Сергей Самаров - Огненный перевал
Я бежал там, где можно было бежать, но направление это вело не к самому перевалу, где были вырыты наши полнопрофильные окопы и выложены каменные брустверы, а в сторону, к скальной стене, которую преодолеть невозможно. Как только боевики уловили мое направление, а бежал я, время от времени пригибаясь и чуть-чуть шарахаясь в сторону, если тропа позволяла это сделать, в общем-то по одной линии, они решили меня догнать, и для этого решили срезать угол. С точки их выхода на минное поле это казалось вполне вероятным делом. И бежали они широко рассеявшись. Мне не было видно, сколько их осталось. Для этого необходимо было остановиться и оглянуться, а я время попусту терять не хотел. Пули время от времени опять посвистывали рядом. Но стреляли редко, рассчитывая захватить живым до того, как я добегу до окопов, тем более что я, казалось, от окопов в сторону уходил, словно собирался их под отвесной стеной обойти. Да и что за стрельба на бегу… Прицелиться невозможно… Они бежали, впрочем, недолго. Хотя я даже удивился, что так далеко смогли убежать. А потом последовало сразу два мощных взрыва, а за ними и третий. Вот тогда я позволил себе оглянуться, но тоже — на бегу…
Боевики поняли, куда я их заманил. И замерли как вкопанные. И тут подал свой долгий голос наш ротный «Поднос».[15] Мина упала с легким перелетом. Боялись, видимо, меня зацепить. Это уже сильно подействовало боевикам на нервы. И они побежали. Побежали туда, где первая мина упала, памятуя, что снаряд обычно дважды не попадает в одно и то же место. Но минометчики это правило тоже знают, и знают, что к месту первого взрыва часто сбегается противник.
Боевики побежали, и опять взорвалась мина на минном поле, но этот взрыв не остановил их. А вот следующий выстрел «Подноса» оказался точным. Я даже сам остановился, чтобы посмотреть результат. Теперь уже, покинув пределы минного поля, убегало пять или шесть человек. А по проходу в мою сторону бежали, не стреляя, около десятка наших парней. Конечно, даже с ПНВ узнать меня не могли, но армейскую форму конечно же рассмотрели. И хотя автоматные стволы из осторожности были на меня наставлены, я улыбался им навстречу…
* * *Перевязка была закончена. Делалась она не в санитарной палатке, а прямо в палатке командного пункта, хотя он, по сути дела, был просто палаткой командира роты и сержанта-связиста, которого капитан всегда под рукой держал. Другие офицеры, командиры взводов, жили не в палатках, а в окопах с маленькими блиндажиками.
Капитан Полуэктов меня не беспокоил до тех пор, пока ротный розовощекий прапорщик-фельдшер не закрыл свой модный кожаный саквояж с медицинским оборудованием. Сумка с перевязочным материалом была у медсестры, а все медикаменты фельдшер с собой таскал, словно боялся, что солдаты на них будут покушаться. Конечно, в армии всегда найдутся желающие сделать себе укол шприц-тюбиком парамидола, но у нас таких любителей, насколько мне известно, не наблюдалось. Наркоманам в спецназе ГРУ служить сложно, потому что мы всегда при боевой обстановке. А там наркоманам не место…
— А бронежилет твой где? — зачем-то ковырнув пальцем бинт у меня на спине, спросил Полуэктов.
— Бежать в гору тяжело было, сбросил все лишнее… Чтобы скорость не терять…
— С одной стороны, правильно, — сказал мой командир взвода лейтенант Савин, присутствующий здесь же, — с другой стороны, в бронежилете пулю бы не получил…
— Товарищ капитан, выступать надо… Воронцов просил сразу выступить… Он почти без патронов там… И без гранат…
Полуэктов кивнул.
— Взвод уже выступил. Остальные готовятся. Ты пойти с нами сможешь?
— Конечно, — сказал я категорично и встал с походного раскладного стульчика.
— Крови он много потерял, — заметил прапорщик-фельдшер. — А так — рана сквозная, пуля между костей прошла, повреждены только мягкие ткани. Там сухожилия могло порвать — это было бы неприятно. Остался бы без руки. Отсохла бы просто. Но Бог тебя миловал…
— Наверное, отец Валентин за меня молился, — сказал я и сам не понял, съехидничал я или сказал от чистого сердца.
— Дойдет, — решил как разрешил фельдшер. — Парень крепкий…
— Товарищ капитан, комбат на связи… — поднялся радист, снял наушники с микрофоном и протянул их Полуэктову.
Тот только приложил один из наушников к уху так, чтобы микрофон около рта оказался.
— Здравия желаю, товарищ подполковник. Да, снимаю личный состав, оставляем только боевые расчеты на стационарных постах. В любом случае они продержатся несколько часов, если кто-то сунется, но соваться, судя по всему, будет некому. Нет, мне пограничники ничего не сообщали, у нас с ними, товарищ подполковник, прямой связи нет… Так… Так… Понял. Какими силами ведется преследование? Понял… В этом случае я оставлю на перевале взвод… Нет, не пропустят… Даже если с двух сторон… Не пропустят… И погранцы помогут… Так… А по какому поводу? Нет. Извините, товарищ подполковник, я не понял… Да-да, давайте… Капитан Полуэктов, товарищ генерал… Да, я внимательно вас слушаю… Это, товарищ генерал, невозможно. Там взвод нашей роты ведет бой… Это невозможно, товарищ генерал… Разрешите, я со своим комбатом поговорю… Да… Я понимаю, что он не отменит ваш приказ… Но я хотел бы поговорить со своим комбатом… Извините, товарищ генерал… В данном случае я не могу вас считать авторитетом…
Я понял, что грядут какие-то осложнения. Капитан Полуэктов сильно покраснел и, кажется, через свое естество перешагнул, разговаривая так с каким-то генералом. Разговор внимательно слушали все, все переглядывались, но никто не мог понять, о чем идет речь и что за приказ получил командир роты.
— Товарищ подполковник… Генерал слышит меня?.. Хорошо, товарищ подполковник… Я понимаю, что вы не можете отменить приказ свыше… И понимаю, чем мне грозит нарушение приказа… Да, да, спасибо, товарищ подполковник… До связи… Связь будет, когда мы вернемся…
* * *Командир роты молчал больше минуты, опустив руку с наушниками и глядя себе под ноги. Никому ничего объяснять не желал. Потом встряхнулся, оглядел палатку и сказал категорично:
— Выступаем. Савин, со своим взводом остаешься. Через границу прорвалась банда, состав сорок два человека. Семь человек пограничники подстрелили, остальные тридцать пять идут ускоренным маршем в нашу сторону. Сможешь сдержать?
— Не пропустим, командир. Пулеметы развернуть не долго. Другая сторона круче этой и проход уже. Там вообще не прорваться…
— Ну, и отлично. А мы выступаем…
— А что там за генерал был? — спросил Савин.
— Какой-то генерал из ФСБ… — отмахнулся Полуэктов.
— А что ему надо?
Капитан опять замер, как недавно с наушниками. Помолчал, потом все же ответил:
— Генерал дал категоричный приказ держать перевал, не пропустить прорвавшуюся группу, и ни одному солдату ни в коем случае не разрешил покидать перевал и вступать в Змеиное ущелье. Чтобы нашего духу там не было… Так, сволочь, и сказал…
— То есть?..
От удивления я тоже забыл о строгой армейской субординации и вмешался в разговор офицеров, который меня, по большому счету, не касался и вообще не должен был бы происходить в присутствии солдата. И уж тем более капитан ни при каких обстоятельствах не должен был в присутствии солдата назвать генерала сволочью. Хотя только сволочь и могла дать такой приказ. Их мое возмущение, впрочем, не возмутило, поскольку они сами были возмущены приказом генерала.
— Вот тебе, Максим, и то есть… ФСБ какие-то там свои, видимо, штучки проводит… Как раньше, рассказывают, КГБ проводило… А наши парни там погибнуть могут… На это им наплевать…
— А имеет право этот генерал нам приказывать? — поинтересовался Савин.
— Комбат сказал, что приказ получен из Москвы.
— А что сам комбат?
Комбата, как я знал, наши младшие офицеры уважали сильно. От него они не ждали несправедливости. Но я тоже могу себе представить положение комбата, которому запрещают спасать своих подчиненных, когда он имеет к этому возможность.
— Ничего конкретного… — вздохнул капитан. — Сказал, что нарушение приказа грозит мне большими неприятностями. И только… Ладно, не будем время терять… Пойдем за неприятностями. А ты здесь нас подстрахуй…
И протянул руку к своему бронежилету, разложенному на раскладушке.
— Товарищ капитан, опять комбат… — радист снова протянул наушники.
— Слушаю, товарищ подполковник, — мрачно и даже зло начал Полуэктов. — Да… Готовлюсь выступать в Змеиное ущелье… Понял, товарищ подполковник… Так точно… Конечно…
Он внезапно выпрямился, словно принял стойку «смирно».
— Все нормально будет, товарищ подполковник… Мы все за вас встанем… Каждый офицер… — капитан посмотрел на меня. — И каждый солдат…
