Сергей Соболев - Чужой
Сделано это было из предосторожности, чтобы — хотя вряд ли таких решительных шагов стоит ожидать от ментовского куратора — не давать возможности запеленговать его местонахождение по излучению трубки.
«Надо было раньше соображать, — не без злорадства подумал Бочаров. — И не брюхом, не кишечно желудочным трактом, а серым веществом! Ты что ж, думал, ментяра, я буду дожидаться твоего высокого кураторского соизволения?! Это раньше так было. А теперь хрен тебе на всю морду! Готовься, пузатая гнида: с тебя скоро с самого шкуру снимут. Отымеют по полной программе!»
Бочаров посадил за руль Паука, а сам уселся в кресло пассажира. Предстояло еще многое сделать, а потому следует беречь силы и энергию…
Он в который уже раз усмехнулся тем мыслям, которые крутились у него в голове. Ничего, Романенко, ничего… будет тебе «покой» и «стабильность»! Пройдет всего несколько дней и твоя фамилия и должность прогремят на весь мир! Станешь, млин, героем всех новостных программ на BBC, CNN и прочих демократических свободных СМИ! Будешь — «звездой»! Вместе со своим ментовским начальством и всей гебней, засевшей в Кремле!! Посмотрим, жирная свинья, как вы все отмоетесь от той грязи, от тех обвинений, которые вам будут швырять в лицо! Вас же разводят, как лохов… А вы так зажирели, так привыкли хапать, пилить и рулить, что уже почти ничего вокруг себя не видите! Живете, блин, «не чуя под собой страны»! Ну а ты, Романенко… Виталий Михайлович, кол тебе в горло!.. Надолго ты меня, падаль, запомнишь! Попил крови, поизмывался! Но как из волка не удастся сделать дрессированную собачку, показывающую фокусы на арене цирка, так и из Вольфа не получится бесконечно долго делать «картонную пугалку». Увидите, что такое н а с т о я щ и й, а не картонно гламурный фашизм! Грохнет так, господа товарищи, что все разом обос…сь от страха!..
Ему тоже, к чему лукавить, было сейчас страшновато. Он, Бочаров, поставил на карту жизнь. Но если все произойдет именно так, как это запланировано, так, как ему было обещано к у р а т о р а м и, не этими недалекими ментами вроде Романенко, а его настоящими хозяевами, м а с т е р а м и, то оставшуюся часть жизни он будет жить припеваючи.
И не в этой гребанной нелепой стране, а в уютных «европах», среди нормальных людей… Будет раздавать интервью о том, как «кровавая гебня» склоняла верхушку ими же вскормленных «патриотов» к решительным действиям против заполонивших центр России мигрантов. Как он, Бочаров Вольф, делал все возможное, чтобы удержать соратников из НСО от тех акций, которые им навязывались, к которым их толкали кураторы из силовых структур. Как он, в конечном итоге, надумал — не в силах воспрепятствовать надвигающимся событиям — сначала отправить жену и сына за кордон. А затем и сам решил уехать из страны, где правят спецслужбы и где на глазах формируется диктатура с нацистским душком… И вот теперь — это уже когда он окажется в Лондоне — он готов раскрыть всю правду! Да, да, у него есть факты и доказательства, способные уличить верхушку «органов», ну или влиятельные круги МВД в попытке разжигания межнациональной розни, в том, что они ведут страну к установлению фашистской диктатуры…
Ну а о том, что он и сам является активным участником кое каких горячих событий, «прогрессивная общественность» никогда не узнает. М а с т е р а об этом, понятно, распространяться не будут. А из тех, кто примет непосредственное участие в акции и кто знает подноготную Вольфа, в живых не должно остаться н и к о г о.
За стеклами уже были видны огни подмосковного города Лыткарино. До «явки» оставалось всего несколько минут езды. Вольф негромко сказал:
— Паук, ты все понял? Какие нибудь вопросы есть? Спрашивай сейчас, пока мы еще можем говорить с тобой откровенно!
— Все понятно, Жень. Хули воду толочь…
— С Красновым тоже тебе все понятно?
— Ох и злой он… Мы ж его в подвал захерачили! И браслетом приковали, чтоб жизнь медом не казалась! Не знаю, подпишется ли… добровольно?
— У меня на него крючок есть, — Бочаров усмехнулся. — Ну а то, что мы жестко проверяем людей… это же нам только в плюс! Это означает, что мы — серьезная организация, заботящаяся о вопросах безопасности! Разве не так?
— Тебе видней, Жень. Ну все… приехали!
Возле дома их встретили Шульц и Топор.
— Слава России! Хайль!!!
— Не орите, дуроломы! — строго сказал Вольф. — А то переполошите всю округу! Ну что? Где Антон? Ездили на полигон?
— В доме он, прилег покемарить децал, — перейдя на полушепот, сказал Шулепин. — Только час назад вернулись! Народу было… человек с полста! Антизог классную речугу толкнул! Ну а я все записывал на камеру, как ты велел.
— Менты не мешались?
— Не, ментов не видели. Человек пять свинтили по дороге… так говорят! Но на самом полигоне было спокойно.
— Кассета при тебе?
— В камере… я не стал вытаскивать!
— Добро, отдашь лично мне! И камеру и отснятые вами материалы!
Он обернулся, посмотрел на Паука, который, прихватив с собой небольшую сумку, запер «широкого».
— Кто еще здесь из наших?
— Антизог… Мясник… Ну и еще Краснов — он в подвале под замком!
— Не будем терять времени! Будите Антона! И этого… Краснова — давайте ка его сюда! Наручники не снимать: будем с ним разбираться!
Минут через пять вся команда, включая Краснова, собралась с тыльной стороны дома.
— Мясник, остаешься здесь, на базе! — распорядился Вольф, в руке у которого теперь была портативная камера. — Остальные… следуйте за мной!
Забор с той стороны, где почти сразу за домом начинается лесок, отсуствует как таковой. Смеркалось; полная луна, кажущаяся больше обычного размерами, протянула к земле мириады серебристых нитей. Вольф, подсвечивая себе фонарем, уверенно шел по тропе. За ним — остальные соратники. В том числе и Топор с Пауком, которые топали замыкающими, ведя закованного в наручники Краснова.
Пройдя с полсотни метров, Вольф вышел на небольшую поляну, частично захламленную бытовым мусором, пустой тарой из под пива и алкогольных напитков, разорванными упаковками и прочими следами человеческой жизнедеятельности. Здесь же имелась яма с остатками перекрытия — следы землянки, в которой, скорее всего, прежде обитали местные бомжи.
Двое соратников, Паук и Топор, подвели Краснова к этой яме. Вольф переключил фонарь на полную мощность и направил его в лицо парню, которого два с лишним дня держали взаперти в подвале дома.
— Соратники! — негромко, но веско произнес Вольф. — На протяжении многих лет мы ведем тяжелую, кровавую борьбу с сионистским правительством, с полчищами мигрантов, заполонивших нашу землю, с продажными чиновниками и преследующими нас прокурорами и ментами! Они делают все, чтобы расколоть наши ряды, чтобы посеять в наших умах и сердцах страх, неуверенность в наших силах и в самой возможности нашей победы над ЗОГом, над мировым злом! Но все их козни, все их ухищрения, вся их жестокость по отношению к нашему «белому братству», не принесут им должных результатов, пока мы будем тверды в нашей борьбе, пока мы будем едины и бдительны! Ибо правда на нашей стороне: мы боремся за священные идеалы арийской расы, за освобождение от векового рабства… И мы — победим!
Что то в его тоне, в его словах было такое, что остальные участники событий стояли тихо, недвижимо, словно были загипнотизированы не столько звучавшими здесь, в лесу при лунном свете словами, но и той энергией, которая исходит от личности, произносившей эти истертые, казалось бы, почти что банальные фразы…
Ни один не посмел перебить лидера группировки восклицанием или неосторожным словом. Ни один из соратников не стал — как это бывало прежде — выбрасывать правую руку в нацистском приветствии, сопровождая этот жест возгласом «Слава России», либо, что практиковалось исключительно в их узком кругу — «Хайль Гитлер!»
Даже Антизог, сам большой мастак толкать пламенные речи, и тот молчал, глядя, как завороженный, сквозь линзы очков на Вольфа, на человека, в котором он много раньше других соратников ощутил с и л у…
— Наша борьба была бы заведомо проигранной, если бы у нас не было друзей и союзников во всех слоях русского народа, — выдержав паузу, продолжил Вольф. — К счастью, у нас есть единомышленники среди сотрудников спецслужб! Через которых мы получаем информацию, позволяющую нам планировать наши акции и оперативно реагировать на угрозы! Сегодня я встречался с нашими информаторами, которые сообщили мне крайне важные сведения! Камарады! Должен сообщить вам… что среди нас находится п р е д а т е л ь!
Вольф сделал еще одну эффектную паузу, во время которой он включил видеокамеру и направил ее на закованного в наручники парня. Включился еще один мощный фонарь — это Паук решил взять на себя дополнительные функции «осветителя»… Краснов по прежнему молчал, он лишь закрыл глаза из за слепящего света.
