выйти на Амирова и отрубить ему голову». Потом все стало на свои места. Не поняла?.. Это же так просто — Шамиль отказался от сына. Зачем ему сын-бандит, убийца? «Сыновние недостатки — это отцовские ошибки». Уверен — если бы Саид каким-то чудом оказался дома, отец убил бы его.
Не докурив до конца, Марк выбросил сигарету и, глядя поверх головы Скворцовой, на здание «почтового ящика» ФСБ, продолжил:
— Теперь обещанная пара ласковых. Зная все или почти все, ФСБ тем не менее решила поиграть в разведчиков. Буквально — в кости, на мертвеце. Это тот самый момент, который не давал мне покоя. Но после твоих откровений мне все стало ясно. Представь состояние Шамиля, когда он получил одну кассету от бандитов, а потом другую, по сути — тоже от бандитов. И там и там грязный шантаж.
Марк понимал Шамиля как никто другой. Привыкший копаться в своей душе, бывший настоятель вывел простую формулу: дагестанец давно похоронил сына, в нем лишь жила память о нем, и то до определенного рубежа, до критической отметки — пока сын не прервал свои страдания возгласом согласия и не прервал мучения своего соплеменника.
