Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего - Ватутин Денис

— А там и вправду есть захоронения? — Ирину, кажется, очень заинтересовал этот аспект вопроса.

— Да нет там ни хрена, — махнул я здоровой рукой, — а если когда и было, то мы этого уже не застали… А уж в оживших марсианских мумий мне и самому хотелось бы поверить, но… Ей-богу, достаточно одного отряда отморозков — и любая мумия сгинет обратно в могилу…

Ирина рассмеялась.

— Странно, — произнесла она, — как в тебе романтик и идеалист уживается со скептиком и прагматиком?

— А я и сам удивляюсь. — Я посмотрел на нее внимательно. — Наверное, также, как и в тебе, мой драгоценный гид!

Я пришпорил верблюда и засмеялся.

— Ну ты нахал! — весело крикнула мне вслед Ирина. — Я — романтик в чистом виде!

Она погналась за мной.

— Не стоит выдавать желаемое за действительное! — успел прокричать я, ловко увернувшись от ее цепкой ладошки с острыми ноготками, которыми она пыталась схватить меня за ухо.

— Странный! — раздался в наушниках иронический голос Сибиллы. — Ты раненый или симулянт? Я не понимаю!

— Я — раненый симулянт, — крикнул я в ответ, и в это время Ирина подкралась сзади и схватила меня за ремень автомата.

Я никогда бы и не подумал еще пару дней назад, что Ирина может вот так просто дурачиться, да еще и на глазах у туристов, которые должны видеть в ней незыблемый авторитет знатока чужой планеты.

Туристы клевали носами, некоторые дремали, пытаясь облокачиваться на горбы своих верблюдов. Датчики или трещали, или вибрировали, как будто сыпался мелкий горох из мешка. Все были с опущенными светофильтрами. Солнце украшало нашу дорогу бликами и яркими силуэтами кактусов. Вот лес начал заметно редеть, тропинка стала подниматься на некую возвышенность, которая переходила в небольшой холм, покрытый пятнами мхов.

Мохнатые колючие колонны становились пониже, и места между ними появлялось больше. Мое сердце радостно бурлило в предвкушении знакомых равнинных просторов. Вообще-то лес мне в чем-то нравился (несмотря на «Изумруд»), но легкий дискомфорт я в нем все же ощущал.

Порхнула мимо нас какая-то птица — и вновь чириканье и причудливые переливы этих птичьих выкриков: они встречали солнце.

Вот мы с Ириной миновали последние кактусы, столбик-указатель при въезде в лес — и выехали на верхушку каменистого бордово-коричневого холма с темно-зелеными пятнами мхов.

Кое-где вокруг торчали еще огромные зеленоватые подсвечники, но они были одинокими замками, стоящими на просторах огромной глинисто-каменистой долины, на дне которой змеилась витиеватая полоска красноватого песка: по всей вероятности, это было древнее высохшее русло реки, и сама долина являлась продуктом эрозии, происшедшей много тысячелетий назад. Зрелище было еще и со спецэффектами — в песке, щедро набившемся в любые глиняные и каменистые ниши и ямки, изобиловал кварц, который сквозь красноватую пыль железных оксидов переливался мерцающими розовато-сиреневыми точками по всей поверхности этого огромного оврага. Долина разворачивалась вправо, к плоскогорью, и терялась между двумя скальными выступами метров по двести в высоту. В этих широтах постепенно начинались гористые участки местности, которые за пару тысяч километров к северо-востоку упирались в высоченное плато, на котором громоздился знаменитый «трезубец» — горы Фарсида, три высоченных шпиля, по размерам сравнимые с Олимпом, немного пониже. Сам же Олимп и Литохоро-Сити, туристский город, чуть ли не единственный развитый промышленный район Марса, располагались северо-западнее от «трезубца». Таким образом, путь наш описывал небольшую дугу в северном направлении и почти весь проходил по границе долины Амазония и плоскогорья.

Вид был очень величественный. Налетали порывы утреннего ветра: солнце начинало разогревать воздух. Так расцветившее пейзаж, оно несло в себе опасность жесткого излучения. Надо было торопиться.

Мы стали спускаться по запыленной и малохоженой тропе, вьющейся по западному склону долины. В том месте, где он встречался с горами, и была вырезана в скале огромная квадратная дыра, прозванная среди марсиан Призрачной Крепостью, высотой около тридцати метров, уходящая метров на двести в глубь скалы, плюс примыкающие коридоры, небольшие каменные комнаты со сложной геометрической конфигурацией. Она снаружи напоминала огромный летный ангар для крупного такого аэробуса. Об авторах этой постройки действительно велись ожесточенные дебаты, но трудно было сделать четкие выводы о ее возрасте, к тому же никаких орнаментов или письменных рельефов в этом месте обнаружено не было, так что даже назначение этой инфраструктуры оставалось неясным. Вполне возможно, это действительно были следы деятельности какой-то высокоразвитой неземной цивилизации: поражала легкость обработки камня и масштабы. Такие объекты встречались на Марсе и в других местах и были не менее геометричны и грандиозны.

Я не очень верил в инопланетян — хотя бы потому, что других следов своей деятельности не оставили, и даже если и существовали, то давно уже исчезли отсюда… Кто-то это сделал — только в этом можно было быть уверенным на сто процентов. А строить предположения можно бесконечно.

Мы продвигались вдоль склона долины, и Йорген продолжал обсуждать с Сибиллой, какой у нас ненормальный лидер смены и почему его все время тянет найти приключений на задницу себе и другим более здравомыслящим людям. Сибилла пыталась в сотый раз объяснить ему, что это единственная пригодная в ближайшем радиусе защита от солнечной радиации, и даже колодец с чистой водой там присутствует, а Йорген упрямо повторял, что не будет пить воду из одного колодца с трупаками, которые стопудово замурованы там по всем стенкам. А колодец наверняка был жертвенный, и что он про такие вещи читал (!), будто и на Земле древние индейцы в такие сбрасывали провинившихся нарушителей порядка, чтобы боги прислали им дождей или обеспечили победу в войне. Сибилла отвечала, что если химический состав воды нормальный, то она будет ее пить, даже если в колодце кладбище, а уж верблюды вообще лишены такой мнительности, как у Йоргена. На что Йорген возражал, что он по развитию далеко отстоит от верблюдов, и поэтому здесь нет ничего удивительного.

Меня этот диалог забавлял и раздражал одновременно: я понимал, что Йорген устал и элементарно капризничает, так как если бы все послушались его, то мы бы нашли на северной оконечности Амазонии какой-нибудь бункер типа «Оазиса», но это еще часа четыре езды — и то не факт, что не вляпались бы в перестрелку с военными или бандитами. Забавно мне было, что в Йоргене сочетается это брюзжание с закаленностью и выносливостью, а зачастую с полной бесшабашностью настоящего Охотника-марсианина.

Плечо пульсировало, в глазах иногда вспыхивали красные искорки, а горы приближались медленно. Солнце начинало ощутимо нагревать воздух, и становилось жарко. Надо было вытерпеть около часа езды — и мы на месте.

Терпели, несмотря на то что многие возмущались безответственностью Сеньки, так нагло переехавшего в город перед нашим прибытием, да еще и подселившего вместо себя какого-то заклинателя зверей, психопата, — хоть бы оружие у него отобрал.

Вот склон заметно повернул вправо, и на него там, у подножия скал, опирались многоступенчатые террасы, увенчанные сверху огромной зияющей прохладной темнотой — дырой Призрачной Крепости.

— Поднажмем! — крикнул я смене. — Скоро станет жарко!

Когда мы добрались до каменистых ступеней террас, тропинка стала совсем узкой и вилась вверх настоящим серпантином. Это был трудный участок. Существовала объездная дорога, пошире и поудобнее, но так получился бы приличный крюк. Дорога вела к заброшенной трансформаторной подстанции у подножия плоскогорья. Когда-то она распределяла энергию натыканных вдоль скалистых стен ветряных генераторов. Их лопасти щедро обдували восходящие вдоль скалы потоки воздуха. Эти потоки были достаточно постоянны и сильны.

Верблюды упрямились: им не нравилось, что мы выбрали такой крутой и извилистый подъем. Они тоже сильно устали. Дромадеры мотали головами, пытались пятиться назад, неохотно уступая ударам шенкелей и плеток.