Комнаты страха - Орлов Антон
«Я сдуру чуть не раскроил себе голову о скалу, – рассказывал Поль. – Специально снял шлем. Инстинкт самосохранения все-таки сработал, и приложился я не в полную силу, обошлось сотрясением. Но если бы они не вернулись и не оттащили меня от этой чертовой скалы, я бы довел дело до конца. В те минуты казалось, что смерть – единственный возможный вход, что я не имею права жить».
Хинар испытывал примерно то же самое. Он, как пилот, остался на яхте, и некому было удержать его от самоубийства. Но, совсем уже собравшись умереть, он подумал о Лейле и о своих банковских счетах, и сел писать завещание в пользу Лейлы, положив рядом пистолет. Сначала формальности, потом смерть. Будучи не в ладах с законом, свои средства он на всякий случай держал в разных банках, и понадобилось время, чтобы все припомнить и перечислить. Параллельно с этим его душу полосовала нестерпимая боль, и он ронял слезы на гербовую бумагу, так что дважды пришлось скомкать испорченный документ и начать заново, это тоже обеспечило отсрочку.
Потом, когда все закончилось, они сумели справиться с пережитым. Но это были взрослые люди – победители, разгромившие организацию Маршала! А Бланке было шесть лет. Видно, какая-то часть ее детской души навсегда осталась на Вьянгасе, в том самом дне, пойманная тем вечно длящимся отрезком времени, когда Маршал упивался своим экспериментом.
Какой она должна была стать, если бы не Вьянгас?
Сумерки неосуществившихся возможностей…
– Догадываешься, что сделал Маршал?
– Наверное, проломил стенку и вышел наружу? Он ведь был боевым киборгом, они это умеют.
– Маршал поступил иначе, – голос Анджелы, тоже слегка простуженный, окреп от нарастающего торжества. – Посидел, помедитировал, достиг нужного состояния – и телепортировался на крышу! А потом прямо оттуда спрыгнул к ним в машину, вышвырнул пилота с пассажиром и улетел. Если спрашивали, как он спасся – отшучивался, и только потом, после развала, когда мы выбирались из Облака Тешорва, он рассказал нам, как было дело.
– Если бы вся ваша Контора сохранила верность Маршалу, с ней бы никто не справился. Ну и что, идеология… Главное – общее направление, а идеологию в рамках этого направления можно корректировать.
– Еще бы все это понимали… – вздохнула Анджела, чем-то звякнув.
Наверное, у нее тоже с собой фляжка с согревающим напитком.
– Те, кто понимал, остались с Маршалом, так ведь?
Он уже изрядно охрип. Затхлый ледяной воздух, пятна подмороженной крови на одежде, окрашенный оранжевым светом фонарика пар от дыхания. Каменная ловушка.
На мгновение Генри опустил веки – и сразу увидел комнату с арочным оконным проемом, за которым догорал тропический закат цвета чайной розы. Господи, до чего же там было тепло!
«Дослушай сначала про Римму Кирч, – улыбнулся темноглазый рыжеволосый парень, стоявший у окна. – А потом еще что-нибудь о нем расскажу».
Тогда Генри думал, что его самым беспардонным образом изводят, но теперь наконец-то оценил то, что Поль для него сделал. Спас ему жизнь. А также Дигне, Морису, Бланке. Сообщил информацию, которая позволяет выигрывать время, минуту за минутой… Та улыбка не содержала никакой издевки, просто она была адресована Генри сегодняшнему.
Сколько же лет Римме-Анджеле не приходилось травить байки о Маршале! А ведь когда-то это было одно из ее любимых развлечений. Как будто время вернулось назад, как будто не случилось ничего непоправимого… Она словно помолодела на четырнадцать лет и с энтузиазмом выкладывала все новые и новые истории, а Генри слушал, вставляя реплики, от которых на сердце теплело.
Он не умрет, уже решено. Притащить сюда робота, разобрать завал – это должно занять не больше часа. Чуть позже она слетает за роботом, вот только дорасскажет, как Маршал наказал предателей, которые подвели во время большой зачистки на Кутакане.
– Слабаки всегда становятся предателями, – заметил Генри. – Поэтому, если слабаки оказались случайными жертвами, жалеть их нечего.
Да это же опять из ее собственных мыслей!
Конец одиночеству. Один соратник уже найден.
Скользящая среди облаков гравиплатформа находилась на верхнем отрезке дуги. Никаких сигналов с пульта дистанционного управления до сих пор не поступало, зато Морис замерз, как цуцик.
Термокостюм у него из самых дешевых, но все равно должен греть, однако обладатель этого барахла продрог до костей, хотя, если судить по индикатору на рукаве, система исправно функционирует.
Прозрачный щиток перед пультом почти не спасал от ветра. Ресницы заиндевели, ворот свитера превратился в ледяной намордник.
Прилечу туда, как свежемороженый бройлер, подумал Морис, стараясь насколько возможно сжаться в комок, чтобы уменьшить потерю тепла.
Мимо проплывали огромные массивы тумана, над головой сияла ослепительно яркая луна, а внизу, по серебрящимся в ее свете облачным полям, ползла отбрасываемая платформой бледная тень. Красиво, но Морису было слишком холодно, чтобы восхищаться красотой небесных равнин.
Потом началось пологое снижение. Вопрос, в какой точке заданная им траектория «прыжка» пересечется с поверхностью планеты? Вопрос животрепещущий, а ответа на него Морис не знал.
Внизу, в разрывах облачной пелены, заблестела под луной темная гладь. Море? Точно, море.
«В западные нырнет воды он вниз головой»– вспомнилась строчка из стишка, который прочитал в пещере Генри.
Платформа не удержится на плаву, она для этого не предназначена. Сразу потонет. Генри, Дигна и Бланка так и не узнают, что он почти выполнил свою задачу, почти спас их. И Лейла тоже ничего не узнает.
«Проклятая планета, что же ты со мной делаешь! Мало того, что я стенобионт, так еще собираешься утопить…»
Цветное мерцание на горизонте. Там земля, город!
«Хорошая планета, ну, пожалуйста, сделай так, чтобы я приземлился на суше и попал прямо туда, где мне сразу поверят и помогут найти управу на Шоколадную Анджелу! Умная планета, хорошая планета, пожалуйста!!!»
Пляж. Светящиеся павильончики, мокрые блестящие купальщики – все это промелькнуло внизу, потом по днищу заскребли ветви деревьев. Видимо, какой-то парк.
Главное – выскочить из кресла сразу после посадки, а то вдруг Анджела уже послала команду на возвращение платформы?
До финиша осталось всего ничего. С трудом шевеля замерзшими пальцами, Морис расстегнул ремни, приготовился.
Треск веток. Открытая площадка, посередине – клумба в виде звезды с ярким белым бордюром и шариками-светильниками на концах «лучей». Какие-то люди кинулись врассыпную – что ж, только это и спасло их от увечий.
Днище платформы шоркнуло по земле. Не дожидаясь окончательной остановки, Морис рванулся из кресла, неуклюже перевалился через борт, упал ничком, носом в песок.
Все-таки выбрался! Ушел. Только не заходить ни в какие двери, за любой из них может поджидать Анджела.
Первое, что он увидел, приподняв голову, – это была пара ботинок. Хорошие ботинки. Высокие, шнурованные, из черной кожи.
– Эй, ты откуда свалился?
Голос показался ему знакомым. Морис с трудом поднялся на четвереньки, неловко сел, только после этого посмотрел на говорившего – и узнал Чеуса.
Гинтиец тоже его узнал. Ишь, с какой ухмылкой уставился… Вот уж повезло, так повезло. Спасибо тебе, Земля-Парк!
– Помогите… – еле шевеля замерзшими губами, выдавил Морис. – Мне надо в полицию…
– Ты откуда такой взялся, из холодильника выполз?
– Вызовите полицию, – произнес он почти беззвучно, обреченно предчувствуя, что объяснения займут страшно подумать сколько времени. – Или Космопол… Там террористка Римма Кирч… Надо арестовать…
В следующую секунду он очутился на ногах – не по собственной воле, а потому что его сгребли за куртку на груди и рывком подняли.
Ухмылка исчезла. Морису показалось, что в глубоко посаженных глазах гинтийца вспыхнули такие же звериные огоньки, как у медведки в пещере.
