Сергей Самаров - Диверсант № 1
– Это была в самом деле смешная сцена. Если бы я знала это тогда, то обязательно попросила бы Пьера подвезти меня ближе, чтобы ты познакомил меня с комиссаром Рано. Я сама люблю рискованные шутки, как и рискованную игру, и в этом наше фамильное сходство характеров. Но… Почему ты заговорил про туннель?
– Просто так… Чтобы заставить комиссара побегать. У нее очень противные приторно-сладкие духи. Я представил, что за запах пойдет от комиссара, когда эти духи смешаются с потом. Это тоже показалось мне смешным…
– Это тоже было смешно… – Мадам Лальер переглянулась с сыном. – А про туннель смешнее в три раза.
Она задумалась, и Джошуа опять, как тогда, в парижском отеле, увидел складки на ее волевом лице, складки, делающие лицо из красивого жестким, даже жестоким, как у хищной птицы.
– А почему она обратилась именно к тебе? Она сама как-то это объяснила? – спросил Пьер.
– Как же! Я же стал с некоторых пор подозреваемым…
– С каких пор?
– Сначала взрыв в казино сразу после того, как я ушел оттуда.
– Не сразу, а вскоре, – поправила его мадам Лальер.
– Вскоре, – согласился Джошуа. – Потом взрыв поезда, как только я сошел с него…
– Ты ехал на этом поезде? – переспросила она.
– Да. У меня был билет до Экс-ле-Бена, но я почему-то решил выйти в Ле-Крезо. И пересел на такси. Это откровенно не понравилось комиссару.
– А как ты объяснил это?
– Никак. Захотелось мне – вот и все… Я и сам сейчас не могу это объяснить.
– Да, – улыбнулась мадам, – комиссару есть над чем поломать голову. А тут еще туннель…
Джошуа вдруг засмеялся. Он понял.
– Так когда вы будете взрывать туннель?
– Послезавтра утром, – ответил Пьер раньше, чем мать смогла остановить его.
– Я обязательно завтра возьму билет на экскурсию в Италию. И обязательно не поеду.
– То-то комиссар посмеется, – сказала мадам.
Джошуа понял, что они приняли его в свой круг.
– Я по твоим глазам вижу, племянничек, что ты тоже желаешь принять участие в чем-то подобном?
– Нет, мадам. Вы неправильно читаете выражение моих глаз. Это мне скучно. Если бы присутствовать при самом взрыве – это другое дело. А только знать о том, что он готовится… Нет… Я бы с удовольствием подготовил и совершил что-то масштабное, что-то театральное, патетическое. Постановку спектакля, который весь мир заставит поволноваться. Если вы придумаете нечто подобное, не забывайте меня.
– Мы не забудем, Джошуа…
3Генерал Астахов звонил через каждые пять минут. Прежде Басаргин такой нервной активности за ним не замечал. За двадцать минут четыре раза. Спрашивал о ситуации. Должно быть, он доложил уже начальству о начавшемся развитии событий, и начальство теперь его тормошит. Скорее всего, начальство доложило выше, как обычно бывает. И теперь боится, что сверху зададут вопрос, на который следует ответить. А ответить пока нечего. Вот Астахов и не выпускал из рук трубку. Добро бы еще сами «альфовцы» были на месте – можно было бы держать с ними постоянную связь. А тут работает группа Интерпола, которая «Альфу» опередила. Как докладывал начальству Астахов – про своих ли, про Интерпол ли или вообще обтекаемо, чтобы трудно было понять, кто задействован в операции – этого ни Басаргин, ни Костромин не знали. И каждый раз Басаргин отвечал генералу, что обязательно перезвонит после сообщения Доктора.
Но Доктор пока тоже молчал, и это вызывало напряжение. Где-то рядом с домом стояла «Газель», из которой отвечал вежливый голос. Быть вежливым и выдержанным в такой обстановке позволяет себе только сильный человек. Но сила всегда может противостоять силе, а вот силе и опыту, спаянным вместе, далеко не всегда, если вообще сможет.
– Я за него не боюсь, – сказал Костромин. – Несколько раз его в деле видел. Кроме того, Доктор взял с собой парней из спецназа ГРУ, он с ними еще в Афгане воевал. Они и его самого поучить могут. Меня сейчас больше беспокоит судьба старика Столбова и карты, которую старик сдуру нарисовал для этого Кольцова.
– Он что, по памяти ее рисовал?
– Генерал считает, что так. Или это старая карта, тогда еще, сразу после происшествия, для каких-то целей вычерченная. Тихонов не сказал.
– Такая карта может быть очень неточной. Слишком неточной! С ней работать будет невозможно. Я с таким уже сталкивался. За эти годы остров полностью поменял свои очертания. Аральское море превратилось в скопище больших и малых озер и не более. А остров Возрождения стал полуостровом в самом большом озере.
– Вот потому они и тащат, умники, с собой старика.
– Неужели в Генштабе не осталось ни одной настоящей карты захоронений?
– Все они были уничтожены по приказу Хрущева еще в пятьдесят восьмом году. Чтобы потомки не знали… Странно только, что свидетелей не уничтожили.
Они нервничали.
Басаргин привычно ходил по кабинету – так ему всегда лучше думалось, и ожидание таким образом словно бы сокращалось. Костромин напряженно смотрел в монитор, впрочем, не очень надеясь на подачу сигнала со спутника.
– Ладно, – решил, наконец, комиссар. – Надо делом заниматься. Дочитаем донесения.
Басаргин согласно кивнул, но сесть за стол не успел, потому что его позвал телефонный звонок.
– Опять Астахов… Видимо, его сильно «достают»… Слушаю, Владимир Васильевич.
– Александр Игоревич, комиссар сейчас у вас?
– Здесь он, товарищ генерал, – как обычно, умышленно избегая уставного «так точно», ответил Басаргин.
– Его наше руководство приглашает. Пусть выходит на улицу, я высылаю за ним машину.
– Я выхожу, товарищ генерал, – ответил сам Костромин во внешний микрофон.
Брать документы с собой комиссар не собирался, поэтому просто передвинул их на стол Александра.
– Дочитай, пока меня «пытать» будут… Выскажи соображения. Если что-то непонятно, запрашивай с грифом «срочно» от моего имени. Так быстрее пройдет.
Хлопнул замок входной двери.
Александр уже познакомился с двумя первыми сообщениями и потому отодвинул их на край стола. Прочитал сначала те страницы, что первоначально отложил для него комиссар. Печально взглянул сначала на телефон, потом на монитор компьютера, вздохнул – сообщения не было, и взялся за оставшиеся.
После предположения Гольдрайха о возможном взрыве туннеля и о том, что он видел в Шамони арабскую террористку мадам Лальер с сыном-помощником, комиссар Рано подняла на ноги всю полицию Шамони. Но пресловутых арабов найти не удалось. Вечером того же дня, во время встречи с комиссаром, Гольдрайх высказал предположение, что они были в Шамони проездом, отправляясь в Италию. И, возможно, попытаются взорвать туннель с той стороны. Он откровенно издевался над женщиной-полицейским, но Рано почему-то изъявляла желание подчиняться предположениям Джошуа и отправилась в Италию, чтобы подключить к поискам итальянских карабинеров. Туннель был блокирован с двух сторон. Итальянцы намучились со своими «красными бригадами» и чужих террористов им только не хватало. При посадке на многочисленные рейсовые и экскурсионные автобусы в той и в другой стране люди в штатском, затесавшись в толпу, оглядывали каждого, отыскивая арабов. Возникло несколько скандалов, когда задерживали совершенно посторонних людей, имевших некоторое сходство с мадам Лальер.
Комиссар Рано предупредила Джошуа Гольдрайха – если он купит билет на автобус и не поедет и в это время произойдет взрыв, то он станет первым подозреваемым в пособничестве террористам. Тем не менее Гольдрайх билет купил, но на посадку не явился. И автобус, естественно, взорвался в туннеле, повредив еще несколько автомобилей. Число жертв достигло пятидесяти человек. В ответ на предъявленное голословное обвинение Джошуа только улыбался и радостно высказал встречное предположение, что мадам Лальер пытается уже трижды взорвать именно его, Джошуа Гольдрайха. Причину такой нелюбви к себе он предположить не мог. Но логика во всей этой истории просматривалась очевидная. Таким образом возникла совершенно новая версия, которая так и осталась рабочей, не найдя ни подтверждения, ни отрицания. За Гольдрайхом неделю бессмысленно ходили тайные агенты французской полиции, то ли оберегая от террористов, то ли подозревая его в терроризме, а через неделю он улетел домой.
В течение последующих трех лет Джошуа Гольдрайх выпал из поля зрения французской полиции, и только Интерпол время от времени интересовался им, проверяя причастность к тем или иным событиям. Однако, кроме эксцентричного поведения, Джошуа упрекнуть было не в чем. Он много и подолгу путешествовал по миру, но редко задерживался в какой-то одной стране, предпочитая постоянное передвижение. А временами закрывался в своем большом доме на окраине Филадельфии, и никто не видел его месяцами.
Там же, в Америке, он нанял частного тренера по дельтапланеризму. Освоив науку полетов, возил с собой по всему миру несколько дельтапланов. Но никогда не привозил их назад, не желая и в обратной дороге возиться с багажом.
